— Беда у нас тут давняя. Жила тут девка одна. Красивая, все при ней. Но глупая, молодая потому что. Сгинула она, Бэлла-то. Тут в моей голове перестало складываться хоть что-то связное. Чтобы не чувствовать себя Алисой, попавшей в Зазеркалье, где ежеминутно творится что-то нелогичное, я осмелилась задать Василию вопрос. — Что значит «сгинула»? Я ее видела вот только что, я же говорила. Выглядит она, конечно, не очень, но уж точно никуда не сгинула. — Дослушай, — сказал Василий. В его голосе звучали металлические нотки, и я вспомнила, что когда-то с такими же интонациями говорил мой отец. Дослужившийся, кстати, до подполковника полиции. Вспомнив про отца, я закусила губу, как всегда делала в детстве в его присутствии. Он, отец, давно ушел, но воспоминания о нем все еще причиняли мне боль. Василий не заметил моих душевных метаний и просто продолжил свою историю. … Пятнадцать лет назад Агарт был совсем другим. Людей было гораздо больше (Василий сказал, раз в десять больше, но я не очень поверила), сельчане устраивали шумные праздники, а на деревенских улицах никогда не было пусто — кричали дети, смеялась молодежь, перекрикивались из-за заборов соседи. Детей в Агарте всегда было много. Семьи здесь были крепкие, почти в каждом доме было по трое-четверо детей. А у кого-то еще больше. И только в одном доме жила одинокая мать с единственным ребенком. Девочкой. Жили они на окраине села, в доме с ярко-оранжевой крышей. Мать, носившая простое имя Мария, назвала дочку весьма вычурно для здешних краев — Бэллой. Вся деревня звала девчонку, разумеется, Белкой. И девочке очень шло это имя — волосы у нее были белые и не потемнели даже с возрастом. Мария очень гордилась этой особенностью дочки и всячески ее подчеркивала — маленькая Белка ходила в белоснежных гольфах и с белыми бантами. Когда девочка подросла, гольфы с бантами заменили белые колготки и заколочки. И только белые платья оставались на Бэлле в любом возрасте. Безукоризненно чистые и тщательно отутюженные. Мать Бэллы не жалела времени и сил, стирая белые вещи на руках и разглаживая заломы на капризных мнущихся тканях. Ни стиральной машинки, на парогенератора у Марии не было. Никто не знал, кто был отцом Бэллы. Мужчин рядом с Марией не наблюдалось, а сама она избегала говорить о человеке, от которого родила дочь. Дело, в общем-то обычное — не всегда дети рождаются в браке. В Агарте посудачили о возможном отце Машиной дочки да забыли. Все равно никто из местных парней или мужчин не годился на эту роль. Люди так рассуждали: Мария темненькая, приземистая и отнюдь не красавица. Следовательно, отец Белки, похожей на принцессу из мультика, определенно должен быть хорош собой чрезвычайно. А таких красавчиков в Агарте отродясь не водилось. Марию в селе побаивались за крутой нрав и, как говаривали местные жители, дурной глаз. Боевая женщина не давала себя в обиду, и если кто ей намекал, что родила она дочку неизвестно от кого и потому она такая получилась — за словом Мария в карман не лезла. А у обидчика, высказавшего неприятные мысли, непременно случались хотя бы мелкие неприятности: у кого ячмень на глазу выскочит, кто споткнется на ровном месте и хромает потом две недели. Словом, Марию старались не задевать. Увы, но с Бэллой действительно было не все ладно: когда ее сверстники уже бойко читали и писали, очаровательная девчушка с трудом называла знакомые буквы. А чтобы рассказ длинный прочитать или стих выучить — о том и речи не шло. Тогда в Агарте работала скромная школа, вмещавшая несколько десятков ребятишек. И учительницы школьные не раз Марии говорили, что дочь ее с программой не справляется. Но женщина только отмахивалась — вы учителя, вот и учите. Тем ничего и не оставалось — учили Бэллу, как могли, перетаскивая девочку из класса в класс на слабеньких тройках. По-хорошему, надо было неуспевающую ученицу в спецшколу определить, но подходящих учреждений во всей округе не было. Скорее всего, жизнь Бэллы могла сложиться вполне благополучно. Девочкой она была не сообразительной, зато отзывчивой и старательной — всем агартовцам была готова помочь, да и дома по хозяйству крутилась лет с десяти наравне с матерью. Все — особенно, конечно, учителя — считали, что худо-бедно выпустится Белка из девятого класса, получит простую профессию вроде швеи и замуж выскочит. Девушка красивая и хозяйственная, а что еще мужчине нужно? При вступлении в брак диплом о высшем образовании не спрашивают. Но все сложилось совсем не так, как могло бы. Первого сентября, когда Бэлла и с десяток ее одноклассников перешли в девятый класс, в школе появился новенький, Максим. Симпатичный паренек приехал с матерью из самого Барнаула, вроде как родители его развелись, и мать захотела уехать