Между рейсами два часа, но она успеет – до Гали на машине примерно 20 минут. Ночью пробок нет, поэтому, может, и быстрее. Мама оставит меня у подъезда и сразу поедет обратно в аэропорт, поэтому к Гале заходить не будет. Но даже если бы у неё была куча времени, то она всё равно бы не зашла, потому что они не дружат. Галя вообще не сильно дружелюбная – она не любит не только маму, но и Инну, на меня тоже всё время ворчит. Вот деда Валю она точно любит. Ну и папу, наверное. Но без обожания. Вот такая у неё Строгая Любовь. Апатиты, 8 сентября, 23:15 Подъезд встретил кромешной темнотой. Только на третьем этаже тускло сиял просвет открытой Галиной двери. Галя была уставшая и грустная. Затащив чемодан, она буркнула: – А где мать? Я ответила, что она в такси, с Винни. Галя вяло уточнила: – Мужик, что ли, новый? Не дождавшись ответа, повела в комнату. Раскладной диван. Зелёные занавески. Люстра с колокольчиками. Холодная подушка. Почти ледяная. Что-то я от холода отвыкла. Здесь так везде? Или это из-за открытой форточки? Апатиты, 8 сентября, 23:37 Думала, свалюсь и сразу отключусь, но что-то никак не получается. Или аэропортовский кофе так бодрит, или кровать неудобная. Не, скорее, впечатления бурлят, в журнал просятся. Север просто убил. Наповал. Обычно самолёт встречают усталые-восторженные-нетерпеливые-слезливые-приставучие или просто скучные люди, но здесь в толпе встречающих выделялись несколько пижам-кигуруми: один взрослый тигр и несколько маленьких жирафов. Сначала я подумала, что они что-то рекламируют, и приготовилась получить какую-нибудь дурацкую листовку, но оказалось, что они не на работе, а, как и все, кого-то ждут. Когда один из жирафят заорал: «Мама, мама!», я чуть не заплакала – было ужасно трогательно. Не успела я предположить, что это просто чья-то странная семейная традиция встречать мам в пижамах, как у выхода мы наткнулись на кигуруми-кита, продающего северные сувениры. ОК, подумала я, наверное, они вместе: один торгует, остальные встречают. Но когда мы сели в такси и водитель оказался кигуруми-Винни-Пухом, мы с мамой испуганно переглянулись и одновременно толкнули друг друга в бок. В шоке была даже она, пресекающая любые переглядки и смешки по поводу внешности и надрессировавшая меня так, что, если мимо вдруг пройдёт говорящая лошадь, я даже не моргну. Таксист, как и все таксисты, был ужасно разговорчивым. Сначала он поздравил нас с «праздничком» и мы, как вежливые люди, сказали спасибо, но потом мама всё же набралась храбрости и спросила: а какой может быть праздник 8 сентября? Таксист внимательно посмотрел на нас в зеркало и сказал: – Как какой? День города! А вообще-то я сразу понял, что вы не местные. Некоторое время мы ехали в полной тишине, и я подумала, что всё-таки надо его спросить, почему он в пижаме: мне нужно было убедиться, что он нормальный, ему вообще-то маму обратно в аэропорт везти. Не зная, как подступиться, я решила спросить, почему он без капюшона. Таксист ответил, что с удовольствием бы его накинул – с ушами смешнее, – но тогда в зеркало смотреть неудобно. Дальше он отметил, что костюм отличный, быстро привык, думал, будет хуже. Мы ничего не понимали, пока он не произнёс волшебное слово флешмоб и не рассказал про то, что каждый год на День города придумывается что-то интересное: в этом году всем горожанам предложили нарядиться в весёлые пижамы. Потом почти до самых Апатитов он рассуждал, что всё это неспроста, а для того, чтобы люди не уезжали, но тут же сам себя успокоил тем, что никто никуда не уедет, потому что никто никому нигде не нужен. Заметив, что эта тема нам не очень интересна, он быстро вернулся к пижамным вопросам: – Это меня дочка уговорила. Снежанка. Снежок. Заказала, все дела. Еле дождались, думали, не успеет к празднику. Жене, Ленке, тоже заказали, но она даже мерить не стала. Застеснялась. И зря. Вот я – с удовольствием. Удобно, и люди улыбаются. Ну да, пижама. А где это написано? Сейчас не поймёшь, что пижама, а что нет. Полный разброд. Апатиты, 9 сентября, 00:25 Когда он закончил обсуждать #моду&стиль, я спросила, успеем ли мы на салют – на день города всегда же салют. Таксист покачал головой: – Да мы как-то без фейерверков