Ладожское озеро, 21 сентября, 9:35 Поселились в деревянном домике. Хорошая новость: из окна супервид на озеро. Плохая новость: мама и папа не ожидали, что нас поселят вместе. Не обращая внимания на их недовольное ворчание, дядя Паша сказал, что выход такой: или вместе в домики, или индивидуально, но тогда ночевать придётся в палатках – других вариантов размещения сегодня нет. Все, конечно, выбрали домик. Папа поселился на чердачном этаже, мы с мамой заняли большую кровать внизу. План отдыха такой: сбор на спортивной площадке в 10:00, потом идём к озеру, садимся в лодки и отправляемся к какому-то необыкновенному необитаемому острову. Там проведём целый день: разведём костёр, что-нибудь приготовим, поедим, погреемся – и обратно. Ладожское озеро, 21 сентября, 19:20 Теперь понятно, что дядя Павел решил вернуться на тринадцать лет назад: экспедиция, озеро и три лодки: • мама + папа; • Тоха + Сима; • Паша +… Кто там был шестым? Путешествие к острову началось с торжественного приветствия: – Вчера Онега, сегодня Ладога! Эти слова, конечно, произнёс дядя Паша. У берега покачивались две лодки с вёслами и одна моторка. Дядя Паша торжественно объявил, что первая лодка закреплена за нами, то есть нашим домиком, во вторую приглашаются Лев и его родители, а он пойдёт на моторке, потому что на доставку продуктов, пледов и всего остального потребуется две ходки. План рассадки был прекрасным, но сразу провалился. Увидев мамино лицо, дядя Паша тут же вспомнил, что мои родители давно не в одной лодке. Никого уговаривать он не стал – всё-таки бывший моряк, то есть понимает, что на воде главное – спокойствие и безопасность, и если что-то пойдёт не так, то из лодки, как из комнаты, не выйдешь. Помощь пришла от тёти Симы – она схватила маму за локоть и потащила её к своей лодке. Лев, почуяв суматоху и неуверенность, объявил, что передумал отдыхать и решил поработать. Ему даже слова никто не сказал – прямо главный семейный работник! Мне бы так уйти не разрешили. Только всё стало налаживаться, как вдруг папа сообщил, что в его лодке что-то не так с уключиной. Погрузка мяса отложилась – дядя Паша поспешил на помощь. Пока они возились с веслом, я оценила обстановку. Рассадка была идеальной: • лодка № 1: папа, Паша, пледы, мясо; • лодка № 2: Сима, Тоха, мама. Это значило, что моё место – в моторке. Всё-таки в начале того великого похода меня не было, поэтому я имела полное право отправиться к острову одна. Ладожское озеро, 21 сентября, 19:55 Как я впрыгнула в лодку и завела мотор, не помню. В памяти обрывок – прямо настоящее кино: Красивое озеро. Ранняя осень. У берега покачиваются две лодки. В одной лодке двое мужчин чинят весло. В другой – две женщины и мужчина. Они тепло беседуют. Вдруг один из чинивших весло вскакивает, машет руками, хватается за голову, что-то кричит – у него истерика. Его напарник тревожно смотрит вдаль. Во второй лодке разговор прекращается, все оборачиваются, открывают рты и хватаются за сердце. Все следят за моторной лодкой, которую ведёт девочка-подросток. Брызги. Шум двигателя. Свобода. Ладожское озеро, 21 сентября, 20:13 Примерно через полчаса катания стало жарко. Я стянула шапку, заглушила мотор, потом избавилась от куртки. Кстати, мешок с углём – отличная подушка. Сердце угомонилось вместе с лодкой. Сначала оно стучало почти в такт покачиванию, потом и лодка, и сердце почти остановились. Наступила пугающая тишина. Молочное не бо нависло огромным потолком. Я закрыла глаза и, наверное, даже заснула. Проснулась или от кряканья утки, или от дрожания телефона. Что было первое, не помню. От мамы семь звонков, от папы одно сообщение – ссылка на координаты пикника. Больше ничего. Но и без слов было понятно, что нужно возвращаться. Остров оказался