– Еще они сказали, что большинство пропавших взрослых рано или поздно находятся. – Оливия не может отвести взгляд от неясной фигуры на правом поле страницы. – Не думаю, что Лили объявится. Иначе уже была бы здесь. Она раскладывает вещи по местам. Руки дрожат, и застегнуть самый большой карман удается только с третьей попытки. – Как думаешь, что еще может помочь? Итан качает головой. – Если что-то вспомню, дам тебе знать. Оливия медленно кивает. Толку от Итана было мало, но и сказать, что она впустую потратила время, тоже нельзя. Без него она, возможно, не нашла бы конверт в рюкзаке. И теперь не надо думать, что было бы, если бы они тогда не расстались. После колледжа их отношения в любом случае не продлились бы долго. Теперь это видно с полной ясностью: их чувства не были достаточно глубоки. Не исключено, что она бросила бы его где-нибудь между Австралией и Азией во время их кругосветного путешествия. – Тогда, может быть, на сегодня все? Уже поздно, а я хочу отыскать ту юридическую фирму. – Конечно. Позвони, если что-то понадобится. Она рассеянно кивает и провожает его до двери. И лишь там ей приходит в голову, что путь домой у него неблизкий. – Чашечку кофе или чего-то еще? Итан качает головой. – Нет, поеду. Я остановился у Кэролайн в Пизмо. – Да, Кэролайн, его сестра. – Уже неделю у нее. Работаю над статьей. – Вот как. – Это близко. Понятно, почему он сам предложил приехать. Скорее, из любопытства, чем из любезности. Мимо дома проезжает пикап той же, что и у Блейза, модели. Оливия чувствует тупую боль в груди. Лучше, чтобы это был не Блейз. А то еще увидит машину Итана и решит, что у нее компания. Вообразит что-нибудь не то. Он свое уже получил, а больше и не надо. Тут она вспоминает, что вообще-то ей нет до него никакого дела. – Кстати, а ты не мог бы приехать завтра? – Ей хочется поскорее проверить новую ниточку, а заодно и поговорить о его отношениях с Лили. Может быть, он видел или слышал что-то, чему не придал тогда значения, но что будет важно для нее и Джоша. – Мы могли бы обсудить все за обедом. Он удивлен приглашением, но лишь слегка пожимает плечами. – Конечно. Приеду. И прихвачу что-нибудь. – Отлично. – Ей не придется ломать голову из-за готовки. Да и времени не будет, учитывая их с Джошем планы. – Ну, тогда спокойной ночи. – До завтра. – Он поворачивается и идет к машине. Оливия не ждет, пока Итан уедет. Заперев дверь, она торопится к компьютеру. Глава 15 Лукас День 4-й Уверенно орудуя веслом, Лукас направляет каяк в струю течения и идет вдоль береговой линии, как делает всегда, сколько себя помнит. Он старается держаться рядом с Дуайтом, пытается произвести впечатление, как будто тот носит звание Отца № 1 в мире. Было время, когда Лукас купил бы сотню этих дешевых пластмассовых медалей и заполнил ими кабинет Дуайта. Теперь Лукас может превзойти отца во всем. В этом у него нет ни малейших сомнений. Потому что в ближайшее время он намерен убежать. Не от Дуайта и не от закона, но от Лили. Когда она вернется, он не сможет смотреть ей в глаза. А она вернется. Джош уже нашел сюда дорогу; это неизбежно. Рассекая воду карбоновым веслом, он поддерживает убийственный темп. Слева, справа, слева, справа, гребок за гребком. Пусть горят руки и обливается по́том тело – ему это нужно. Нужно, чтобы знать – он способен чувствовать, понимать, заботиться. Ему было все равно, когда убегала Лили. Измотанный неволей, брошенный отцом, он лишь равнодушно наблюдал за тем, как все катится под гору, и не шевельнул пальцем, чтобы остановить Дуайта. Закончилось это тем, что Уэса Дженсена вынесло на берег, а Лили просто исчезла. Лукас огибает береговую косу, и дом исчезает из вида. Став свидетелем угроз Дуайта в адрес Уэса Дженсена, Лукас старался держаться поближе к матери, чтобы защитить ее в случае чего. Кто знает, когда у Дуайта снова снесет крышу? Он пыхтит, но гребет еще энергичнее. Каяк скользит по океанской глади, как конек по льду. Ветер треплет волосы и забивает нос вонью от высушенных солнцем водорослей и протухшей рыбы. Лукас обходит неспешно плывущую лодку с семьей из четырех человек. Ему приветственно машут. Он не отвечает. Игнорирует. Это у него хорошо получается. Он не обязан никому отвечать или оправдываться за собственное жалкое ничтожество. Через несколько дней после побега Лили, когда Дуайта вызвали в полицию для дачи показаний по делу Уэса Дженсена, Лукас выбрался из своей комнаты над гаражом и перебежал через заднюю лужайку к берегу. Лучший способ избежать встречи с полицейскими и любопытными соседями – не показываться им. Опусти голову и проходи мимо, сделав вид, что ничего необычного не случилось. Обходя заднюю веранду, Лукас услышал всхлипы и, оглянувшись, увидел Шарлотту. Закутавшись в шерстяное одеяло, его строгая, неприступная мать казалась маленькой и хрупкой, как чахнущий цветок в апрельском тумане. Он поднялся на веранду и сел у ее ног. Выпростав из-под одеяла руку, она протянула ее ладонью