обходимся. Нам сияния хватает. – Северного? – Не, у нас южное! Девоньки, вы ж на юге! На заполярном ю-ге! – захохотал Винни и дерзко накинул капюшон, забыв, что он мешает смотреть в зеркало. Я вспомнила: да, средняя температура плюс 0,5. Южнее некуда. Лес за окном закончился, появились пятиэтажные дома. – Космонавтов, 13? Правильно? – спросил таксист, сворачивая во двор. Мама подтвердила. Винни выключил мотор: – Приехали! Пока я звонила Гале, Винни отвёл маму в сторону и стал показывать свой дом – якобы с его балкона северное сияние как на ладони. Маму его рассказ скорее утомил, чем впечатлил. Мне его приставания к маме сильно не понравились, и, когда он вытащил из багажника мой чемодан, я присела перед передним бампером и сделала снимок номера. Увидев вспышку, таксист так удивился, что выпустил из рук чемодан. Отлично, я своего добилась: противник растерялся. Осталось закрепить победу громким и уверенным голосом: – Мам, пока! Как приедешь, позвони. Тебя же ПАПА встретит, помнишь? Я сейчас ему напишу, что мы уже в Апатитах. Мама нахмурилась, потом улыбнулась – до неё наконец дошло, что я так пугаю таксиста. Поцеловав мою шапку, она направилась к машине, уверенно и бодро. Первое сообщение я отправила ещё в подъезде, потом писала ей каждые три минуты – и так пять раз! Так что у таксиста не было ни единого шанса на неё напасть. На вид все маньяки выглядят как мимимишки, это всем известно. Апатиты, 9 сентября, 10:30 Галя ушла в школу – «оформляться». На кухонном столе каша, чай, печенье. Из этого ничего не хотелось. Вспомнила, что в чемодане бутерброд в плёнке и микробанка джема. Вместе с самолётной едой из кармана выпал несчастный слон-путешественник. Дед из больницы вернётся – обрадуется. Пока всё плохо. Ключа у меня нет, так что погулять не получится. Да и куда мне идти? Часы противно тикают. Из окна – ужас: дома из серого кирпича и дорога с лужами. Машин почти нет. Решётки на первых этажах. Маленький магазин. Мелкий дождь. Закрываю глаза, вспоминаю Алесино. Море, лодки, виноградники, абрикосы, туристы. Дорогие курортники, где вы? Куда пропали? Доставайте свои жуткие полотенца с пальмами и ложитесь у этих серых луж. Ещё орите, смейтесь, свистите, включайте музыку, танцуйте, бейте бутылки! Пожалуйста! Жирафы! Тигры! Киты! Винни-Пухи! Откуда вы здесь? Здесь же вам не выжить. Вы мне приснились? Как жить в этом ужасном доме и как ходить по этой скучной улице? А школа? Представляю, какая тут школа. Может, заболеть? Чем болеют месяц? Пневмонией? Апатиты, 9 сентября, 10:45 О! Сообщения от Алё: Ты уехала????? Это правда????? Куда????? Когда вернёшься????? Наверное, надо было посоветовать обратиться в полицию, там подскажут. В каждом сообщении ровно пять вопросительных знаков. Она их отсчитывает или само получается????? Апатиты, 9 сентября, 11:00 В книжном шкафу нашла любимого Саамлу. Сколько я его не видела? Девять лет? Восемь? Это неважно, главное, что помню каждое слово, каждую картинку. Обложка еле держится, почти оторвана. Сказки народов Севера СААМЛА ИЩЕТ СОЛНЦЕ Петрозаводск Карельская Звезда 1978 Если книжка окончательно развалится, я запросто напишу её заново. Картинки, конечно, не нарисую – они слишком красивые. А мама, интересно, помнит? Как цокала копытами и выла ветром? Или ветром был папа? Надо спросить. «…Оленёнок Саамла потерялся. Проснулся, а вокруг всё чужое. Даже снег не тот…» Апатиты, 9 сентября, 17:30 Сходили в больницу к Вале. Болеть перехотелось. Лучше в школу, пусть самую незнакомую и заполярную, чем в больницу. Сначала к Вале в палату пустили только Галю, через некоторое время меня. Валя очень худой, из шеи торчит трубка. На одеяле – чёрная пуговица. Он с ней не расстаётся – трёт, перекладывает между пальцами, прячет в кулак. В следующий раз принесу слона, не буду дожидаться, пока он домой вернётся. А вообще, не только его, а всю шахматную коробку принесу. Жаль, что не умею играть. Галя, интересно, умеет? Совсем не помню Валино лицо в Мурманске. Из воспоминаний только подоконник-мастерская, табуретка, табачный дым и хриплый голос, обзывающий Галю енотом. Голос уже не услышать: говорить Валя не может, только сипит. Если хочет что-то сказать, пишет в толстую тетрадь.