– Эти опыты бесчеловечны, – ответил Кристиан, неторопливо идя к ней. – Полученное психотропное вещество полностью подавляет память и способность противостоять чему-либо, ломая волю. Услышав смысловой приказ, женщина его выполнит, не испытывая ни боли, ни сожалений. А еще они зверски болезненны. Все эти люди парализованы, но испытывают агонию. – Мой брат мне угрожал, понимаете? Он заставлял меня… Это длилось очень долго. Очень. Каждый день. Пока мне не стало всё равно. Но я ничего не могла сделать… – Где ваш брат? – мягко спросил Кристиан. – Не знаю. Он умеет прятаться так, как умеет только бывший ФСБшник… Он не доверяет мне. Пожалуйста, не убивайте меня! – А тут что произошло? Она нахмурилась: – Это местная страшилка. Знаете, что Шуваево – проклятое место? – Есть такой миф, – согласился Кристиан. – Тут исчезают люди. Иногда их находят покончившими с собой. – Тут недалеко лес есть. И, сколько стоит деревня, про лес ходят дурные слухи о том, что там живет людоед. Или семья людоедов. Они похищают людей иногда целыми группами. Потом затишье. Мы знали, что в лесу живет какой-то псих – высоченный и в плечах широкий, на медведя похож. Но он всегда нас дичился. Когда сюда девчонку привезли, она визг да ор подняла. Может, этим и привлекла его. – Как он справился со всеми? – спросил Кристиан. – Я не видела. Я только услышала крики во дворе и рычание. Решила, что это – медведь, выбежала из барака и спряталась в подвале. Но я видела его мельком. Как он прикладом автомата избивал одного из наших. Он и меня искал, – она содрогнулась. – А потом ушел. Когда стало тихо, я выглянула в окошко и увидела, что он несет через плечо вашу знакомую… Только, – она запнулась, – зачем вам она? Кристиан молчал, задумчиво глядя на свой пистолет. – То есть, зачем вам эта девочка? Вы же… – Сейчас всё мне расскажете о том, как связаться с вашим братом. * * * «Я слышал твой голос. Мне кажется, ты хороший человек. Тебе нельзя было там находиться, поэтому я забрал тебя оттуда». – Но… если я хороший человек, почему ты меня не отпустишь? «Если всё будет хорошо, отпущу». – И как мне, по-твоему, надо себя вести? «Как хочешь. Будь собой». – Но ты запретил мне убегать. «Больше не запрещаю». – Почему? – обескураженно спросила Саша. «Потому что запреты и рамки не имеют силы и смысла». – Если я сейчас встану и уйду, ты меня выпустишь? «Нет. На улице холодно. Куда идти, ты не знаешь. Зачем мне тебя отпускать на верную смерть?» Она совершенно его не понимала. – Почему ты ушёл сюда? – спросила она. «Почему бы и нет?» – Как тебе удалось меня оттуда вытащить? «Просто…» Он поднялся со скамейки, девушка вжалась в стену. Но он встал для того, чтобы снова приготовить мясо. На сей раз это оказалась гусятина. Когда свет упал на его лицо, Саша поняла, что глаза у него спокойные, невероятно светлые, и что-то в них было… то ли погасшее, то ли уснувшее. Будто не человек, а тень человека. Так выглядит некогда помпезное здание, храм в античном стиле, превратившийся в развалины. Окаменевший за десять тысяч лет египетский сфинкс, созерцающий время. «Выглядит грязным, но от него приятно пахнет», – продолжала анализировать Саша. «Ему в районе тридцати лет…» Заметив, что Саша напряженно его разглядывает, он, в свою очередь, начал рассматривать ее. И неожиданно улыбнулся. Зубы, как и предполагалось, у него были белыми. Улыбка и то, как она светилась в его глазах, сделала его похожим на мультяшного печального лешего. Затем он посмотрел на её руку. Он смотрел на неё долго, так что Саша не выдержала, покраснела и спрятала её за спину. Чудище продолжило свою готовку. Потом он снова повернулся и осторожно протянул к ней ладонь. «Это плохо», – подумала Саша. Она затравленно протянула ему руку, чтобы на всякий случай не сердить его. Дикарь поднес к носу ее ладонь, внимательно рассмотрел и погладил. Саша резко вырвала у него ладонь из руки и попятилась. – Ещё раз так сделаешь, я сожгу тут всё к чертям. «Прости. Я давно не видел чистых женских рук». – Ты бы видел, если бы выбрался отсюда и жил где-нибудь среди людей. «Мне нельзя жить среди них». – Почему? Потому что ты… «Потому что я обязан находиться тут». – Кто так сказал? Какое-то время он не отвечал. «Я пытаюсь заставить себя отпустить тебя…» Вот что он сказал неожиданно. – Что тебе мешает? – спросила Саша. На сей раз вместо ответа он посмотрел на нее, потом на книгу, а затем взял ее в руки, раскрыл и глубоким, мягким голосом заговорил: – Vos sereis, dama, sentida E la mas bella que vi, Aunque no querais, querida De muchos, e mas de mi. Он попадал в ритм и читал с выражением. Он понимал то, что читал, идеально выполняя замысел поэта в строках. Саша почувствовала озноб в районе лопаток, когда он грустно, но очень красиво, тихо запел: – En vuestro sera poder Nunca ser enamorada: Mas no ser о ser amada, Es en ajeno querer. Vuestra beldad escogida Causa que seais asi No queriendo, bien querida