Японские батареи района Осаки хорошо просматривались с наших малых броненосцев. Они представляли собой удобную цель, так как располагались на единой позиции, в середине очищенного от кедрового леса юго-западного склона горы Такаока, чуть восточнее мыса. Причем гаубицы, судя по всему, традиционно размещались в двухорудийных двориках, а орудия более мелких калибров – компактной группой рядом с ними. Кроме грубой геометрии брустверов форта, по мере продвижения на северо-запад, наблюдателям с «ушаковцев» постепенно открывался и залив Сазаура. Там, в уже редеющей утренней дымке, на фоне поросших зеленью скалистых островков угадывались силуэты многочисленных пароходов и парусников всех размеров. Часть транспортов явно была под парами. А десятки высоких и не очень мачт, перекрещенных реями, одевались светло-серыми перепончатыми клочками азиатских парусов и почти белыми классическими прямыми и косыми кусками прошитой парусины, выделяя тех, кто уже был готов «дать ходу» отсюда. Но пока было не до них. Быстро пристрелявшись по форту, снизили обороты на винтах до «самого малого» и развили максимальный темп стрельбы, буквально засыпая японцев снарядами менее чем с трех миль. Поскольку дистанция позволяла, главным калибром работали, снова используя уменьшенные заряды. Сначала в ход шли только чугунные бомбы, так как «нормальные» фугасы было приказано беречь на случай боя с флотом. Принятые при последнем пополнении башенных погребов по причине отсутствия других боеприпасов, эти считавшиеся бронебойными бомбы из закаленного чугуна, начиненные дымным порохом, стрельбу уменьшенным зарядом вполне выдерживали, не разваливаясь в полете. Но по силе разрыва, даже на глаз, заметно уступали штатным пироксилиновым. Правда, дыма давали больше. Следующими должны были подать сегментные снаряды. Но теперь, в отличие от обстрела укреплений Нагасаки, они теоретически считались более эффективными. Проведенные на Цусиме доработки в части точности срабатывания дистанционной трубки, в сочетании с приемлемой дистанцией применения и крутой траекторией подлета к цели позволяли надеяться на удовлетворительный результат. Небольшой запас «чугуняк» потратили быстро, приступив к расходованию сегментных. К этому времени дистанция, а соответственно и подлетное время снарядов уже были выверены. К тому же в очередной раз перебранная стараниями мастеровых с использованием ремонтных мощностей Такесики гидравлика башен позволяла стрелять теперь гораздо точнее, так что сомнительные боеприпасы пошли в дело максимально эффективно. Они «дымили» почти так же, как чугунные, но производимый ими эффект превзошел все ожидания. По сути, главную роль в подавлении форта на мысе Осаки сыграли именно эти снаряды, покрывавшие японские позиции плотным ковром довольно крупно нашинкованного металла, падавшего почти отвесно. В бинокли и другую оптику с сократившегося расстояния после удаления маскировки с укреплений было хорошо видно бревенчатые навесы над некоторыми артиллерийскими позициями, предназначенные, вероятно, для защиты от шрапнели. Но такого обстрела они явно не выдерживали и довольно быстро рушились. Значительное рассеивание снарядов при залпах башен, являвшееся неизбежным следствием прогрессирующего износа стволов, с лихвой компенсировалось приличной площадью поражения разлетавшимися сегментами. А обладавшее гораздо большим весом, в сравнении со шрапнельной пулей, содержимое противоминоносных снарядов крошило эти сооружения в крупную щепу, роняя их остатки на головы расчетов и давая пищу появившемуся кое-где огню. Частая и точная стрельба трех броненосцев береговой обороны совершенно расстроила методичный расстрел тральщиков пушками с мыса Осаки в течение уже первых десяти минут. Осознав новую угрозу, батареи попытались достать своих обидчиков, но достойно ответить так и не смогли. В 09:46, когда от «Сенявина» до южной оконечности острова Такашима, увенчанной высокой горой, оставалось менее пяти кабельтовых, головной броненосец увеличил число оборотов на винтах, положив право руля, и начал разворачиваться обратно к входу в Сасебский залив. Следом за ним ворочали последовательно оба остальных, ложась на второй галс и меняя