– Ну, хоть приблизительно скажите, что надумали. – Вот что. Известно, что кто-то из работников посещает Карлоса в его убежище. За ними следили, но без успеха, так как выяснилось, что они всегда уходили только днем по обычным делам. Есть там один из них, более отважный, который несколько раз уходил по ночам из ранчо, наши пытались следить за ним, но он всегда шел по тропинке и исчезал в зарослях. Думаю, это он ходит к охотнику. – Да, так, вероятно, и есть. – Но чтобы выследить его или хотя бы напасть на след, нужен хороший следопыт, человек, способный на такого рода поиски, по крайней мере, а у нас нет ни одного такого во всем гарнизоне. – В таком случае, – сказал комендант, – обратимся к какому-нибудь другому охотнику. Есть же в долине охотники не только на бизонов. Неужели нельзя найти кого-нибудь подходящего? – Без сомнения, надо подумать об этом. Наши охотники на бизонов и вообще все охотники долины, говорят, не слишком-то расположены к Карлосу; но я не уверен, чтобы кто-нибудь отличался и ловкостью, и отвагой одновременно, необходимыми для такого дела. Они ненавидят беглеца, но при этом и боятся его. Правда, я знаю одного, слышал о нем: он мог бы попытаться. Нам как раз такой и нужен. Он знаком со всякими хитростями индейцев и, как я слышал, он в этом даже превосходит Карлоса и не побоится встречи не только с ним, но, при необходимости, и с самим дьяволом. – Что же это за человек? – с живейшим любопытством спросил полковник. – Мулат, бывший невольником в Соединенных Штатах. Он беглый, ему ненавистно все, что только напоминает ему о прежних господах. Не знаю отчего, но в этих воспоминаниях занимает место семья Карлоса. Он почувствовал к нему ненависть, которая еще больше усилилась при соперничестве охотников. И он завидует охотничьей славе Карлоса. У мулата еще есть приятель, так сказать alter ego, человек схожего племени, самбо – сын негра и индианки с берегов Матамороса или Тампико. Как он попал сюда, никому неизвестно, но с мулатом они давно уже живут дружно, вместе охотятся и поддерживают друг друга. Оба большого роста, сильные, хитрые, а главное – оба не знают, что такое совесть; но из них двоих мулат подлее, он превосходит самбо во всем, даже в злодействе. – Браво! – воскликнул полковник. – Их-то нам и недоставало! Надо поспешить договориться с ними. – Это довольно трудно, потому что в настоящее время они отсутствуют. Сейчас они на охоте для отцов-миссионеров, которые довольно часто посылают их за олениной и всякой другой дичью. С некоторых пор наши смиренные, выдержанные патеры пристрастились к бизоньим языкам, приготовленным по какому-то особенному рецепту, но приготовить их нельзя иначе как только в момент, когда убито животное. За этим-то нежным блюдом и отправили охотников. – Но знаете ли вы, как давно они ушли? – За несколько недель до возращения нашего охотника на бизонов. – А скоро ли они возвратятся? – Может быть, и скоро. Но лучше всего я сейчас же поеду в миссии и привезу более точные сведения. – Поезжайте. Нам бы их заполучить. Два таких молодца, как вы мне описали, стоят всего нашего гарнизона. Не теряйте времени. – Ни секунды. Эй, Хосе! Подать мне лошадь! – воскликнул Робладо, склоняясь через перила. Вскоре пришел вестовой и уведомил, что лошадь готова, и Робладо собирался уже спуститься во двор, как на лестнице показалась круглая, коротко остриженная голова, выбритая посередине. Это был патер Хоакин, который с кроткой улыбкой явился засвидетельствовать обоим офицерам свое почтение. Глава L Прибытие бизоньих языков Патер Хоакин, которого мы уже однажды видели на праздничном обеде в крепости в День святого Иоанна, управлял миссией почти со времени ее основания, он здесь старожил. Помощник его патер Хорхе прибыл в Сан-Ильдефонсо весьма недавно и не имел такого влияния, как полностью заправляющий всеми делами миссии патер Хоакин. Проживая давно в колонии, патер Хоакин знал биографии и характеры всех жителей долины. К семейству охотника на бизонов он питал ненависть, которую и проявил тогда за обедом у Вискарры, хотя и не объяснил, чем она вызвана. Конечно, эта неприязнь не могла возникнуть из-за того, что он считал семейство Карлоса еретиками, ибо, несмотря на свое грозное осуждение всех отступников церкви, он в вопросах религии был весьма индифферентен. Кажущаяся его набожность скрывала лицемерие и мирскую хитрость, не мешая предаваться всевозможным порокам, распространенным в Сан-Ильдефонсо. Он рисковал большими суммами, играя в карты, – при необходимости прибегал к плутовству, был авторитетнейшим судьей и первый всегда держал пари на петушиных боях. В молодости и даже не очень давно за ним водились любовные шашни, которыми он любил похвастаться под хмельком (а это случалось нередко) и, следовательно, довольно часто рассказывал. «Баловство» это продолжалось и в зрелом возрасте. Неофитам при миссии полагалось быть темнокожими тагносами, а между тем среди них замечалось несколько юных метисов обоего пола, которых здесь называют sobrinos и sobrinas (племянники и племянницы) патера Хоакина. Это можно посчитать большим преувеличением. Как же при