Уже ночью 1 августа в главную квартиру пришла еще одна телеграмма от союзников англичан, в которой сообщалось о подозрительном большом трехтрубном пароходе с двумя мачтами, назвавшемся «Франсом Фердинандом», на который наткнулся охраняемый караван транспортов южнее этого порта сегодня вечером. Крейсер «Кресси» из состава эскорта погнался за ним, но безуспешно. Развив большой ход, он смог уйти от преследования, подняв при этом Андреевский флаг. По описанию пароход походил на крейсер второго ранга «Урал». Вполне возможно, это был один из быстроходных разведчиков Рожественского, отвлекавший японцев все это время и теперь прорывавшийся на юг в Восточно-Китайское море, выполнив свою задачу. В пределах Желтого моря все переговоры по радио со станций русского типа после трех коротких телеграмм в первой половине дня 1 августа более не велись. Становилось ясно, что удара, если он все же состоится, следует ждать совсем в другом месте. * * * В крепости Сасебо первый сигнал тревоги был получен в районе полуночи 1 августа, когда несколько неопознанных кораблей обстреляли небольшие японские пароходы и шхуны, входившие в северное устье пролива Хирадо и выходившие из него в обратном направлении южнее острова Икацуки. Такое уже бывало, но теперь это была северная граница внешнего сасебского охраняемого периметра. Согласно инструкции штаба военно-морского района через сигнальные посты передали распоряжение о немедленном прекращении движения всего мелкого каботажа в районе острова Хирадо. А в направлении Симоносеки выслали вооруженные посыльные суда с приказом сопроводить встречные транспорты шхуны и фуне на безопасные стоянки. Далее им предписывалось отстояться на якорях под берегом до прояснения обстановки, поддерживая постоянную связь с сигнальными постами. Довольно долго после этого ничего не происходило, пока спустя несколько часов русские номерные миноносцы, двигавшиеся на юг, не были обнаружены западнее острова Камеджика, уже в самой середине пролива Хирадо. Причем они вели себя агрессивно и не пытались скрытно миновать патрули, а наоборот – атаковали их, рассеяв отступавший от них к юго-востоку пароходный дозор и потопив одно судно из его состава. К сожалению, известно об этом стало не сразу. Атакованные дозорные суда не имели радио, поскольку считалось, что для несения караульной службы в узком проливе вполне достаточно прожекторов, сигнальных ракет и фонарей. Но из-за дождя и тумана сигнальные ракеты и морзянку прожекторов долго никто не мог разобрать. С береговых наблюдательных постов видели только непонятное зарево, принятое за отсветы орудийных залпов в проливе, да слышали близкую канонаду. Узнать ее причину удалось, только когда остатки дозора вошли в залив Шиджуки, спустя почти час после начала боя, и мичман Мацуи, командовавший уцелевшими судами, отправил рапорт о случившемся на берег. Только после дополнительных уточнений его донесение отправилось дальше по инстанциям. Получив его, в штабе морского района появились подозрения, что это не просто очередной набег, а нечто более масштабное. В это же самое время много южнее пролива Хирадо, в 01:03 ночи с 1 на 2 августа дозорный пароход «Айя-Мару» уже из самой южной дозорной цепи охраняемого периметра Сасебо разразился депешей об обнаружении сразу двух четырехтрубных больших миноносцев. Телеграмма обрывалась на полуслове. Он даже не успел сообщить курс обнаруженных кораблей и свое точное место. Связь с ним восстановить больше не удалось. Этот обрывок телеграммы был принят вспомогательным крейсером «Канто-Мару» и ретранслирован далее на север. Через полчаса о новом контакте уже также знали в штабе морского района Сасебо, а немного позже и в Токио. Там к этому времени стало известно еще и о том, что русские крейсера с боем прорвались из Корейского залива, успешно миновав не до конца сформированную дозорную линию к востоку от мыса Шантунг. Исходя из этого, встреченным в открытом море юго-западнее Кюсю четырехтрубным миноносцем