подальше от отца. Почему, как, и что между супругами такого случилось — никто не знал. Ирина, мать Максима, с местными дружбу водить не спешила, здоровалась вежливо при встрече, и все на этом. Как бы там ни было, Максим очаровал всех девчонок из своего класса, а может, и из всей агартовской школы. Красавцем парень не был, но обладал особой мужской привлекательностью — вел себя раскованно и уверенно, мог одной удачной шуткой рассмешить всех вокруг или поразить своими знаниями в области химии и физики одноклассников и даже учителей. Высокий рост и удлиненные вьющиеся волосы безусловно добавляли Максиму — Максу, как его быстро стали называть в школе — еще больше притягательности. Макс мог выбрать любую симпатичную, умненькую девчонку из Агарта. Да что там — мог и не одну выбрать. Но из всех учениц Максим выделял одну Бэллу. Возможно, потому, что она единственная не бегала за новеньким. И неудивительно — хотя в свои пятнадцать Белка выглядела совсем взрослой девушкой, интересы ее были как у младшей школьницы. Бэлла играла с куклами, любила мультфильмы и могла часами рассматривать яркие картинки в детских книжках. Однако, Макс был настойчив, и природа со временем взяла свое. Глава 14 Услышав про природу, которая взяла свое, я уточнила: — Вы имеете в виду, что у Бэллы с этим мальчиком сложились отношения, как у взрослых людей, да? Он ее соблазнил? Она что, забеременела? Василий неодобрительно закатил глаза. Я не знала точно, что именно ему не понравилось — может, мои слишком смелые предположения. А может, старик просто не привык, что его перебивают. Я снова сникла, хотя, пока Василий вел свой рассказ, успела успокоиться и даже расхрабриться. Вопросы вон стала задавать, но это оказалось зря, конечно. Тем не менее Василий на мои вопросы ответил. — Про это тебе доподлинно никто не скажет — что там у них было, а чего не было. Только ребенка Белка не ждала, а то б ее мать горе-папашу прищучила да жениться заставила, с Марией шутки плохи… А за год до трагедии Макс с Бэллой и вовсе расстались. Избегал он ее всячески, какая уж тут беременность. Но как красиво ухаживал, поганец, за девкой, пока та недоступна была! Стихи ей писал, песни какие-то про любовь на гитаре бренчал, даже портрет ее изобразил на крыше их с матерью дома. Может, видала, там от той картины что-то до сих пор осталось. Ну и это б все ладно. Дело молодое. Поцелуи, прогулки под луной — когда еще всем этим заниматься? Мне вот уже, к примеру, и не хочется. Да только заморочил пацан Белке нашей голову. Убедил ее до одиннадцатого класса учиться. И зачем, спрашивается? Неужто не видел, что дама его сердца звезд с неба не хватает, мягко говоря? А она, дуреха, его послушала. Как мать, Мария, значит, ни отговаривала — Белка рогом уперлась. Ну не лупить же ее, почти взрослую? И ведь такая покладистая девочка была, до Макса этого, чтоб ему пусто было… Сам в итоге от своих уговоров пострадал. Он, красавчик-то приезжий, как-то Бэлле помог экзамены после девятого сдать. Весь десятый класс ее на себе тащил, закончила кое-как. А уж в одиннадцатом помочь Белке некому было. Макс уж с другой гулял, с Анютой, тоже с одноклассницей. И вроде как даже благородство проявлял — предлагал Бэлле помощь с уроками. Но она отказывалась. Хоть и всякий стыд потеряла — таскалась за парнем, чисто побитая собачонка. Кстати, о собачонках. Пока Макс с Бэллой еще гуляли, он ей собаку подарил. И ладно б мелкую какую, а то громадину припер килограммов шестьдесят весом. Алабай порода называется. Белка, правда, сама такую хотела. Картинку, что ли, где увидела? Неизвестно. Да с нее спрос какой, с девки-то? Умом слаба была, это всем известно было, и возлюбленному ее — тем более. Но Макс решил, стало быть, угодить девчонке с этим алабаем. Белого притащил, как Белка и просила. Вроде специально в Барнаул за псиной катался, даже денег на такси не пожалел. Да и кто б его в автобус с такой зверюгой впустил? Тогда еще автобусы в Агарт заезжали. Эх, были времена... … Василий примолк и взгляд его затуманился, как у человека, вспоминавшего какие-то важные для него события. А у меня в голове начало понемногу проясняться. Глупенькая юная красотка со светлыми волосами. Белые платья. Здоровенная белоснежная собака. В бревенчатом доме было прохладно, но я ощутила, как по моей спине заструился противный липкий пот. Этого не может быть, подумала я. Если Бэлла двенадцать лет назад заканчивала школу, сейчас ей должно быть тридцать. Я вспомнила, как Бэлла говорила о своем возрасте. Сначала сообщила, что ей восемнадцать. А потом — что тридцать, как и мне. В тот момент я списала все на умственную отсталость девушки. Тогда я не могла представить, что Бэлле действительно может быть восемнадцать и тридцать