стреляющий борт. При этом обстрел берега хотя и ослаб, но полностью не прекращался, так как «Сенявин», «Апраксин» и уже подтянувшийся к ним «Ушаков» начинали маневр поочередно. В результате, когда шедший головным «Сенявин» перекрыл секторы стрельбы замыкавшему строй «Ушакову», флагман отряда как раз только что прекратил стрелять, начав маневр, а головной, наоборот, возобновил огонь, уже закончив его. Это не позволило противнику справиться с полученными повреждениями и начинающимися пожарами. На новом курсе, ведя огонь уже на добивание с еще меньшей дистанции, Иессен сразу приказал снова снизить ход. Со склона Такаока, из часто вздымавшихся дымных клубов разрывов на японских позициях и непосредственно над ними еще изредка сверкали вспышки ответного огня, но все снаряды ложились далеко в стороне и с огромным разбросом. Оказавшись под сосредоточенным огнем тяжелых и скорострельных современных пушек с малой дистанции, японские капитальные укрепления не продержались и получаса. В 09:57 на батареях, совершенно скрывшихся в дыму еще и от разрастающегося пожара, прогремел сильный взрыв, затем еще один. Оттуда к этому времени уже никто не стрелял. Видя вставший над фортом столб бурого дыма, увенчанного клубящейся и закручивающейся внутрь себя шляпой, Иессен приказал перенести огонь на мыс Кого, чтобы помочь большим собратьям. Там как раз образовалась небольшая пауза, вызванная разворотом эскадренных броненосцев на очередной галс. После того, как отряд броненосцев береговой обороны был отправлен на подавление мыса Осаки, оба эскадренных броненосца последовательно положили право руля, разворачиваясь на обратный галс. Тральщикам было приказано исправлять повреждения и следовать юго-восточным курсом, до пересечения с линией первоначального движения эскадры, которая упиралась в середину прохода между мысами Кого и Ёрифуне. Достигнув ее, предписывалось начинать траление полосы по намеченному изначальными планами маршруту для решительного прорыва. Все три прорывателя отправлялись с ними в качестве группы прикрытия. «Орел» и «Бородино» тем временем вплотную занялись батареями на входе в залив. После разворота они открыли огонь левым бортом. Пока русские перестраивались и разворачивались, японцы отдышались и быстро оживились, снова начав стрелять часто и точно. Они опять быстро пристрелялись, теперь уже по «Орлу», на котором держался адмиральский флаг. Около дюжины тяжелых пушек и еще несколько стволов меньшего калибра с двух отдельных батарей вели беглый огонь. Все еще небольшая скорость наших броненосцев облегчала им задачу, и они теперь постоянно накрывали, хотя попаданий пока не было. Третья батарея, вероятно вооруженная устаревшими орудиями не слишком большого калибра, не оставляла в покое тральщики, все так же медленно ползшие вдоль берега на юго-восток, постепенно склоняясь влево от курса броненосцев. Наша ответная стрельба сразу после завершения разворота была редкой. «Бородино» пристреливался шестидюймовками по самой южной позиции, а «Орел» – по двум оставшимся. Но куда ложились снаряды, разглядеть оказалось невозможно. Даже из артиллерийских рубок на мачтах, несмотря на всего трехмильную дистанцию, места падения и разрыва шестидюймовых фугасов сливались с общим фоном берега, казавшегося размытой серо-зеленой массой. Пришлось задействовать главный калибр. Первый пристрелочный полузалп из носовых двенадцатидюймовых башен обоих броненосцев оказался неточным, что и не удивительно, так же как и еще два, последовавшие с интервалом в 50 секунд. К этому времени мыс Кого можно стало разглядеть достаточно хорошо. После внесения поправок по приметным разрывам на берегу и вспышкам ответного огня, уже четвертым по счету полузалпом, кормовой башней «Бородино» накрыл тяжелую батарею, тут же введя в дело все остальные калибры. Тем временем пара тяжелых бомб из кормовой башни «Орла» снова не дала накрытия по его цели. Возможно, причина промахов была в том, что перед этим броненосец получил свое первое попадание в этом бою. Японский снаряд угодил в бок левой кормовой шестидюймовой башни, контузив ее расчет, срикошетил от брони и разорвался позади кормового мостика, прямо над колпаком командира