мог быть только русский истребитель, шедший в охранении вражеской эскадры. Следовательно, Рожественский действительно находился сейчас совсем не там, где его искали все это время. И, вполне возможно, шел в Тихий океан. В то, что он решится атаковать крепость Сасебо, в МГШ пока никому не верилось. Все, что было известно о противнике, до сих пор вполне укладывалось в широкомасштабные отвлекающие действия, обеспечивавшие проводку очередного конвоя на Цусиму. Так и было доложено в Ставку Верховного главнокомандующего. Хотя от агентов разведки во Владивостоке и Гензане не поступало никаких новых сведений о стоявших там транспортах с грузами, вполне возможно, что эти известия еще просто не дошли. Возможность перехватить конвои, в случае если они движутся к Цусиме, все еще имелась, исходя из чего и предполагалось планировать все дальнейшие мероприятия. Однако ряд превентивных мер все же приняли, чтобы исключить различные неожиданности. Военно-морской район Сасебо привели в полную боевую готовность. К трем часам ночи в крепостях Бакан, Сасебо и Тачибана объявили боевую тревогу. Скоро все навигационные огни были погашены, а прилегавшие к портам воды, даже ночью кишащие мелким судоходством, начали быстро пустеть. К утру в районе Сасебо запретили абсолютно все передвижения по воде, кроме патрульных сил, чего уже давно не делалось. Однако из-за чрезвычайно большой численности мелких посудин, сновавших во всех направлениях, их все удалось загнать на охраняемые рейды только перед самым рассветом. Одним только пассивным ожиданием возможного появления противника начальник военно-морского района Сасебо не ограничился. Четыре дежурных номерных миноносца со стоянки под северным берегом острова Куро срочно отправили в район к югу-юго-западу от Какиноуры для разведки и несения дозора. Следом за ними принимавшие уголь и воду у минной пристани в Сасебской бухте истребители 5-го отряда истребителей и миноносцы 5-го отряда миноносцев, так и не закончив бункеровку, развели пары и начали покидать порт. К трем часам утра 2 августа они заняли выжидательную позицию между островами Осима и Какиноура рядом с брандвахтенным пароходом «Хококу-Мару». Но сообщений о противнике от дозоров ни с юга, ни с севера больше не было. Ушедшие на поиск миноносцы, рассыпавшись широкой цепью, тоже никого не видели и, к рассвету почти достигнув параллели Нагасаки, уже развернулись на обратный курс. Погода снова испортилась. Мелкий нудный дождь опять скрывал все вокруг. Вдобавок появился обволакивающий туман. В штабе военно-морского района Сасебо нарастало беспокойство. Были спешно отправлены в море все резервные суда дозорных сил из залива Кагосима и южного Кюсю, так как все еще не исключалось, что русские могут двинуться и в Тихий океан. Самадзима требовал немедленно найти мелькнувшие русские миноносцы и тех, кого они охраняют, но контакта все не было. Так продолжалось до половины шестого утра, когда от вспомогательного крейсера «Хатиман-Мару», в тот момент находившегося всего в четырнадцати милях к юго-западу от Какиноуры, пришел сигнал тревоги. Связь снова быстро оборвалась, и более радио южнее и юго-западнее Какиноуры, а вскоре и возле самого Сасебо, пользоваться стало невозможно. Это вызвало некоторые затруднения с выдвижением дополнительных сил для разведки, но все же спустя примерно двадцать минут через брандвахту на истребители и миноносцы обоих пятых отрядов передали приказ штаба морского района провести поиск противника в районе островов Отате и Катате, а также у южного устья пролива Терасима. Два истребителя и пять миноносцев тут же ушли в дождь и туман, разворачиваясь в цепь и держа курс на запад-юго-запад. По мере удаления от берега туман быстро редел, а моросящий дождь, хотя и сужал поле зрения, все же давал возможность осмотреться. Это позволило почти сразу обнаружить русскую эскадру. Но известить об этом командование военно-морского района все так же не было возможности. Радио плотно фонило