Ростом Стюре Магнуссон не вышел: метр шестьдесят, не больше. Это был мужчина лет сорока пяти, довольно полный и лысоватый, в джинсах и клетчатой рубахе. Сдвинув очки на лоб, он курил сигару. Жара действовала ему на нервы. — Когда ты научишься стучать? — приветствовал он Монику. — Какая-то чертовщина с Эльсой Асп, — сказала Моника. — Какой еще Эльсой? — Эльсой Асп. — Что за Эльса Асп? — Разносчица газет. — А... Так что с ней такое? — Похоже, она исчезла. — Вот как? Интересно... Обычно разносчицы не исчезают. Что же там все-таки произошло, можешь ты толком рассказать? — Это я и собиралась сделать, — сказала Моника, садясь на стул. — Да-а... — протянул Стюре, когда Моника кончила. — Занятная история. — Угу. — А велосипед так и стоит? — Ага. — Со всеми газетами? — Ага, — кивнула Моника. — И никто не знает, где Эльса? — Никто. — А домой ей звонили? Впрочем, дома ее нет, конечно... — продолжал он. — Там ее, конечно, нет. Странно, странно. — Он сцепил свои толстые пальцы, сложил руки ни животе и откинулся на спинку кресла. — Что же, черт возьми, произошло? Не могла же она просто взять и исчезнуть... — бормотал он. — Что будем делать? — спросила Моника. — Я займусь этим сам. — Поедешь посмотреть? — Какой смысл? Я позвоню в полицию. — В полицию? — Ну да. Что тебя так удивляет? Полиция для того и существует, чтобы разыскивать пропавших. Моника встала и пошла к себе, а он потянулся за телефонной трубкой. — Какой номер полиции? — крикнул он ей вслед. — Не знаю, — бросила она, не оборачиваясь. — Посмотри в справочнике. — Хм... Он взял справочник и стал листать его одной рукой. Другой он зажег потухшую сигару. Когда она разгорелась, в воздухе запахло торфом. 6 Инспектору по уголовным делам Стефану Элгу было тридцать девять лет. Его лицо обрамляли светлые, почти белые волосы. Профиль у него был правильный и гордый, фигура стройная, и держался он очень прямо. Сразу видно, спортсмен. Он играл в городской команде ватерполистов, которая с переменным успехом выступала во второй группе за Южную Швецию. Инспектор Валентин Карлссон был рыж, а на лице его было столько веснушек, будто он загорал через сито. К сорока шести годам он несколько раздобрел. Пальцы у него были короткие и смахивали на сосиски. Он сутулился, а когда никто на него не смотрел, норовил сунуть в рот щепоть табаку. Они стояли во дворе возле велосипеда и с удивлением смотрели то на велосипед, то друг на друга, потом снова на велосипед и снова друг на друга. Валентин подергал свои редеющие волосы и задумчиво сплюнул. Стефан засунул руки в карманы брюк и побренчал ключами. — Вот так, — сказал Валентин. — Велосипед на месте. — Угу, — промычал Стефан. — В общем, я ни черта не понимаю, — сказал Стюре, который стоял тут же и жевал остаток давно потухшей сигары. — Н-да, — промямлил Валентин. — Значит, она так и не появлялась? — спросил Стефан. Стюре помотал головой. — Н-да, — вздохнул Стефан. Он огляделся. Громады домов высились точно мавзолей над прахом девственной природы, заслоняя большую часть солнца и не давая бетонно-асфальтовым дворам превратиться в совершенно уж невыносимую парилку. Но воздух все равно был застоявшийся, влажный, удушливый, и находиться здесь долго не хотелось. — Скажите, а где она обычно начинала разносить газеты? — спросил Стефан. — Здесь. — Стюре указал на правый подъезд дома. — Всегда здесь? — Да, насколько мне известно. — Хм... Надо просто обойти квартиры в этом подъезде и узнать, кто сегодня получил газету. — Вряд ли таких будет много. — Вряд ли? — Судя по той пачке, что осталась на велосипеде. — Так-так, — кивнул Валентин. — Мы начнем, где вы сказали, и скоро выясним, сколько квартир она успела обойти. — Но что же все-таки могло случиться? — допытывался Стюре. — Спросите что-нибудь полегче, — ответил Стефан, доставая из кармана пачку сигарет. Он кивнул Валентину, и оба пошли к подъезду. Стюре проводил их взглядом. Он тоже вздохнул и покачал головой. Потом скривился, вытащил изо рта окурок сигары, с отвращением посмотрел на него, швырнул в сторону и выплюнул нечаянно откушенный кусок. Потом сел на скамейку и уставился на велосипед с газетами. Ему казалось, что велосипед дразнится, высовывая язык. 7 Элг и Карлссон вышли из первого подъезда и скрылись в следующем. Стеклянная дверь гулко захлопнулась за ними. Дверная ручка грозила оторваться. На первом этаже было три квартиры. Элг позвонил в ту, где на табличке было написано МУЕН, а Карлссон в ту, на которой значилось СТРАНД. Карлссону не ответили, а Муен открыл. Он, щурясь, смотрел на Элга и явно был в недоумении. — Здравствуйте. Моя фамилия Элг, — представился Стефан. — Я инспектор уголовной полиции. — Здравствуйте, — недоверчиво отозвался тот, поглаживая бородку. — Видите ли, меня интересует... Получили вы сегодня газету? Вы ведь тоже выписываете «Дагбладет», я полагаю?..