башни главного калибра, повредив надстройки, а также сильно встряхнув кормовой мостик и грот-мачту. Всех, кто там был, сбило с ног, разбросало беседки с трехдюймовыми патронами из кранцев противоминной батареи, вызвав возгорание пороха из разорванных взрывной волной и осколками патронов. Командира двенадцатидюймовой башни контузило и обожгло лицо, а расчет оглушило. Но люди остались на своих постах и башня действовала. Пожар в надстройках быстро потушили, побросав все горящее за борт. А шестидюймовая башня оказалась заклиненной и снова смогла поворачиваться только через десять минут. Пятым полузалпом главного калибра наконец и флагман добился накрытия, сразу начав стрельбу на подавление и из скорострельных стволов. Все данные, предварительно пропущенные через таблицы согласования, были переданы к орудиям еще до падения снарядов. Одновременно двенадцатидюймовки обоих эскадренных броненосцев, чередуя залпы, начали нащупывать последнюю необстреливаемую батарею мыса Кого. Японцы энергично отвечали, при этом до сих пор не потеряв управляемости. В 09:37 «Орел» снова получил попадание тяжелым снарядом. Теперь на ватерлинии в нижний пояс напротив носовой башни главного калибра. Но снаряд безвредно разорвался на броне, лишь подняв гейзер воды, обрушившийся на палубу. В этот момент был обнаружен миноносец, неожиданно выкатившийся из дымной пелены, все еще частично закрывавшей обзор в глубине входного канала в Сасебский залив. Сначала его приняли за японца, но он дал наш опознавательный, а затем и позывной миноносца № 211. Следом с него просигналили ратьером, что имеют срочное сообщение для адмирала, и повернули к броненосцам, разойдясь почти на контркурсах с тральщиками, уже начавшими выстраиваться в боевой порядок всего в полутора милях к западу от мыса Кого. Еще до того, как большие броненосцы закончили второй боевой галс, он приблизился на семь кабельтовых и сообщил фонарем, что «Аврора» и «Жемчуг» ведут бой внутри Сасебского залива, хотя и имеют тяжелые повреждения. «Жемчуг» без хода. Почти все миноносцы тоже тяжело повреждены. Выявлены серьезные укрепления на восточном берегу канала, ведущего в Сасебскую бухту и на мысе Кушукизаки. Японские миноносцы и другие суда скрылись в Сасебо. Вход в залив чист, но канал, ведущий в Сасебскую бухту, японцы, вероятнее всего, успели заминировать. Крейсера и миноносцы, связанные боем, не смогли этому помешать. Обнаружено много пароходов у канала Харио. Полученная информация заставила Рожественского принять решение о срочном отзыве Иессена от залива Сазаура, для скорейшего подавления японской обороны на входе в Сасебский залив. Требовалось как можно быстрее форсировать проход. Но к этому времени стало ясно, что с укреплениями на мысе Осаки уже и так покончено. Мощные взрывы на японском форте, как раз там, где он был отмечен на картах, переданных подводниками, наверняка вывели его из игры. Судя по их силе, рванули погреба. А Иессен и без приказа уже возвращался и даже пристреливался по входному мысу. Когда спустя меньше минуты эскадренные броненосцы начали разворот влево, чтобы снова возобновить обстрел уже на северном курсе, во флагман Рожественского попал третий снаряд. Это, видимо, опять был фугас. Правда, в этот раз среднего калибра, так как он смог лишь проделать небольшую пробоину в наружной обшивке напротив барбета кормовой шестидюймовой башни левого борта. Механизмы и ее расчет не пострадали. Стрельба японских фортов к этому времени стала беспорядочной и почти не организованной. Но к удивлению всех, кто был на мостиках и в башнях «бородинцев», всего за четыре минуты, потраченные на разворот, японцы снова смогли прийти в себя, несмотря на то что все это время находились под огнем с малых броненосцев. При этом флагарт Берсеньев отмечал хорошую стрельбу отряда Иессена. Снаряды стодвадцаток и десятидюймовок его кораблей неизменно ложились в расположении фортов. Было непривычно и странно, что, несмотря на это, еще до того как «Орел» и «Бородино» возобновили огонь, батареи начали отвечать опять полноценными, точными залпами. Казалось, что предыдущий обстрел на них не повлиял. Стремясь избежать новых повреждений и быстрее миновать