Она вошла внутрь и всё подробно осмотрела. Выйдя оттуда она сказала: «Но я не вижу, где можно искупаться». — Баня внизу у водопада. Это бревенчатая избушка. — Я посмотрю? — Тропинка туда сейчас грязная. — Хорошо. — В несколько секунд она сбросила ботинки и чулки. — Когда вернусь, помою ноги. Мутная вода водопадом лилась в озёрко, выплёскивая жёлтую пену высоко на берег. — Удивительно! Я и не знала, что у вас такой большой водопад. — В сухую погоду он совсем небольшой. Но под водопадом находится очень миленький бассейн. Водопад уносит весь ил, и у меня там получился бассейн с кристально чистой водой и чистым песчаным дном. — Великолепно! В жаркую погоду. А зимой? — Вот эта баня. — Он указал на низкое бревенчатое здание, покрытое копной болотного сена. — Хочу посмотреть. — Воду я грею вот на этой печурке. А ванну ещё не закончил. Я выдолбил большое дерево, но осталось несколько заусениц. Их срезаешь, а они снова появляются. Я хочу их опалить, а затем выкрасить корыто водостойкой краской. — А тем временем? — Поливаю себе из ковшика. — Это лучше делать вдвоём. Целое облако беспокойства сгустилось в голове у Хобарта. Они пошли назад в дом с соломенной крышей. — Страсть как хочется отведать вашей индейской похлёбки. Я останусь на ужин. — Это было бы очень мило, но не годится. До дому вам ехать десять миль, а дорога скользкая. Надо успеть домой засветло. — Да, верно. Ну что ж, тогда остаюсь ночевать. Можно принести охапку сена в кладовку. Я могу спать где угодно. — Милая Хильда, ты, конечно, шутишь, но и шуткам ведь есть предел. — Я не шучу. Я остаюсь. Вы можете связать мне руки и ноги и бросить в повозку, чтобы отвезти домой. Но вы ведь этого не сделаете. — Конечно нет. Но если ты останешься, все скажут, что я, бродяга, неизвестно с каким прошлым, сбил с пути невинную девушку. Они же изгонят меня отсюда. А мне как раз полюбился дом именно здесь. — И мне тоже. Но давайте рассудим. Если я поеду домой сейчас, отец начнёт бушевать: «Вот, ты провела целый день одна с этим бродягой из глинобитки». А мать завоет: «Доченька, ты опозорила семью. Да уж лучше мне и не жить». — Тебе не обязательно говорить, что ты была у меня. Никто же ведь не знает. — Да, не знает. Да ваши соседи по дороге, Макгенри, они видели, как я проезжала, не так ли? Лейла, которая торчит у окна и наблюдает за всеми, кто проезжает. — Она видела, как ты проехала. Но ведь ты могла проехать и дальше. — Куда? Да первый же дом, куда я попала бы, был бы Браунов. И если бы я проехала мимо, разве меня не заметила бы Жанет? И разве Лейла не сядет в свою колясочку поутру и не отправится на беседу с Жанет? И разве отец Лейлы не сообщит моему отцу, что я была у вас? Вы ведь знаете, что отец Лейлы с моим отцом приятели, особенно когда приезжают в город. А отец Лейлы не такого уж плохого мнения о вас. Он говорит, что из вас получился бы хороший работник, если бы вы не ленились, и что из вас вышел бы хороший фермер, будь у вас хорошая жена, которая бы вас направляла. Хобарт поморщился. — Значитсоседи весьма интересуются этим бродягой. — Ну да. Разве вы не работаете у отца Лейлы на уборке урожая и на молотьбе, разве вы не заработали денег на эти прекрасные окорока? И разве вы не помогаете отцу Жанет косить сено и не получаете четверть говяжьей туши в оплату за это? И разве Лейла не приходит к вам домой сказать, что они забивают скот, и что можно приходить и выбирать окорока? И разве Жанет не приходит к вам сказать, что они забивают корову? Хобарт рассмеялся. — Да ты ужасно много знаешь, чем я тут занимаюсь. — Конечно. Все знают. Неужели вы думаете, что можно приехать в нашу местность и настроить тут целую деревню из глинобитных домов, и чтобы об этом не говорили? — Да, как о бродяге перекати-поле, а не о возможном женихе. Лейла сказала, что она скорее выйдет замуж за краснокожего индейца. — Вам она этого не говорила. Она сказала это Жанет с тем, чтобы та повторила это вам. В любви и на войне все средства хороши. Эти бедные девочки готовы выплакать все глаза, потому что у них не хватает ума