помехами. Посланный с донесением к острову Катате миноносец сообщил только, что нашли две колонны крейсеров и броненосцев, идущие к Сасебо, и больше не появлялся. Впрочем, это теперь уже и не требовалось. Наконец, найдя своего противника, японцы тут же его атаковали. Небольшое удаление места вспыхнувшего боя от береговых сигнальных постов на Какиноуре, Отате и Есиме позволяло хорошо слышать оттуда то стихавшую, то разгоравшуюся с новой силой частую стрельбу скорострелок, постепенно смещавшуюся в сторону Сасебо, о чем теперь постоянно докладывали по телефону в штаб крепости. А начавшееся вскоре буханье тяжелых пушек, хорошо слышимое даже на командном пункте мыса Кого, не оставило сомнений, что русские броненосцы, которые искали так долго, тоже здесь. Еще какое-то время проводная связь с Осимой и расположенными западнее нее островами действовала, что позволило определить примерное направление движения противника и провести на его пути развертывание последнего резерва обороны в виде всех трех шхун диверсионного отряда и начать выдвигать дополнительные силы к району боя. Но вскоре начало происходить что-то странное и непонятное. Когда спустя несколько дней следственная комиссия восстанавливала хронологию событий, было установлено, что переговоры по телеграфу и телефону с центральной и южной части Осимы между береговыми сигнальными станциями, расположенными западнее этого острова, все так же были вполне возможны в течение всего дня. Но с Осимы в сторону Сасебо ни телефонной, ни телеграфной связи вскоре после рассвета уже не было. В то же время из Сасебо могли связаться только с теми, кто был южнее или севернее базы вдоль западного берега Кюсю, а также с островом Хирадо и его окрестностями, но телефонная и телеграфная линия, уходившая на запад через пролив Тера на Осиму и далее по цепочке островов в сторону архипелага Гот, не работала. Связь с сигнальными постами на восточном берегу этого острова через пролив Тера можно было поддерживать при помощи семафора или световой сигнализации. И это было все! Коммутатор на новом форту Осимы не отвечал даже на прямые вызовы с горы Шимондаке, с которой, в ответ на запрос об обстановке для штаба южного укрепленного района Омондака, отмигали прожектором, что слышали звуки ружейной стрельбы в том районе. Нарочный, отправленный на коммутатор, не вернулся. Только около шести утра ситуация начала проясняться. С Осимы снова прожектором сообщили, что русские высадились на севере острова, внезапным ударом захватив новые скорострельные батареи, обеспечивавшие устойчивость всей оборонительной позиции у входа в Сасебский залив. С сигнальных постов доложили, что они пришли на миноносцах с севера, то есть от Сасебо. Брандвахтенный пароход «Хококу-Мару» подорван миной и обстрелян с этих миноносцев, после чего выбросился на отмель и затонул. Это звучало совершенно невероятно! От места все еще продолжавшегося боя миноносцев с обнаруженной южнее Катате русской эскадрой до района высадки их десанта было больше десяти миль по прямой. А они, судя по докладам, еще умудрились сделать крюк, обогнув банку Араидаси с севера, и незамеченными пройти мимо дозоров у острова Куро и патрулей у входа в Сасебский залив. И это при том, что после восхода солнца, несмотря на шедший перевалами дождь, с командного пункта мыса Кого более-менее просматривалась вся прилегающая акватория, от мыса Осаки на севере до северной оконечности Осимы на юге и банки Араидаси на западе. Причем со всеми дозорными судами, строго выдерживавшими свои позиции и верно ответившими на запрос позывного с берега. Одновременно начали поступать сведения, что в южной части пролива Хирадо слышат частые хлопки миноносных пушек и залпы чего-то более серьезного. Причем эта перестрелка постепенно огибает остров Хирадо с юга и тоже движется к Сасебо. Состав сил противника, форсировавших пролив, не известен, но предположительно там могут быть как минимум крейсера. Но они вообще еще даже не показались в виду