рядом, компания отлично просматривалась: лодки, дым костра, жёлтые одеяла. Увидев меня, все вскочили с земли и замахали руками. Но так как я совсем не соскучилась, причалила только после двух кругов вокруг острова. Хотелось ещё и третий, но папа сложил руки в запретный крест. Берег встречал восторженно: – Лихо у тебя получается! Научишь? А то я и не знал, что моя лодка такие кренделя выписывает. – У тебя на воде крышу сносит, что ли? То вдруг родишься, то куда-то умчишься! Родиться-то помогли, а вот догнать тебя вряд ли получится. – Почему без куртки? Ты не замёрзла? – Оленька, мы под впечатлением. В костре потрескивали сухие ветки, пахло жареным мясом. Хорошо, что дядя Павел успел закинуть в моторку только уголь, иначе бы меня встречали по-другому: сытые туристы – не голодные. Из всей компании злым был только папа – может, поесть не успел? – Мозги есть? Бензина сколько осталось? Обратно хватит? – строго спросил он и, не ожидая моего ответа, пошёл проверять индикатор бака. Ладожское озеро, 21 сентября, 20:40 После того как восторги и воспоминания закончились, мне выдали бумажную тарелку, на одной половинке которой лежал кусок подгоревшего мяса, а на второй – дымящаяся картофелина. Мясо было тяжелее, поэтому свалилось первым, картошка полетела следом. Но я совсем не расстроилась – есть ни капельки не хотелось. Вот ягодный чай понравился, только после него стало жарко. Когда я кашлянула, мама насторожилась. Она приложила руку к моему лбу и страшным голосом сказала, что нужно срочно обратно. Дядя Паша сказал, чтобы я и мама быстро шли в моторку, но папа его остановил: – Топлива на десять минут. Не доедешь. Дядя Паша сломал ветку и прищурился. Немного подумав, он скомандовал: – Всем срочно в лодки! Вещи не собирать! Вечером пришлю человека, он всё сделает. Папа потушил костёр. Дальше ничего не помню, кроме колючего пледа, влажного воздуха, плеска воды, дыхания мамы и мягкого покачивания – всё было очень знакомо. Я заснула. Кажется, мне снились часы, стрелки которых бешено крутятся назад. Ладожское озеро, 21 сентября, 21:10 О! Идём в баню. Греться. Лечиться. Дядя Паша пообещал, что там всё как рукой снимет – эвкалиптовый веник творит чудеса. Не знаю, ноги еле волокутся. И дышать тяжело. СПб, 22 сентября, 20:15 Ночью температура стала ещё выше, поэтому меня отвезли в больницу. В палате четверо: я, две первоклашки с бронхитом и двенадцатилетняя Настя с астмой. Кашляем как четыре Свиллиса, хотя нитки не проглатывали, пояса не грызли. Снежа, спасибо за твой подарок! Я – суперпобедитель конкурса «Лучшая пижама». Извини, что отказывалась и говорила «Спасибо, не надо», – я даже не думала, что в пакете, который ты мне сунула в аэропорту, окажется тот радужный единорог. Здесь ничего интересного. Вообще ничего. Самое скучное – это капельницы. Сегодня уже четыре. Они хуже уколов. Укол больно, но быстро, а капельница – это мучение временем. Жаль, что воспаление лёгких по-другому не лечат. Олег Борисович – мой врач – говорит, что я здесь на две недели, не меньше. Может, даже на месяц. Мама рядом. То жалобно смотрит, как будто я подстреленная птица, то вдруг заводится. Иногда на неё что-то находит, и она начинает допрос – почему-то она решила, что куртку в лодке я сняла не просто так: – Ты это специально? Чтобы заболеть и остаться? Глупо. Всё равно мы уедем. Я качаю головой. – Нет. Просто слон… – Лёля, какой слон? – Я забыла отдать деду слона. – Какого слона? – Чёрного. Он в кармане чемодана. – Хорошо. Спи, спи. Накрыв меня одеялом, мама уходит. Её шаги становятся всё тише. Голос тоже уже в тумане. – Олег Борисович, температуры давно нет, но бред так и не проходит. – Ничего страшного. Всё своим чередом. Выправится, не волнуйтесь, мамаша. Всё своим чередом…