задымленную тральной партией зону, эскадренные броненосцы начали увеличивать ход и маневрировать, сбивая пристрелку как японцам, так и себе. Тяжелый дым от усердно пыхтящих «запряженных» миноносок и пароходов-прорывателей сносило ветром в промежуток между берегом и бьющими по нему кораблями. Правда, по мере того как броненосцы поднимались на север, его все же рассеивало, чуть приподнимая над водой и открывая уже совсем близкий берег. Наш огонь становился точнее. К тому же сейчас в деле были и пушки кораблей отряда Иессена, шедшего навстречу и уже пересекшего курс «Орла». Их было хорошо видно всего в восьми кабельтовых на носовых румбах правого борта. К моменту очередного разворота вправо, начатого Рожественским в полутора милях юго-западнее острова Макура и ознаменовавшего окончание третьего боевого галса, «Сенявин», «Апраксин» и «Ушаков» уже начали расходиться с ним правыми бортами на юго-восточном курсе, плавно доворачивая к зюйду. В итоге, после завершения маневра больших броненосцев, Иессен снова возглавил их колонну, оказавшись впереди и приняв в кильватер флагмана. Теперь вся броненосная эскадра шла в одном строю почти строго на юг и дружно била по мысу Кого всего с пятнадцати кабельтовых, начав уделять внимание и уже изрядно потрепаной обороне бухты Омодака. Ход снова снизили до минимального, чтобы успеть как можно больше. Все цели были накрыты еще до того, как броненосцы снова вползли за дым трального каравана, и мыс Кого опять скрыло от наблюдателей. Отгородившись этим дымом от японцев, по сигналу с «Орла» еще больше «скинули» обороты машин и приняли «все вдруг» вправо на два румба, уходя с прежнего, уже нащупанного японцами курса, правя теперь за банку Араидаси, чьи пенные буруны, белевшие впереди, начали смещаться влево от курса. В результате, уже ставшие не такими частыми всплески японских залпов взбивали воду, все больше не дотягиваясь до броненосных отрядов, медленно ползущих в строе растянутого пеленга. Это уже не представляло реальной угрозы. Держа юг-юго-западный курс и не испытывая более потребности в маневре, все пять русских броненосцев вообще почти застопорили машины, скользя по инерции и лишь чуть подрабатывая винтами, чтобы удержать позицию, и обрушили на едва державшиеся японские форты град снарядов, окончательно подавив их ответный огонь довольно быстро. Но взрывов на позициях на этот раз отмечено не было. Район Омодака также удалось привести в относительно безопасное состояние почти одновременно с Кого. Его пушки еще изредка стреляли, но уже не прицельно. Снаряды падали далеко в стороне. Вскоре после десяти часов утра обстрел миноносок тральной партии полностью прекратился, что позволило им спокойно закончить развертывание в новой рабочей зоне и начать прокладывать фарватер в направлении мыса Ёрифуне. Но тут с дальнего берега пролива открыли огонь три малокалиберных орудия. Сначала решили, что это пристрелочные пушки с какого-то затаившегося форта, и ждали залпа, считай в упор, из лесочка на склоне. Оттуда действительно начали стрелять, только калибры были снова небольшими. Но били часто, почти из десятка стволов, вероятно противодесантные батареи. Им сразу ответили с миноносок из сопоставимых по калибру 47-миллиметровок, а все три прорывателя, словно обрадовавшись возможности отвести душу, густо лупили из своих аналогичных и чуть больших или меньших стволов. Не стал отмалчиваться и пристегнутый к ним для охраны и разведки миноносец № 211, выбежавший вперед уже почти на полмили. Он азартно начал полосовать близкий берег слева и справа даже из пулеметов, но заставить молчать японские пушки не удавалось. Сразу начались и мины. В такой нервной обстановке это оказалось весьма неприятно. Зацепившие «улов» почти одновременно две пары миноносок, одна за другой, покинули позицию в ордере, оттаскивая их влево с фарватера. Замена замешкалась под огнем и заняла свои места с задержкой, что вызвало общую заминку и нарушение строя. В итоге, протраленная полоса также вильнула влево, образовав горб в самом своем начале. Но малокалиберные снаряды, густо сыпавшиеся с носовых углов, как выяснилось, были не самой большой неприятностью на пути к Сасебо. С тральщиков