одновременно. Да и кто бы в здравом уме такое мог вообразить? Оставалось непонятным одно — зачем Василий все это вообще мне рассказывает. Маясь от острого желания поскорее покинуть обитель мрачного деда, так похожего на моего отца, я, забыв про робость, так и спросила: — А зачем вы мне это рассказываете? Василий встрепенулся, словно я выдернула его из сладкого сна. Блеснул умными стальными глазами и слегка сгорбился. Историю он закончил довольно скомканно. Рассказал, что двенадцать лет назад, тоже в мае, Бэлла пошла купаться в Катуни и утонула. Может, случайно. А может, не выдержала страданий от неразделенной любви. Тела утопленницы так и не нашли, только белое платьице с босоножками остались на берегу. Да еще одна девчонка вроде как видела, что Белка утопла. На мое недоумение относительно того, зачем хрупкой девушке идти купаться в опасной горной реке, да еще в холодном мае, Василий только отмахнулся. Мне показалось, что он чего-то не договаривает. А после смерти Бэллы началась какая-то чертовщина. В этом месте своего повествования Василий быстро и неумело перекрестился. Сначала дети стали бояться уходить за пределы села — в лес там, или на речку. Говорили, что встречают Белку. И она вроде зовет поиграть, а сама не такая, какой была — кто-то видел, что у нее глаза пустые и белые. Даже голос вроде изменился — был тоненький, как колокольчик, а стал низкий, как у совсем взрослой женщины. А один пацаненок сказал, что и собаку Белкину видал, Гарьку. Это Бэлле в голову взбрело собаку в честь села назвать, Агарт. Мать ей рассказывала, что «агарт» с алтайского языка переводится как «отбелить», ну и девочке показалось забавным назвать так белую собаку. А сокращенно Гарькой псину кликали. Меня передернуло. Такая игра слов мне показалась если не зловещей, то какой-то неприятной. Со слов Василия, Гарька пропала через пару дней после исчезновения хозяйки. Эти пару дней собака лежала во дворе, не двигаясь, и жалобно скулила. Даже не ела ничего. Тосковала, значит, по хозяйке. А потом тоже сгинула. Будучи человеком серьезным, Василий в россказни ребятни о встречах с Бэллой не верил. Он всю жизнь проработал в полиции (неудивительно, что он показался мне похожим на отца, тоже полицейского) и был твердо убежден, что все зло — оно от живых. Ни разу в практике Василия не было случая, чтобы два мертвеца что-то не поделили и порубили друг друга топорами. А вот среди живых таких ситуаций — сколько угодно. Даже когда дети стали шмыгать по селу перепуганными тенями, Василий не придал этому особого значения. Сидят и сидят по домам. Целее будут. Но однажды приспичило Василию к старому колодцу сходить. Агарт не был диким поселением, и вода у большинства семей была в домах. Но в колодце вода была по-особенному вкусная. Сельчане за колодцем ухаживали, не давали загрязниться, а Василий старался сохранять воду чистой больше всех. День был августовский и на удивление жаркий. Разгоряченный Василий уже предвкушал ломоту в зубах от сладкой ледяной воды и прибавил шагу, когда до колодца оставалось всего ничего — один поворот налево. Василий повернул и резко затормозил, словно налетел на невидимую глазу преграду. У колодца стояла утопшая Бэлла. Голову опустила, руки висели вдоль туловища, как безжизненные плети. Цепким взором Василий отметил грязное платье, что для Белки было очень нехарактерно — мать ни за что не выпустила бы ее из дома в таком виде. Как здравомыслящему представителю правоохранительных органов, Василию бы обрадоваться. Пропавшая девушка нашлась, а не утонула, как считали до этого. Чем не повод для радости? Но, удивляясь самому себе, Василий медлил. Матерый полицейский чувствовал себя так, словно ему снился дурной вязкий сон: ноги стали мягкими и подгибались в коленях, дышать приходилось часто и неглубоко, потому что в августовской духоте Василию не хватало воздуха. Рациональный мозг попытался оправдать внезапную тревогу хозяина. Дело в том, решил тогда Василий, что девчонка была не похожа сама на себя. Белка всегда была болтушкой и готова была вести беседы ни о чем с любым, кто на это согласится: хоть с пятилетними детьми, хоть с девяностолетними старухами. А тут… стояла и молчала. Только голова покачивалась в такт порывистым дуновениям жаркого ветра. Продолжив строить логичные умозаключения, Василий пришел к выводу, что, возможно, Белка попала в какую-то беду. Может, по лесу блуждала, может, и правда утопиться хотела — с влюбленной дурехи станется. Логичные доводы, не имеющие ничего общего с бесовской ерундой, которую про Бэллу сочиняли сельчане, успокоили Василия. Он сделал глубокий вдох и шагнул по направлению к Белке. А та словно только этого и ждала. С первым же шагом Василия девушка стала медленно поднимать голову.