— Так вы невиновны? — сказал за стеной Маттиассон. — Вы мне не верите? — Мы уезжаем, — сказал старший полицейский. — Но мы еще вернемся... возможно. Енс схватил боксерские перчатки, тренировочный костюм, полотенце и мыло. Запихнул все это в сумку. Услышал, как хлопнула входная дверь. Наступила полная тишина. Он слышал, как родители ходят но квартире. Но никто не произносил ни слова. Потом кто-то зашел в туалет. Тогда Енс прокрался в переднюю, снял с вешалки пальто, шмыгнул мимо кухни. Мать сидела за кухонным столом и плакала. Он с силой захлопнул за собой входную дверь и помчался вниз по лестнице. Ему послышалось, что она его окликнула. Сумка с боксерскими принадлежностями стучала по ступенькам. 74 Сумка била его по ногам. Он понятия не имел, что ему делать дальше. В голове ни мыслей, ни желаний. Уличные фонари, снег, витрины, встречные прохожие. Он остановился у книжного магазина, заглянул в витрину. Книги. Обложки. Заглавия. Нет, даже читать неохота... Ему было так одиноко, так холодно. Даже снег не радовал. Темные лестничные клетки. Темный парк, где все еще висят качели и поскрипывают, когда их раскачивает ветерок. Под ботинками хрустит снег. Он пошел вверх по холму. Церковь. Сам не зная как, он очутился внутри. В церкви. Он смотрел вверх, на высокие своды. Смотрел на алтарь. Над ступеньками, ведущими к алтарю, — деревянное распятие. Распятый на кресте. Вдруг грянул орган. Он подскочил от неожиданности и с бьющимся сердцем поспешил прочь. 75 — Ну, я ему дал напоследок, — со смехом сказал Стур. — Теперь у него спеси поубавилось. На этом они расстались. На сегодняшний день хватит. Карлссон и Элг зашагали к перекрестку Нюгатан и Стургатан. Оттуда Элг направился домой. Сага была дома. Он поцеловал ее. — Как у тебя дела? Что-то ты припозднился сегодня. — Хлопотный день выдался... — Ты что-нибудь ел? — Да, перехватил сосисок... — И сыт? — Конечно. Основное достоинство сосисок в том и состоит, что они насыщают. — Может, выпьешь кофе? Он кивнул. — Спят? — Да... Одной их дочке был год, другой три. Лотта и Малин. — Знаешь, — сказал он. — Я, пожалуй, позвоню Эрику и приглашу его к нам на субботу. — Конечно, позвони. Ему будет приятно... Потом Элг сел перед телевизором и стал смотреть спортивную передачу. Рассказывали о хоккее, гандболе, борьбе, боксе и керлинге. И вдруг его словно что-то толкнуло. Он сидел и думал. Размышлял. Смотрел на экран телевизора и ломал голову над тем, о чем говорил Карлссон. Наконец он принял решение. Подошел к телефону и набрал номер Стура. Десять долгих гудков. — Это Стефан... — Что тебе понадобилось? — Ты спишь? — Нет... я... Что тебе надо? — Да вот, я разговаривал с Валентином... А сейчас сижу, смотрю телевизор, и вдруг меня осенило... Он рассказал. На другом конце провода долго молчали. — Ты слушаешь? — Да, — сказал Стур. — Вопрос, безусловно, заслуживает внимания... Завтра мы потолкуем... — Я решил, что лучше позвонить тебе сразу. Надеюсь, не помешал? — Нет, ничего... — Тогда спокойной ночи. — Спокойной ночи. — Забавно, — сказал он Саге. — Я звонил сейчас Фрицу. Похоже, что я потревожил его в самый пикантный момент.