сейчас хорошо видели к северу от себя, как туго приходится так и не добравшемуся до берега десанту. Под быстро набиравшим силу перекидным огнем, вероятно с полевых батарей, уже успевших развернуться где-то на закрытых позициях, катера и баркасы откатывались назад, буквально продираясь через всплески и облачка разрывов гранат и шрапнелей. Двум шлюпкам и всем, кто в них был, не повезло. Их корпуса, разбитые прямыми попаданиями, скособоченно мотались на волнах в окружении многочисленных плавающих обломков и барахтавшихся еще живых людей. Десант подал ракетный сигнал, запрашивая артиллерийскую поддержку. Но ни с броненосцев, ни с тральщиков не видели, откуда так сильно бьют японцы. Со стороны моря действующих японских пушек к этому времени уже точно не было. Отойдя и перегруппировавшись в две колонны, разошедшиеся на полмили друг от друга, десант снова двинулся к берегу и опять был вынужден отступить под шрапнельным дождем. Тщательное перемалывание в щебенку разбитых фортов на мысе Кого артиллерией всей эскадры никак не отражалось на эффективности заградительного огня, не подпускавшего штурмовые группы к пляжу. Корабельные калибры были бессильны против полевых орудий, легких гаубиц и чего-то еще, гораздо более увесистого, хотя и «короткорукого», стоявшего где-то недалеко вне видимости с воды. Повезло, что чисто случайно тральщики приблизились к проходу одновременно со вторым подходом десантной волны к пляжам. Пытаясь не допустить высадку, полевые пушки не смогли уделить им должного внимания. В итоге, все же сумев подавить легкие скорострелки, миноноскам удалось преодолеть линию обнаруженного минного заграждения, прикрывавшего вход в Сасебский залив, отметив проход вехами и плавающими сигнальными огнями. Как только дали сигнал, что путь свободен, «Донскому» и малым броненосцам Иессена немедленно приказали идти в залив, чтобы подавить недоступные японские пушки, действуя изнутри. Так как со стороны пролива Терасима японских мин не было, что уже успешно проверили своими корпусами «Аврора» с «Жемчугом», маячивший у северной оконечности Осимы «Донской» уверенно двинулся по их пути и первым достиг входного канала. Быстро обогнав уже втягивавшиеся в пролив прорыватели и миноноски, в половине одиннадцатого он вошел во внутреннюю акваторию, «стерилизовав» своими пушками указанные мелюзгой «колючие» полянки в лесу справа по борту. Иессен сразу потянулся следом, но едва дав ход, вынужден был держать малые обороты до самого минного поля. Затем, осторожно форсировав узкий да еще и кривой проход, пробитый в нем, он оказался в четырех с небольшим кабельтовых за «Донским», но хода пока не добавлял, поскольку отнюдь не разделял оптимизма капитана первого ранга Лебедева, относительно безопасности плавания в этих водах. Только видя, как ветеран-крейсер резво и благополучно миновал узость, он распорядился дать средний ход. Уже ближе к выходу из пролива головной «Ушаков» тоже обогнал усердно пыхтевшую и дымившую тральную партию. Никаких следов бонов обнаружено не было. Дымовая завеса почти полностью рассеялась, и обзору ничего не мешало. Вдоль гребня мыса Кого из кедровой рощи поднимались к небу столбы пыли и дыма на месте подавленных фортов. У самой кромки воды под обоими берегами прохода плавали и торчали из воды обломки и останки нескольких судов. Часть из них еще горела, но уже нехотя. Когда миновали мыс Ёрифуне, справа по курсу открылась почти вся обширная акватория Сасебского залива. Наши передовые силы, больше часа воевавшие здесь автономно, обнаружились на юго-востоке всего в полумиле, сразу оказавшись почти на траверзе. Они просматривались сквозь сизую паутину ползущего над водой дыма достаточно хорошо. Оба бронепалубника горели и шли с креном, но пока еще стреляли. Неподалеку крутились и миноносцы, также казавшиеся еще боеспособными, по крайней мере с первого взгляда, а приглядываться долго пока еще было некогда. Как и ожидалось, из самого залива японские полевые батареи стали видны как на ладони. Они вели частый беглый огонь, невзирая на обстрел с подбитых крейсеров и номерных миноносцев. Впрочем, в полную силу наши биться уже не могли. Когда повернули к ним, удалось разглядеть, что