— Что сделать? — Убить ее? Ее глаза утратили выражение, она сжала в руке бутылку, поднесла к лицу и стала катать по щеке, будто ласкаясь. — Если б я знала, что́ я об этом думаю... — Вы правда стояли перед домом? — спросил Карлссон. — Все это время? Пока ваш муж... пока он был там? — Да. Все время. Только не спрашивайте меня почему. Я не уверена, что я и сама знаю. — Что вы сделали, когда он вышел? — Пошла домой. — Вы пришли домой первая? Майя кивнула. — Я бежала, — объяснила она. — А кого-нибудь еще вы видели перед домом? — Нет. Ни одной живой души. Во входной двери повернулся ключ. Это Енс. Майя встала и пошла ему навстречу. — Привет, — сказала она. — Привет. Он посмотрел на нее и на Карлссона и бросил взгляд в столовую, которая была хорошо видна из передней, с того места, где он стоял. — У нас в гостях полиция, — сообщила Майя. — Вот как! А по какому случаю? — Они думают, что твой отец убил ту девчонку. — Во-первых, он мне не отец, а во-вторых... так что... — Я родила Енса в первом браке, — пояснила Майя. — Он тебе не отец? — переспросил Карлссон. — И потеряла во втором, — тихо сказал Енс. — Что ты сказал? — спросила Майя. — Ничего, — ответил Енс. Но Карлссон слышал. — Когда будем обедать? — Попозже, — сказала она. — Ты вечером идешь куда-нибудь? — Да. На тренировку. Он скрылся в своей комнате, не заходя в столовую. — Боксом занимается, — сообщила Майя. — Даже сына она настроила против меня, — пожаловался Ханс. Он встал и подошел к окну. — Вы хоть понимаоте, в каком аду я живу? Стур посмотрел на Маттиассона. Маттиассон — на Ханса Линдстрёма. — Вы вели себя очень задиристо, когда мы встретились на том собрании, — сказал Стур и встал. Ханс обернулся. — На каком собрании? — Вы шумели, и бушевали, и нападали на нас: «Это не полиция, а черт знает что, она не справляется со своими обязанностями». Вы хотели организовать гражданскую гвардию. Помните? Ханс попытался улыбнуться. — Какое это имеет отношение к делу... теперь? Стур подошел к нему, приставил палец к животу и нажал. — Ты ее убил, пижон паршивый? — Я же сказал, нет! Стур не отпускал палец, смотрел Хансу прямо в глаза. Но Ханс не отвел взгляда. — Но если не ты, кто же это сделал? — Вот это уж ваша работа... Это вам следует разобраться... — Но мы же не справляемся со своими обязанностями. — Я этого не говорил... — Да ну? Виду Ханса был очень смущенный. Он был озадачен таким поворотом дела и умоляюще смотрел на Маттиассона. Маттиассон улыбался. Хансу стало страшно. Он сам не понимал почему. — Значит, говоришь, мы не справляемся со своими обязанностями, так? — Но... я приношу извинения, если я неудачно выразился... Вы же знаете, как иной раз... То есть я нисколько не сомневаюсь... — Вот это я и хотел услышать. Чтобы ты извинился... Стур убрал палец. — Вы в наших руках. Все говорит о том, что ее убили вы. — Да не убивал я! Честное слово... Клянусь... Уверяю... Стур отвернулся и подмигнул Маттиассону. — Мы могли бы вас забрать, — сказал Маттиассон. — Попросим прокурора выписать ордер на арест и посадим вас под замок. — Вы не можете этого сделать! — Не можем? — Нет! — А почему? — спросил Маттиассон. — Потому... потому что я невиновен! Енс сидел на кровати и слышал голоса в столовой, хотя они говорили негромко. Столовая соседствовала с его комнатой. Он моргал и кусал ногти. Потом встал, открыл окно и закурил. Но при этом уронил пачку, и сигареты рассыпались по полу. Он опустился на колени и стал собирать их.