Жом Матвей в этом и не сомневался. Распрощались они вполне дружески, Яна его даже в щеку поцеловала, на удачу. И возок уехал, управляемый не слишком умелой рукой. Ну да кони смирные, умные, оно видно. Не вывернут в канаву, вон, идут, как по ниточке. Чуют, что кучер не слишком умелый, но не вольничают, не красуются. Работают. Жом Матвей, кряхтя, потащил куль в дом. А там и в подвал, в потайную ухоронку. И одеваться принялся уже как следует – пойдет посмотрит, что там в доме у Поганца. Сам пойдет, вот сани возьмет… А еще – оружие. И огнестрел, и нож хороший… это к торе он выскочил как был, а туда – только с оружием. И на санях, обязательно! Все перетащит, что сможет! И еще вернется! Ежели страшные времена идут, так никакой припас лишним не окажется. Жом вышел на улицу, осенил себя знамением и быстро пошел в нужном направлении. И показалось ему, что ли? Словно женский смех раздался издали. Холодный такой, чистый, звонкий, как ледышки падают с большой высоты… а по шее мороз пробежал. Жуть – жуткая! Но не отступать же? И жом Матвей решительно зашагал, куда надобно… * * * Яна была счастлива. Пусть пока еще плохо она управляла экипажем. Пусть побаивалась, что лошади понесут и вывернут в канаву. Пусть пока у нее были определенные сложности. Все же вожжи даже держатся определенным образом, управление двумя лошадьми чем-то сродни игре на пианино, и сила пальцев там требуется, и умение, и ловкость, чего у Яны практически не было. Но когда она подкатила к крыльцу, когда Топыч, Гошка, Мишка и Машка кинулись, пища от восторга, загружаться в возок и потащили заранее собранные вещи, на нее такая волна счастья накатила! Ей-ей, словно в возок розовых пони запрягли и они одновременно нагадили радугой! Наконец-то они покидают Синедольск! А что ей придется сложно… ну так и что же? Она уже один раз умерла, потому жалеть себя не стоит. Где-то недоест, где-то недоспит, но Гошку она больше не подведет. Яна оглядела детей, которые поудобнее устраивались в возке и собирались досыпать, улыбнулась – и тронулась с места. И кони полетели. Прочь из города, по тракту, в вихре поземки… Хорошо, что никто их не видел. Не то почудилось бы… Да не бывает такого, правда же?! Не бывает! Чтобы за каретой летели белые призрачные волки, а над ней парила громадная полярная сова? Чушь это! Не бывает такого! Волки б коней напугали до истерики, а сове тут и подавно делать нечего! Чушь и блажь! Яна их тоже не видела. Но чудилось ей иногда… нечто белое, потустороннее. Хелла? А кто ж еще? А и ладно! Спасибо тебе, богиня! Ты мне шанс дала, а дальше я и сама постараюсь ушами его не прохлопать! Спасибо тебе, Хелла… * * * Яна пытать и убивать женщину побрезговала. А вот жом Матвей, после того как увидел комнатку в подвале, – нет. В тот же подвал и тело оттащил. Его Сонюшка тут упокоилась, вот и этой стерве поделом! Говорят, чтобы человек упокоился с миром, его могилу надо кровью врага полить. Вот… так оно и получится. Ежели по правде-то делать! По совести! Покойтесь с миром, бедолажные… И расспросил, и душу отвел, и… Лишний раз он убедился, что Яна – тора высокородная! Это ж надо! Тайник в доме – пропустила! В подвале – еще два! И тоже пропустила! Ну да ладно, он все выгреб в свою пользу. И решил, что коли тора завернет в Синедольск, он ей честь по чести половину отдаст. Ежели не придется потратить… Коли времена наступают страшные, так и никто не угадает, на что тратить придется. А ежели не придется им свидеться, так жом Матвей честь по чести сделает. Десятерых сирот вырастит, вот как Всевышний видит! Так и сочтутся… и казалось трактирщику, что тора Яна это бы одобрила. Еще и благословила. А забегая вперед… так и не пришлось им увидеться. И в Синедольск Яна не возвращалась. Слово свое трактирщик сдержал и сирот таки вырастил. Пятерых мальчиков и пятерых девочек. Подобрал, к делу пристроил, в люди вывел… жениться так и не женился, бобылем докуковал, но детей у него было десятеро, внуков штук под пятьдесят, и рыдали о нем, когда срок пришел, вполне искренне. И в молитвах поминали – тоже, и фамилию его носили с гордостью. Все не зря было. Не пропали кровавые деньги, удалось Матвею их отмыть. Он с того особняка за два дня столько вывез… муравьи бы от зависти плакали, когда б могли! И собак тоже забрал. Так и прижились, и все смутное время двор охраняли и потом еще потомство дали… хорошие кобели. Умные, породистые. За щенками от них в очередь становились. Единственное, о чем жом Матвей жалел до конца дней своих, – что тору Яну не повидал. Но молился за нее исправно, и коптилочки в храме ставил, и нескольких внучек Янами назвали, а там и правнучек… а что там за тора была? Откуда взялась? Кто ж ответит… смутное это было время, страшное, темное. И заначка, вытащенная Матвеем из закромов негодяя, помогла и ему прожить, и родным его, и сиротам, и на соседей осталось, помочь по-человечески… А уж правильно оно, грешно ли… Нет ответа. Тут судья – память человеческая, а в ней жома Матвея не один десяток человек поминал добрым словом. Свободные герцогства На работу как на праздник? Бросьте, такого не бывает! Бывает. Ида не шла – почти танцевала по улице. Легкая, светлая, даже себе она казалась наполненной каким-то удивительным сиянием. И глаза улыбались, и губы словно ожидали поцелуя… так легко было на душе! Ах, как легко все в жизни, когда ты молода, красива, когда ты… влюблена? Да. В Станислава? И снова – да, да, ДА!!! Ида была счастлива настолько, что даже Полкан это понимал. И радовался вместе с хозяйкой, словно щенок. То кувыркался, то прыгал, то просился играть… И все в Иде соответствовало ее настроению. И светлое платье, и белоснежный плащ, которого никакая грязь не касалась, и капор, отороченный белым мехом, и даже беленькая пушистая муфточка, на которую время от времени покушался Полкан… Казалось, она летит над землей, над грязью, даже не касаясь мостовой подошвами. И она летела… Вот и больница. Разве важно, что Стас пока еще не признался ей в любви? Разве важно, что пока они таятся друг от друга? Пока еще не сказано ни единого слова, но как выразительны бывают взгляды! Жесты! Случайное соприкосновение рук, случайный взгляд – или НЕ случайный? Ида любила и понимала, что любима. А что пока ничего не сказано – разве это важно? В Герцогства медленными шагами приходила весна, и все в душе девушки откликалось, встречая ее.