с «Авроры» действует лишь часть артиллерии, «Жемчуг» вообще идет на буксире и использует только два орудия, а какой-то из миноносцев, судя по всему, едва держится на воде. Им всем явно крепко досталось. Но теперь, после успешного форсирования входного канала еще и значительной частью главных сил эскадры, сражение за Сасебский залив однозначно было уже проиграно противником. Когда по позициям полевых пушек открыли частый огонь, считай, прямой наводкой сначала уцелевшие скорострелки с «Донского», а затем и скорострельные калибры с «ушаковцев», и даже вся мелочевка с прорывателей, появившихся в заливе следом, эти злополучные пушки наконец начали замолкать одна за другой. К чести японцев, ни один расчет не пытался покинуть место сражения, стреляя до последнего. Пока их всех не вымело смерчем огня и стали. Еще до полного прекращения их стрельбы десант в третий раз двинулся к берегу, на этот раз успешно достигнув пляжа. Если не принимать в расчет быстро слабевший перекидной огонь, никакого противодействия непосредственно во время высадки против ожидания не встретили. Однако это совсем не значило, что все прошло гладко. Да и без новых потерь не обошлось. Участок чуть к северу от самого мыса, выбранный для десантирования, даже с близкого расстояния выглядевший как обычный каменистый пляж, оказался пологим скатом, плавно уходящим в воду, состоящим из гладких, мокрых и жутко скользких от покрывавших их водорослей камней. К тому же между ними имелись глубокие, местами узкие, щели, куда легко соскальзывали сапоги перегруженных оружием и амуницией солдат, тут же накрываемых вдогонку волнами прибоя, не сильного, но смертельно опасного в таких условиях. Не чувствуя надежной опоры, некоторые сразу старались избавиться от всего тяжелого, но и это помогало далеко не всегда. Падая на голые камни, защитить руки и голову порой не удавалось, а застревавшие в расщелинах ноги вывихивало и ломало безо всякой пощады. Крики боли и мат захлебывались в соленой пене. Видя это, матросы на гребных шлюпках отдали буксирные концы и, плюнув на риск проломить днище, продвинулись как можно глубже в прибойную полосу. При этом один баркас перевернуло, накрыв всех, кто там был. Спастись из него смогли немногие. Но в итоге все же больше половины первой волны десанта, промокшие, побившиеся, злые, но с оружием, выбрались на сухое место и, быстро разбившись на заметно поредевшие полуроты, двинулись вверх по склону. А посеченные шрапнелью и осколками катера, с огромным трудом ссадив уцелевшую пехоту и вытянув шлюпки обратно с камней, снова отошли, на всякий случай. Теперь над их флотилией, на которой сейчас кроме катерных команд и гребцов остались лишь раненые да покалеченные, кого удалось отнять у жадных волн, норовивших уволочь их в море, со всех сторон доносились стоны. После подсчета небоевых потерь, высаживать вторую, уже подошедшую, волну не решились, напряженно вслушиваясь в звуки, доносящиеся из спускавшегося к самой воде хвойного леса сквозь рокот лизавших «мылкие» валуны волн и довольно близкую канонаду. Но ожидаемой всеми ружейной стрельбы не было. Эскадренные броненосцы, тем временем, продолжали утюжить средними калибрами и шрапнелью подавленные японские укрепления, не давая японцам поднять головы, а десантники перебежками, ожидая в любой момент контратаки из засады, пробиралась сквозь цепкие заросли. Ближе к пушкам весь подрост и молодняк оказался вырублен, и каменистый скат под кронами просматривался достаточно далеко. Здесь и сошлись с пехотным гарнизоном фортов во встречной схватке. Японцев было больше. Поняв это, они бросились сверху на уже запыхавшихся от спешного восхождения противников. Но русские еще не выдохнули адреналин, захлестывавший всех после экстремальной высадки, и драке были только рады. Самураев смяли с ходу, быстро овладев полуразрушенными укреплениями. По мере достижения пехотой фортов на мысе Кого все большая часть скорострельных стволов артиллерии броненосцев переключалась на батареи бухты Омодака, не позволяя им снова организовать свой огонь. Снаряды главного калибра берегли для укреплений в глубине залива, о которых сообщили со связного миноносца. Транспортам было