острова Куро, следовательно, находились милях в двадцати к западу от входа в Сасебский залив и никак не могли повлиять на ситуацию у северной оконечности Осимы. На первый взгляд действия нападавших выглядели несогласованными. По последним достоверным сведениям о местонахождении и скорости продвижения русских отрядов получалось, что время, чтобы выправить положение, еще было. Контр-адмирал Самадзима приказал немедленно отбить новые скорострельные батареи любой ценой. Но еще до этого приказа из бухты Омодака в помощь гарнизону Осимы отправили на катерах, лихтерах и прочих малых судах большой отряд пехоты из состава гарнизона южного укрепленного района. Одновременно, обеспокоенный возможностью скорого появления русских кораблей рядом с якорными стоянками пароходов, уже загруженных армейскими грузами и готовых к отправке на материк, главнокомандующий военно-морским районом Сасебо приказал распространить среди экипажей пароходов свое категорическое распоряжение по принятию всех возможных мер для срочного перехода во внутреннюю акваторию Сасебского залива. В случае невозможности немедленно исполнить это, при нападении было приказано открывать кингстоны на мелководье, чтобы не позволить увести суда со стоянок. Экипажи иностранных транспортов срочно предписывалось свезти на берег и заменить японскими, способными предпринять все возможные действия по сохранению транспортов и их грузов или затопить судно в случае угрозы его захвата. Допускалась даже умышленная посадка на мель, при условии сохранения пропускной способности фарватеров. Одновременно было приказано отменить планировавшуюся погрузку войск на транспорты в бухте Сугио и перевести все пароходы, скопившиеся там, в порт Сасебо; чтобы не осложнять навигацию в акватории базы, эти суда планировалось разместить в районе верфи, как можно дальше от входа в гавань, а всех из южной части Сасебского залива немедленно начать выводить каналом Харио в просторный Омурский залив. Это распоряжение в штабе военно-морского района многие тут же обозвали паникерским, но Самадзима был непреклонен и заявил, что берет всю ответственность на себя и требует его немедленного исполнения и доведения содержания до экипажей всех судов, находящихся в охранном районе Сасебо как можно скорее. Попытки саботировать его исполнение будет считать актом измены империи и императору и карать на месте по всей строгости военного времени. В конечном итоге приказ все же дошел по назначению, хотя и слишком поздно. Тем не менее это лишило русских почти всех потенциальных трофеев и позволило спастись нескольким груженым судам, успевшим уйти от миноносцев и крейсеров через канал Харио в мелководный Омурский залив. Но после потопления нескольких пароходов прямо в канале они оказались заперты там и смогли покинуть его только после расчистки фарватера, что удалось сделать лишь через два месяца после окончания войны. Глава 6 После встречи с «Айя-Мару» Рожественский продолжил движение на северо-восток, невзирая на активизировавшуюся сеть радиостанций противника. Новых контактов не было, а все вновь проявлявшиеся японские передатчики, судя по силе сигнала, работали на изрядном удалении и непосредственно эскадру, скорее всего, не видели. Из этого в штабе сделали вывод, что дозорную линию удалось преодолеть более-менее удачно и что истинный курс нашего флота для противника все еще не известен. Держали ход в двенадцать узлов. Погода часто менялась. Дождь то прекращался, то начинался снова. А по мере приближения к берегу еще и навалился туман, тянувшийся полосами. Такая слякоть вполне благоприятствовала скрытному проникновению в хорошо охраняемые воды вокруг Сасебо, но в то же время и противнику позволяла незаметно приблизиться для решительной атаки. Пока каких-либо признаков близкого присутствия японских разведчиков не отмечалось. Дозорных судов более не попадалось, а поднявшаяся было «волна» в японских радио-переговорах стихла, так и не приблизившись. К рассвету из радиорубок