скомпрометировать себя с вами. Уж такие были бури. Вы ведь знаете, как Дидо гонялась за Энеем. Вы читали это по-латински, но по-английски, я думаю, то же самое. — Не так-то уж я и больно близок к Дидо. — Эней не был джентльменом, а вы — да. — Вот это новость. Думаю, что вы не очень уж справедливы к этим девочкам. Они не способны на такой трюк по отношению к мужчине. — Послушайте, приятель. Вы знаете всё об индейцах, лошадях, соломенных крышах и греках, но вы ничего не смыслите в женщинах. Вы только посмотрите, в каком положении оказались девушки в нашем графстве? Омаха находится совсем близко, и все считают, что это будет большой город. Есть много способов для молодых людей обогатиться. Все молодые ребята отправляются в Омаху, оставляя нам, бедным девушкам только рукоделие. И вдруг среди нас поселяется холостяк. Вы думаете, никто не устроит ему ловушку? — Ну только не вы. Это гроза виновата. — А как я здесь оказалась, когда разразилась гроза? Я этого не знаю. Люди не отдают себе отчёта, почему они делают то или это. Но вот так получилось. — И мы теперь скомпрометированы. — Да. Нам теперь ничего не остаётся, как только пожениться. — Пожениться? Да я не хочу жениться, да и ты тоже. — Да. Но ведь другого выхода нет. — Ну как же можно жениться? Мы ведь не любим друг друга, даже не знаем друг друга толком. Говорят, что лучшие браки именно такие. Если двое не влюбились, то они и не могут разлюбить. Это было отчаянно абсурдно. Порушить все жизненные планы таким нечаянным образом. Но отношение Хильды было такое откровенное, так доверительно. И правда, он чувствовал, что Лейла и Жанет имеют на него виды, а Хильда ведь стоит тысячи их. — Ну что ж, будь, что будет, — сказал он. — Чем скорее, тем лучше. Прежде чем твои родители подымут шум. На той неделе. — У нас в школе учитель говорил: «Не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня». До здания суда можно доехать за пару часов. Судья всё ещё будет на месте. — То есть как, сегодня? Да как же можно? У меня ведь нет даже приличного костюма, да и ты, где ты достанешь платье? — Поженимся так, в чем есть. — И все зеваки будут говорить: «Она собирается носить штаны». — Я и буду носить штаны. — Они имеют в виду другое. Они посчитают, что ты будешь командовать в доме, что я буду у тебя под каблуком. — Да, я буду командовать в доме, и тебе это понравится. Но давай не будем терять времени. Выводи коней, и в путь. — Ты уже начинаешь командовать. — Да, и тебе это понравится. Они оседлали лошадей и сели на них. — Погоди минутку, — сказала она, когда они свернули на дорогу. Я хочу посмотреть на этот участок земли. Тут как будто полуостров с очень крутыми берегами вокруг. — Да, но я не настолько разбираюсь в геологии, чтобы понять, почему в моих оврагах все берега такие крутые, а не террасами. — Какая-нибудь сотня футов забора на перешейке, и у нас будет прекрасное пастбище для свиней, не так ли? — Я совсем не разбираюсь в свиньях, не люблю их. — Но ты ведь не сможешь работать в доме у Лейлы, чтобы получать окорока. Нам придётся добывать себе собственную свинину. — И потом убивать их. Даже ради спасения души я не смогу заколоть свинью. А я могу. Год назад отец сказал мне, что если я хочу носить штаны, то должна колоть свиней. Я заколола одну, да так удачно, что он заставил меня заколоть ещё пять. Хобарт озадаченно посмотрел на неё. Она рассмеялась. — Я первая невеста в истории, которая включает искусство убоя свиней в число своих чар. — Это карикатура. Но знаешь, Хильда, иногда карикатура, как бы она ни была гротескна, может дать более чёткое впечатление о красоте, чем совершеннейший портрет. Вот теперь я впервые вижу, что ты действительно красивая. — Пожалуйста, не говори этого. Это может тебя напугать и заставить пойти на попятную. Дорога была очень скверная, скользкая в тех местах, где был хоть малейший уклон. Хильда с большим искусством выбирала безопасный путь. Когда они поднялись на небольшой холм, перед ними раскинулся город, центр графства, с красным кирпичным зданием суда. Хильда придержала лошадь.