вверх. Через секунду-другую Лукас положил на нее свою ладонь. Их пальцы сплелись. Он хотел от нее утешения и покоя. И хотел утешить ее. Не в его характере, но ему было на все наплевать. – Не надо ничего от меня скрывать, – прошептала Шарлотта. – Я знаю, что ты видел своего отца с Уэсом. Лукас мог остановить их, но не стал. В ушах у него до сих пор гремело эхо выстрела, случившегося в тот момент, когда Лили попыталась вырвать винтовку у Дуайта. – Твой отец не знает, что ты видел. Пусть так и остается. Лучше, чтобы никто ничего не знал. Он попытался высвободить руку, но Шарлотта только еще крепче сжала пальцы. – Я пытаюсь защитить тебя, как защищала твою младшую сестру. Ты не виноват, что она ушла. Ей не оставалось ничего другого. Ты видел, что твой отец сделал с тем парнем. Я волновалась за нее. Он просто взбесился из-за ее беременности. Это я помогла ей убежать еще до того, как твой отец сказал уйти. – Лукас удивленно посмотрел на мать, и она наклонилась к нему. – Я спрашиваю себя, не сделал ли он что-то и с Бентоном Сент-Джоном. – Что? – Наш сосед. Помнишь его? – Смутно. – В год гибели Бентона Лукасу исполнилось три. – У меня не было никаких доказательств, только чувство. Теперь, после того, что он сделал с Уэсом, это чувство вернулось. Бедный мальчик. Я ничего не видела из окна, но слышала и знаю, что он был здесь. А потом пропал. Что видел ты? То, что забыть нельзя. Он не смог заступиться за Лили, и чувство вины, прокравшись в него, уже устроилось там как дома и не собиралось уходить. Он мог вмешаться, мог вырвать ружье из рук Дуайта, выстрелить ему в грудь и сбросить тело в океан. Лили не нужно было бы его бояться, и ей не пришлось бы убегать из дома. – Ничего такого, о чем хочется рассказывать. Шарлотта сжала пальцы. – Он не тот человек, за которого я выходила замуж. Все эти проигранные кампании изменили его. Он озлоблен из-за нашего напряженного финансового положения. И на него сильно повлиял случай с Бентоном Сент-Джоном. Он стал другим после того, как нашли тело Бентона. Не хочу даже думать о том, на что еще он способен. – Голос ее дрогнул. Она стиснула его руку. – Где бы ни была сейчас Лили, она в большей безопасности, чем была бы, если б осталась здесь. Лукас смотрел на их сомкнутые руки. Суставы Шарлотты призрачно белели под кожей. Ее била дрожь, и эта дрожь через ее руку передавалась ему. Он обязался оберегать ее. Что держало ее здесь? Боялась ли она, что Дуайт последует за ней? Или смирилась с тем, что бежать некуда? Ему попалась как-то статья о подвергающихся домашнему насилию супругах и их убежденности в том, что выхода нет. Если так, то Шарлотта никогда не решится уйти от Дуайта, но он, Лукас, не позволит ему обижать кого бы то ни было – чего бы это ни стоило. – Дай мне слово. Пообещай, что ни одной живой душе не скажешь о том, что видел. Нельзя допустить, чтобы твоего отца арестовали. Он знает то, о чем я не могу рассказать, пожалуйста, пойми это. – Ее пальцы сдавили его руку тисками. – Ладно. – Он согласился по той же самой причине, по которой мать обратилась к нему с просьбой. Если она думает, что его молчание обеспечит ей безопасность, что ж, он помолчит. Пока. – Спасибо, – прошептала она. Лукас поднялся и поцеловал мать в лоб. – Я позабочусь о нем, когда ты будешь готова. Уговорю уехать навсегда. Ты только скажи, когда придет время. – Теперь он обзавелся рычагом давления на Дуайта. Извини, мам. Но если арест Дуайта означает его изъятие из семейной картины, то он, Лукас, расскажет миру о том, что сделал отец. Пройдя половину обычной утренней дистанции, Лукас берет паузу и кладет на колени весло. Каяк покачивается на волнах, убаюкивает, внушает ложное ощущение покоя. Плечи горят, мышцы ноют от усталости. Дыхание ровное и глубокое. Он должен был, как обещал Оливии, заехать за Джошем и походить с ним по магазинам. Но каждый взгляд на парнишку напоминает о том, что он не пришел на помощь Лили, когда она нуждалась в ней. Сестренка сбежала, решив, что это она застрелила Уэса Дженсена. И он не разубедил ее. Под каяком проплывает одинокий тюлень. Лукас наклоняется и смотрит в мутные океанские глубины. Так легко перевалиться через край и уйти под воду. Покончить с этими ужасными воспоминаниями, что не дают ему покоя. И никто его не найдет. Да и станет ли кто искать? Кому есть до него какое-то дело? Лили было бы дело, если бы была здесь. Она бы отругала его за такие мысли. Но именно мысли о ней и ее стойкости и упрямстве удержали его от шага за борт. Лили сильнее их всех. У Оливии она – Малиновая Далия. Лукас разворачивается и плывет домой; теперь ветер гонит его в спину. Глава 16 – Ты моя спасительница. – Оливия встречает Эмбер на дорожке и берет у нее из рук пакеты с продуктами. – В машине еще лежат. – Что ты купила? – спрашивает Оливия. Багажник у Эмбер открыт и заполнен под крышку. Сама Оливия никогда так много продуктов не покупала. Они всегда портились до того, как она успевала их съесть.