всех кораблей докладывали только о регулярных, редких и коротких телеграммах японским кодом. Хотя теперь сигнал уже стал достаточно сильным, а пеленги на обнаруженные станции определялись, в том числе и у нас за спиной. В начале шестого часа утра с «Блестящего», отправленного на разведку вперед по курсу эскадры, обнаружили силуэт большого парохода слева по борту. Он шел приличным ходом, держа курс поперек нашего. В момент обнаружения до него было всего семь кабельтовых. С него «Блестящего», похоже, тоже увидели, так как положили лево руля, явно пытаясь проскользнуть за кормой. Поняв это, командир истребителя капитан второго ранга Шамов решился нарушить приказ о радиомолчании и приказал дать телеграмму на эскадру о движении в их сторону подозрительного судна, сразу после чего развернул свой эсминец в атаку. Но едва довернули в сторону подозрительного силуэта, как тот открыл огонь. Противник имел на вооружении современную скорострельную артиллерию и к бою был готов. Всплески вокруг миноносца вставали часто. Но, к счастью, точность огня оставляла желать лучшего. Кроме того, бросалось в глаза, что на этот раз не наблюдалось разрывов от удара снарядов о воду, лишь всплески, как от сплошных ядер или практических выстрелов, чего ранее никогда не наблюдалось. Одновременно японец начал увеличивать скорость, еще больше отвернув влево. В ходе короткой перестрелки пушкам эсминца так и не удалось его всерьез зацепить, и скоро он вообще скрылся в тумане. Преследовать не пытались, снова вернувшись на свою позицию в пяти милях впереди эскадры на левом фланге головной завесы из трех эсминцев. Только что вступивший в строй флота вспомогательный крейсер «Хатиман-Мару» был вооружен трофейными русскими шести– и трехдюймовками «Кане», снятыми с затопленного в Чемульпо крейсера «Варяг». Боекомплект состоял из русских же снарядов с тугими взрывателями, а расчеты пушек еще не закончили полного курса подготовки. В ходе перестрелки было отмечено начало радиотелеграфирования, вероятно, с этого самого парохода. Его сначала не перебивали, поскольку немного ранее флагман начал вызывать по радио северную десантную группу, и имелся приказ до окончания этих переговоров не использовать свои станции на передачу. Капитан второго ранга Семенов вскоре ответил короткой кодовой фразой, означавшей, что у него все нормально. Идут по графику. По прикидкам штурманов между нашими десантными силами и броненосными отрядами было не более тридцати миль. После получения ответа от северной группы и отправки квитанции, японский передатчик немедленно забили мощной искрой сразу с нескольких станций. Это полностью нарушило радиосвязь в окрестностях Сасебо, как для нас, так и для японцев. Одновременно истребители из головной завесы, получив сигнал, начали постепенно подтягиваться к главным силам. Их еще не видели с броненосцев и крейсеров, когда началась частая стрельба прямо по курсу, быстро сместившаяся влево. На флагмане взвился сигнал: «Отражение минной атаки!» Его тут же отрепетовали на всех броненосцах и крейсерах. К этому уже давно были готовы. Расчеты артиллерии и аварийные партии стояли на своих постах. Десятки пар глаз через линзы биноклей, зрительных труб и прицелов, да и просто так вглядывались в клубящуюся сырую муть вокруг, перечеркнутую диагональными струями дождя. Хода и курса не меняли, ожидая известий от головных дозоров. Между тем, перестрелка впереди, перетекая по фронту с фланга на фланг, то стихала, то снова разгоралась. Наших эсминцев все еще не было видно, хотя они уже должны были успеть оттянуться к главным силам. Никаких сигналов от них, по забитому помехами радио не принимали, а световые или ракетные разглядеть в таких условиях надежды было мало. Спустя семь минут после начала стрельбы «Аврора», возглавлявшая колонну «ушаковцев», открыла беглый огонь левым бортом и подала ракетный сигнал, предупреждающий о минной атаке с носовых углов слева. Его пушки быстро вышли на предельную скорострельность, пытаясь