На сей раз капитан ответил без заминки: – Конечно. Ты стырил то, за что он отвечал перед табором, – Дурную Удачу. – А, – только и сказал Идали. – И насчет девушки он прав, – добавил Кароль. – Если снять с нее чары сейчас, мы не только останемся без поводыря. Сюда еще немедленно прибудет летучий отряд Волшебной Стражи. И чем бы дело ни кончилось, ты лично пойдешь под суд – за передачу универсуса… – Пойду, – резко перебил Идали. – Куда угодно пойду, если ты мне гарантируешь, что жена моя в результате окажется дома, в безопасности. Кароль пожал плечами. – Такой гарантии я дать не могу. Клементина сейчас – заложница. В случае применения силы… надо ли продолжать? Идали стиснул зубы. Задумался. Да уж, тут какое решенье ни прими, всюду клин… Диона зашипела и выпустила когти, впившись ими в ногу Раскеля. Тот дернулся. Но гладить ее против шерсти не перестал. – Тихэс, чаёри, – шепнул он, как шептал, должно быть, в другое время и в другом месте норовистой кобылке. «Тихо, девочка»… – Ничего худого я не делаю. Силой с тобой делюсь. Диона втянула когти. Постаралась расслабиться. Спасибо ему, конечно, но… «Зачем?» – спросила она. Нет, чего опасался Идали Хиббит, она, разумеется, поняла. Только вот причины для этих опасений не видела, поскольку настоящей личности ее на самом деле не могли повредить никакие чары. И то, что происходило с ней сейчас – усиление кошачьей составляющей, если можно так выразиться, – свидетельствовало как раз о том, что начал свою работу защитный механизм, укрывая, как бы «окукливая» главное… Раскель перебил ее рассуждения непочтительным хмыканьем. «Может, так и есть», – сказал он уже мысленно. – «Но хорошо бы ты себя совсем не забыла. К кому пойдешь за помощью, если до Налачи Бахт не доберешься? То есть до универсуса?… Можешь и своих забыть, кто такие!» «Не забуду», – ответила Диона, не слишком, впрочем, уверенно. В конце концов, таких чар на нее еще не накладывали. «Вот именно», – снова хмыкнул Раскель в ответ на ее последнюю мысль. И бросил в сторону братьев Хиббитов косой взгляд. – «Я тебя, между прочим, расколдовывать не стану, что бы они там ни решили». «Почему?» Ответ она на самом деле знала, и Раскель промолчал. Попросту замкнул от нее свои мысли. Диона прикрыла глаза. Увидела милый, манящий огонек, где-то справа от себя, и заворочалась под наглаживавшей ее рукой, пытаясь повернуться в ту сторону. Раскель не препятствовал, наоборот, помог… Она – единственный проводник. Поводырь, как выразился черный магистр. Без нее они будут здесь блуждать вечность. Это домой своего неверного слугу демон отпустил – потому, конечно, что там его поджидал последний, решающий удар. Но вот подпустить к себе снова… Да, наверно, лучше ей пока оставаться кошкой. Ведь, став собой, она перестанет видеть этот огонек. Попадет в то же положение, что и остальные. А сможет ли вызвать помощь… наверняка не сказать. Ибо только для ее теперешних, кошачьих глаз открыта во всех своих хитросплетениях истинная энергетическая конструкция этого мира. Сплошь бутылки Клейна вперемешку с лентами Мебиуса. Лабиринт-калейдоскоп, где то и дело меняются местами тупики, проходы, повороты и выходы. В которых глохнет всякий зов и увязает всякая сила… Что откроется ее настоящему взору? – неизвестно. Сможет ли пробить этот лабиринт направленный луч, даже если ей и удастся войти в нужное состояние? – уверенности нет ни малейшей… * * * На вопрос, были это ее собственные мысли или же продиктованные демоническими чарами, ответить Диона затруднилась бы. Не знал этого и Раскель. Желание ее остаться кошкой было вроде бы на руку им всем. Но отчего-то, следя за дальнейшими размышлениями Дионы, радости он не испытывал, только хмурился. Вправду, что ли, в этом странном месте все так путано и хитро? И настолько безнадежно?