– Ты идешь в боулинг с папой Данте? – Ага. Он меня позвал, и я решил, что иногда неплохо и выбраться из дома. Может, возьмешь Данте, и пойдем с нами? – Даже не знаю, – сказал я. – Вы что, поссорились? – Нет. Я позвонил Данте. – Наши папы идут играть в боулинг. – Знаю. – Папа спрашивает, не хотим ли мы присоединиться. – Скажи, что нет, – ответил Данте. – Ладно. – У меня есть идея получше. Мистер Кинтана заехал за папой на машине. Их затея с боулингом казалась мне донельзя странной: я даже не знал, что папа в него играет. – У нас мальчишник, – пояснил мистер Кинтана. – Не садитесь за руль пьяным, – напутствовал я. – Данте на тебя плохо влияет, – улыбнулся он. – Куда подевался тот вежливый молодой человек, с которым я когда-то познакомился? – Он по-прежнему здесь. Я же не называю вас Сэмом, правда? Папа стрельнул в меня взглядом. – До свидания, – сказал я. Проводив их, я обернулся к Ножке. – Пойдем. Она запрыгнула в пикап, и мы поехали к Данте. Он сидел на крыльце и разговаривал с мамой. Я помахал им, и мы с Ножкой вышли из машины. Подойдя к крыльцу, я наклонился и поцеловал в щеку миссис Кинтану. Раньше я просто здоровался и жал ей руку, но чувствовал себя при этом весьма неловко. «Достаточно просто поцелуя в щеку, Ари», – сказала она однажды. С тех пор я приветствовал ее именно так. Заходило солнце, и хотя день выдался жарким, ветер дул сильнее, тучи сгущались, и казалось, что вот-вот начнется буря. Глядя, как волосы миссис Кинтаны развеваются на ветру, я вспомнил о маме. – Данте придумывает имена для своего младшего братика. Я посмотрел на Данте. – А если это будет девочка? – Это мальчик, – сказал он без тени сомнения. – Мне нравится Диего. Нравится Хоакин. Хавьер. Рафаэль. Максимилиано. – Очень мексиканские имена, – заметил я. – Ну, я решил отойти от античной классики. К тому же, возможно, мексиканское имя поможет ему чувствовать себя мексиканцем. По лицу его мамы я понял, что обсуждают они это не в первый раз. – Как насчет Сэма? – предложил я. – Сэм сойдет, – кивнул Данте. Миссис Кинтана рассмеялась. – А мать может поучаствовать в обсуждении? – Нет, – сказал Данте. – Мать должна просто сделать самую сложную работу. Она наклонилась и поцеловала его, а затем посмотрела на меня. – Значит, вы вдвоем едете смотреть на звезды? – Да, но без телескопов, – ответил я. – И нас трое: вы забыли про Ножку. – Не забыла, – возразила она. – Ножка побудет со мной. Не хочу оставаться одна. – Хорошо, – сказал я. – Если хотите – то пожалуйста. – Она чудесная. – Это правда. Значит, вы полюбили собак? – Я полюбила Ножку. Она милая. – Ага, – кивнул я. – Милая. Казалось, Ножка поняла, о чем мы говорили, потому что, когда мы с Данте сели в машину, она осталась сидеть рядом с миссис Кинтаной. Так странно, – подумал я, – как хорошо иногда собаки понимают людей. Не успел я завести двигатель, как миссис Кинтана крикнула мне: – Обещай вести осторожно! – Обещаю. – И помни о дожде, – сказала она. Десять Пока мы ехали к моему любимому местечку в пустыне, Данте порылся в вещах, достал два косяка и помахал ими. Мы оба улыбнулись, затем рассмеялись. – А ты плохиш, – сказал я. – Ты тоже плохиш. – Прямо как мы всегда хотели. – Знали бы наши родители, – сказал я. – Знали бы наши родители, – повторил Данте. Мы хохотали. – Я никогда не курил. – Научиться несложно. – Где ты их раздобыл? – У Дэниела. Парня, с которым я работаю. Кажется, я ему нравлюсь. – Он хочет тебя поцеловать? – Вроде бы да.