задавить видимого только им врага. Уже давно рассвело, но сильным ветром дым из труб сносило влево, а дождь прибивал его к воде, смешивая с мглой, а теперь еще и с клубами сгоравшего в стволах пороха. Причем эта серо-черная мешанина даже обгоняла наши колонны, вместе с дождем и клочьями тумана значительно ухудшая видимость, особенно в носовых секторах именно левого борта. Вероятно, это и позволило встречному японскому миноносцу сблизиться с «Авророй» на триста метров и выстрелить миной, прежде чем его обнаружили. Тут же попав под обстрел еще и с шедших следом броненосцев, он отвернул и быстро пропал из вида. А его торпеда прошла всего в десяти-двенадцати метрах за кормой крейсера. Вскоре «ушаковцы» с «Авророй» прекратили стрельбу. А жаркий бой миноносцев, чьи пушки хлопали до того где-то справа от их курса, стих еще раньше. Однако почти сразу с шедшего замыкающим в правой колонне «Орла» углядели чуть позади правого траверза силуэт другого миноносца на контркурсе. Огня по нему приказали не открывать, надеясь, что с него нас не видят. Он, действительно, не пытался атаковать и быстро пропал в дождевой завесе за кормой. В этот момент шедший головным справа «Жемчуг» открыл огонь из всех калибров левого борта куда-то вперед, между колоннами главных сил. К нему быстро присоединились пушки «Авроры», и снова взвился ракетный сигнал о минной атаке. Но с обоих броненосных отрядов противника все еще не видели. С «Жемчуга» передали семафором, что обнаружили большой четырехтрубный миноносец, но против всякой логики сразу после этого стрельба резко прекратилась. Как выяснилось, по показанному опознавательному сигналу опознали наш «Быстрый». К счастью для него, все ограничилось пробитым навылет камбузом, где «погибли» две кастрюли, и разодранным обвесом мостика. Потерь в людях не было. С «Быстрого», уже показавшегося в поле зрения сигнальщиков с броненосцев и качавшегося на волнах без хода, передали фонарем, что наткнулись на большую шхуну, которой приказали уйти к западу. Но парусник, наоборот, начал сближаться и выстрелил миной в упор. Только слишком малая дистанция спасла эсминец. Выйдя из аппарата, мина поднырнула под его днищем и всплыла уже с противоположного борта. Подлую шхуну тут же обстреляли, но прикончить наверняка не успели, поскольку сами угодили под огонь с других японских кораблей. Пришлось разворачивать пушки на показавшийся слева вражеский истребитель, рядом с которым вскоре появился еще один. В короткой, но яростной перестрелке наш эсминец получил, среди прочих, снаряд в машинное отделение и потерял ход из-за поврежденного паропровода. А оба японца сначала двинулись к востоку, но, наткнувшись там, вероятно, на кого-то еще из наших эсминцев, вышли из боя и ушли большим ходом, предположительно на юго-запад. Повреждение в машинном отделении уже почти исправили, и «Быстрый», хоть пока и под одной машиной, уже мог самостоятельно передвигаться. Ему приказали встать между броненосных колонн и следовать с эскадрой, пока не закончат ремонт. Между тем почти со всех кораблей сообщали, что видят подозрительные тени по восточным, северным и юго-западным секторам горизонта. Нас явно обнаружили и вели. Дальше следовало ожидать только нарастания интенсивности атак. Однако это было ожидаемо, и к этому все были готовы. Только сейчас и начиналось настоящее дело. Считалось, что флот в состоянии защитить себя, так что плотность «опеки» только радовала, позволяя надеяться облегчить этим прорыв к Сасебо нашим отрядам, идущим с севера, гораздо слабее защищенным. Главные силы продолжали движение, держа курс NO 08°, ведущий по счислению, к западной оконечности острова Куро. Своего точного места на эскадре не знали, так как шли в пасмурную погоду переменными курсами в районе со значительными течениями уже вторые сутки, не имея возможности для обсервации. Но скоро уже должен был показаться берег или какой-нибудь из многочисленных японских островов, плотно разбросанных в этих водах.