подобном поведении почтенный священник может пользоваться уважением своей паствы? Так думали и мы сами, пока собственными глазами не увидели образа жизни и не наблюдали нравы мексиканского духовенства. Безнравственность патера Хоакина не составляет исключения в среде его собратьев. Напротив, это явление очень распространенное, можно сказать – общее правило. Значит, священник не из религиозных соображений ненавидел семейство бедного охотника. Он затаил злобу еще на отца Карлоса, которому покровительствовал прежний комендант, частенько обрушивавшийся на иезуита за придирки к покойному. Хоакин появился на террасе с видом человека, озабоченного новостями, а торжествующая улыбка на его лице доказывала, что новости эти были благоприятные, и он заранее предвкушал впечатление, которое произведет на офицеров. – Приветствуем ваше преподобие! Добрый день, святой отец! – в один голос воскликнули комендант и Робладо. – Добрый день, дети мои! – ответил гость. – Очень рад вас видеть, – сказал капитан, – вы пришли очень кстати, святой отец, и избавили меня от лишнего труда, потому что я собирался сию минуту ехать в миссию. – Если бы вы пожаловали к нам, капитан, то я отлично угостил бы вас, ибо мы только что получили превосходные бизоньи языки. – В самом деле? – вместе спросили Вискарра и Робладо с такой поспешностью, которая не могла не удивить патера. – Ах вы разбойники! – сказал отец Хоакин. – Вижу, как вам хочется, чтобы я прислал их вам несколько штук. Но вы не получите ни кусочка, прежде чем не поможете мне очистить горло от пыли, которая просто душит меня. Целое утро я ощущаю страшную жажду. Офицеры рассмеялись. – Вы никогда не меняетесь, – сказал полковник. – Чем же вы хотите, святой отец, чтобы мы порадовали вас? – Сейчас подумаю. Попросил бы стаканчик того бордо, которое вы получили с последним кораблем. Желание патера было исполнено, и он, как истинный знаток, выпил стакан, причмокнул губами и возвел глаза к небу, к которому, по его священной принадлежности, должны бы стремиться все его помыслы, и откуда приходит все хорошее. – Отлично! Превосходно! – воскликнул он, осушив стакан до последней капли. – Итак, – спросил, сгорая от нетерпения, Робладо, – прибыли, наконец, бизоньи языки, а с ними вместе, значит, возвратились и ваши охотники? – Да, возвратились. Из-за этого я и приехал к вам. – Прекрасно. А я именно по этому случаю хотел отправиться в миссию. – Пари на золотую унцию, что у нас с вами одни мысли! – заявил отец Хоакин. – Не держу, мне это невыгодно, потому что вы постоянно выигрываете. – Э, полноте, мои новости стоят золотой унции. – Какие новости? – быстро спросили оба офицера. – Еще стаканчик бордо, не то я задохнусь! Эта пыльная дорога гораздо хуже чистилища. А вот это мне поможет! И патеру поспешили предложить большой стакан бордо в виде прохладительного. Святой отец опять с удовольствием причмокнул губами. – Послушаем же теперь новости, ваше преподобие. – Во-первых, возвратились наши охотники. – Знаем, и что дальше? – Дальше? Они привезли новости. – Какие же? – О нашем приятеле, охотнике на бизонов. – О Карлосе? – Конечно. О ком же еще? – Разве они его видели? Что за новости? – Нет, его самого не видели, но напали на его след, обнаружили его убежище и знают, где он находится в настоящее время. – Чудесно! – воскликнули Вискарра и Робладо. – Они готовы найти его когда угодно, в любое время. – Превосходно! – Вот, господа, новость, которой советую воспользоваться как вам угодно. – Почтеннейший патер, вы знаете положение дел так же хорошо, как и мы, но вы проницательнее нас. Наши уланы не в состоянии поймать этого негодяя. Вы умный человек. Что вы нам посоветуете? Что нам делать? Слова эти очень польстили патеру, и он взял обоих офицеров за руки. – Друзья мои, – сказал он, – я уже думал об этом и полагаю, что вы великолепно обойдетесь без помощи гарнизона. Посвятите наших охотников в свои дела, разумеется, не рассказывая им того, что желаете сохранить в тайне, снабдите всем необходимым, дайте инструкции, и если они не схватят еретика, то падре Хоакин совсем не знает сердца человеческого и ничего не смыслит в людях. – Мы как раз надумали так поступить. Из-за этого я и собирался к вам! – воскликнул Робладо. – По-моему, это самый лучший путь. И вы все правильно решили. – Но согласятся ли ваши охотники взяться за это дело? Они свободны и могут отказаться от такого опасного, рискованного предприятия. – Напротив, опасность и риск их и привлекают: эти люди храбры, как львы, и проворны, как тигры. Будьте спокойны, они не остановятся перед опасностью! – Значит, по вашему мнению, они нам не откажут? – Я убежден в этом, ибо уже заговаривал с ними на эту тему. Вы сойдетесь с ними без малейшего затруднения, вам не придется их уговаривать. Они имеют свои причины ненавидеть охотника на бизонов, а со времени последнего объявления только и мечтают о солидном вознаграждении. Убедите их, что они получат назначенную сумму, и не более как дня через три они принесут вам уши охотника на бизонов, его скальп или даже все тело, если вам так больше понравится. Они выследят его, не сомневайтесь!