приказано приблизиться, призвав к себе все миноноски эскорта. Вскоре после половины одиннадцатого с северного берега входного канала взвился ракетный сигнал, означавший, что все батареи зачищены. Тут же взорвались заряды, обрушившие маяк на мысе Кого, а следом один за другим поднялись дымные столбы мощных взрывов в расположениях фортов вдоль гряды возвышенностей чуть дальше к северу от него. Почти сразу от руин маяка замигал ратьер. Приданная десанту группа сигнальщиков сообщала, что от батарей на обратные склоны мыса ведут хорошие дороги, по которым и отходит пехота с пленными. У входа в бухту Таварата имеются небольшие пристани, так что проще будет принять всех на борт там, чем снова увечиться в прибое. К тому же раненых таким способом скорее добьешь, чем эвакуируешь. Разобрав морзянку, катера повели караваны шлюпок от пляжа в проход. Пароходы к этому времени уже тоже пробирались по пробитому в минном заграждении коридору в залив, сосредоточившись на переговорах со своим эскортом и не вникая в дела отправленной в бой пехоты. Там боялись, что японцы приготовили какой-нибудь сюрприз, и ждали в любой момент залпа из чего-то серьезного с любого из близких склонов. Следуя первоначальному замыслу штаба, они не собирались задерживаться здесь для сбора своих шлюпок. Им предписывалось занять позицию с той стороны входного канала, принять десант на борт и ждать дальнейших инструкций. Безопасность новой стоянки должен был обеспечить миноносец № 211, вместе со всеми приданными конвою миноносками. Едва транспорты скрылись за скатами мыса Кого, оба больших броненосца также двинулись к протраленному фарватеру, чтобы проследовать во внутреннюю акваторию Сасебского залива. Охрана прохода в минном поле и входного канала возлагалась теперь на отозванные из дальних дозоров и остававшиеся с этой стороны миноноски и катера отрядов Черкашина и Хладовского. Им для усиления, как только освободится фарватер, предполагалось вывести «Дмитрий Донской». Первый этап штурма завершился. Но на Осиме все еще шел бой. И до сих пор у флота не было возможности оказать хоть какую-то помощь задержавшимся там штрафникам и морской пехоте. Проходившие иногда под берегом миноноски периодически обстреливали своими малокалиберными орудиями и пулеметами предполагаемые места скопления японцев, но усилить десант ничем не могли. «Донскому» так и не удалось высадить на остров свой отряд, а теперь уже не было такой возможности, поскольку целых шлюпок на нем не осталось. Капитану первого ранга Лебедеву было приказано при первой же возможности перевезти миноносками свою десантную роту на Осиму, чтобы обеспечить отход уцелевших с захваченных укреплений. После чего следовало немедленно снять всех с острова и принять на борт. Всю первую фазу боя, держась в виду этого острова и обороняемых там отбитых японских позиций, со старого крейсера много раз видели запросы о помощи и всполохи ружейного огня на берегу, так что такого приказа ждали и восприняли его с одобрением. Едва выйдя из залива и не обнаружив никаких угроз вокруг, двинулись к Осиме, сразу крошить лес вокруг батарей главным калибром. Снарядов не жалели и били точно. После столь эффектного уже второго возвращения «Донского» и наконец состоявшейся высадки с него штурмовой группы морской пехоты и десантной роты, атаковавшей японцев со стороны пристани под прикрытием огня серьезных калибров, десантники смогли прорваться обратно. С уже подожженных причалов всех их сняли миноноски и спешно подлатанные шлюпки с крейсера, ощетинившиеся вбитыми в пробоины чепиками, как еж иголками. При этом японцы в бессильной ярости не прекращали атаковать, невзирая на плотное прикрытие амборкации артиллерией и пулеметами. Но достать уходивших от них десантников уже не смогли. Прикрывая эвакуацию, «Донской» стоял без хода максимально близко к берегу, сдерживая наступательный порыв противника. Благодаря его пушкам, отступая, высадившиеся на Осиме несколько часов назад десантники уже не потеряли ни одного человека. Но и без этого из 126 человек, доставленных на остров рано утром, в живых осталось только 57. Из них 36 раненых. При помощи отряда с «Донского» всех погибших также забрали с собой.