… Судя по лицам братьев Хиббитов, когда те подошли к нему наконец, насовещавшись, принятое ими решение обоих тоже не радовало. Раскель покачал головой и, не горя желаньем узнать, что победило – расчет или гуманность, равно грозящие неприятными последствиями, – коротко сказал: – Сама не хочет чары снимать. Услышав это, братья явно испытали облегчение. Правда, тут же и посуровели. – Но… – начал Кароль. – Она думает, что с ней все будет в порядке, – хмуро объяснил Раскель. – И не уверена, что сможет вызвать своих. Хочет довести нас до места. Если что, я там ее расколдую. А пока можно помочь своей силой. Я уже поделился. Потом и вам покажу, как это делается. – Да мы, поди, и сами кое-что знаем, – не без яда в голосе проворчал Идали. – Раз так… вставай, стажер, двигаться пора! К этому времени и здесь успело стемнеть. Луна не вышла, мрак среди развалин воцарился – хоть глаз коли. На магическое освещение сил они решили не тратить. Наломали сучьев с ближайшего мертвого дерева, соорудили на скорую руку что-то вроде факелов. Подпалили их и тронулись, лавируя меж уличными завалами, в путь – в сторону огонька Дионы. – Готовьтесь к землетрясению, – предупредил Идали, – кто как может. А еще лучше – к любой неожиданности… Диона поворочалась немного за пазухой у Раскеля, досадуя на медленность нынешнего передвижения, потом затихла. Думать перестала, отдавшись любованию своею путеводной звездой. И Раскель остался наедине с собственными мыслями, которые постарался надежно укрыть от всех. Братья шли впереди, поэтому взгляд его поневоле упирался то и дело в спину Идали Хиббита. Служителя тьмы. Мужа светлой девы. Счастливого соперника… Уму непостижимо было, что именно она в нем нашла. Красавцем не назовешь. Ни ростом, ни статью не удался. И умом не богат, похоже, если согласился променять волю вольную на службу какому-то хозяину. Хоть бы тот его и золотом усыпал по маковку. Что слаще воли?… Быть самому себе владыкой, не служить никому. Гулять по свету. Делать что хочется… «А разве ты никому не служишь?» – вопросил вдруг какой-то вкрадчивый голосок из глубин его существа. – «Не исполняешь приказаний отца?» «На то он и отец», – возразил Раскель. – «Имеет право сыну приказывать!» «Но ты боишься его сильнее, кажется, чем этот гаджё – своего хозяина?» «Ну… может быть», – вынужден был признать Раскель. В храбрости счастливый соперник его, пожалуй, и впрямь превосходил. Долго собирался, правда, но все-таки пошел против демона. И даже сдаться сейчас решил не из страха за себя. А ради жены… Но ведь он, Раскель, тоже посмел ослушаться отца! «Сравнил», – насмешливо сказал голосок. – «Какого-то цыганского барона и демона!» «Отец силен», – сумрачно ответил Раскель. – «Он не «какой-то». Я б посмотрел, кто кого, окажись он на моем месте, когда дойдем…» «Дойди сперва», – мерзко захихикал голосок. – «Оно тебе надо вообще, если хорошенько подумать? Спасти красавицу, чтобы отдать ее счастливому мужу? А самому что – спасибо, которое она скажет?» «Уймись!» – скрипнув зубами, попросил Раскель. Но просьбе его не вняли. «А то и не скажет. На радостях просто забудет про тебя… Нет уж, спасать красавиц желательно для себя самого!» «Так я и сделаю», – угрюмо пообещал Раскель. – «Если подскажешь – как. Ты вообще кто? С кем я говорю?»