Постоянно вели промер глубин, а ход снизили до девяти узлов, держа все котлы под парами. Периодически открывали огонь по пытавшимся сблизиться подозрительным теням. Оба неповрежденных истребителя уже вернулись к броненосцам и рыскали в голове строя, стараясь держаться между колоннами, чтобы не перекрывать сектора обстрела, и также активно пользовались своей артиллерией по мере надобности. Кроме сновавших вокруг японских миноносцев, впереди слева вскоре был обнаружен большой пароход, двигавшийся параллельным курсом. Его периодически закрывало дымом, что не позволяло как следует рассмотреть и опознать. Скоро с него начали стрелять по «Авроре». Наш крейсер ответил и тут же был накрыт с еще одного вооруженного парохода, державшегося, как выяснилось, немного впереди первого. Его удалось разглядеть, только когда он показал себя стрельбой. Дистанция была около двадцати кабельтовых. Но условия видимости не позволяли надежно наблюдать всплески падений своих залпов даже с вступившей с ними в перестрелку «Авроры», поэтому броненосцы береговой обороны, правившие ей в кильватер и вообще почти не видевшие этих целей, пока молчали. В то же время огонь японцев оказался достаточно точным. Видимо, они имели возможность корректировать стрельбу, так как постоянные накрытия явно не были случайными. К тому же, видя нашу плохую стрельбу, японские миноносцы, также не обнаруженные сразу сигнальными вахтами и постепенно нагонявшие с кормы по левому борту, бросились в атаку на колонну «ушаковцев». Одновременно оба вспомогательных крейсера начали приближаться, добавив хода и не прекращая частый огонь. Японская атака не была стремительной, но от этого не становилась менее опасной. Явно чувствовалось четкое управление отрядами, сумевшими воспользоваться погодой. «Аврора» шла, окруженная всплесками и осыпаемая осколками. Носовые плутонги поочередно обстреливали пароходы, а орудия, контролировавшие кормовые секторы, били по миноносцам. Но стрельбу крейсера, и без того неэффективную из-за постоянной смены целей, дополнительно смазывало собственное маневрирование под частым и точным огнем. Зато все три «ушаковца», шедших следом, по вспышкам выстрелов наконец разглядели цели для своих орудий и получили возможность поражать их в «тепличных» условиях, чем они и воспользовались. Небольшое попутное волнение никак не влияло на обслуживание орудий, а встававшее где-то за дымкой солнце давало уже достаточно света для работы даже с нашими капризными оптическими прицелами. Хотя низкие силуэты миноносцев были едва различимы в дожде и дыму, после вступления в бой кораблей Иессена им, вероятно, крепко досталось. Наши стреляли из всех калибров, в том числе и из башен тяжелыми фугасами, давшими мощные разрывы среди японского строя. Если и не было прямых попаданий, то от осколков наверняка досталось. Да и нервы атакующим это подпортило изрядно. Однако сорвать атаку все же не удалось. Хотя в итоге три миноносца и выстрелили свои мины чисто демонстрационно, почти не имея шансов поразить свои цели с 600–800 метров, едва выйдя на траверз предпоследнего в колонне «Сенявина» и стреляя вдогонку, тут же отвернув прочь. Четвертый однотрубный миноносец, бывший головным, упрямо продолжал сближение вместе со вспомогательными крейсерами, игнорируя набиравший силу обстрел. После японского торпедного залпа «ушаковцы» увеличили ход и отвернули вправо, уходя с предполагаемого пути торпед. В этот момент шестидюймовая граната с «Авроры» наконец угодила в настырного преследователя. С шедшего в кильватер «Авроре» «Ушакова» видели, как она разорвалась перед самым мостиком, выбросив вверх и в стороны дым и обломки. А в следующую секунду его закрыло накрытием стодвадцаток и носовой десятидюймовой башни с «Апраксина». Когда он показался вновь, из-под палубы валил пар, и миноносец явно терял ход, все больше кренясь на правый борт и скатываясь в левую циркуляцию. Почти одновременно четырехорудийным залпом главного калибра «Ушакова» был накрыт головной японский вспомогательный крейсер. Причем один из фугасов разорвался в кормовой части надстройки, вызвав сильный пожар. Следующий залп, пришедший с «Сенявина», также плотно лег вокруг второго парохода, но были ли в него попадания, разобрать не удалось. После этого вспомогательные крейсера прекратили сближение и резко отвернули влево. Большие броненосцы и «Донской» не могли оказать никакой помощи Иессену, так как не видели противника слева от себя из-за собственного густого угольного дыма, стелющегося по воде. С них едва различали соседнюю колонну. А справа от них мелькали миноносцы, явно выжидавшие удобного момента для атаки. Обнаруженную на носовых курсовых углах шхуну отогнали с пути огнем «Бородино», после чего она быстро скрылась в направлении Сасебо. Когда «ушаковцы» отвернули к востоку, «Бородино», «Орел» и «Донской», уходя с их курса, также положили право руля и добавили хода, что вывело их прямо на два японских миноносца, шедших встречным курсом, но тут же довернувших к югу, где угадывались еще какие-то тени за дождевой пеленой. Поскольку миноносцы быстро приближались, сначала «Орел», а затем и все остальные корабли правой колонны открыли по ним беглый огонь. Тем не менее японцы все же вышли на дистанцию торпедного выстрела и только дав залп ушли под берег. В момент их разворота с «Жемчуга» обнаружили на северных румбах еще одно небольшое парусное судно, явно шедшее на сближение. По нему тут же открыли огонь. Дистанция не превышала дальность прямого выстрела, так что пристрелки не требовалось. Но парусник упорно пер прямо на крейсер, продолжая демонстрировать агрессивные намерения, пока не получил, одно за другим, сразу два попадания в корму, после чего взорвался с жутким грохотом. До бросившегося было наперерез «Быстрого» долетели деревянные обломки и части его рангоута, хотя расстояние в момент взрыва превышало три кабельтовых. Выскочившие из мглы с востока почти одновременно с этим «Безупречный» и «Блестящий» вовремя показали свой позывной, что уберегло их от обстрела. В 06:57 слева по носу обнаружили какую-то размытую тень и пенный бурун. Решив, что это атакующий на большом ходу японский крейсер, по нему тут же начала стрелять «Аврора», а потом и «Сенявин». Но быстро разглядели, что это прибой на скалах, и огонь прекратили. Исходя из штурманских прокладок и внешнего вида, это мог быть южный мыс островка Катате, лежащего немного к югу от Отате. Туман почти сразу раздвинуло ветром, и скоро из мглы показался уже весь островок, а за ним угадывался другой, более крупный, вероятно, тот самый Отате, до которого от броненосцев было около четырех миль. Обнаруженный берег позволял более свободно маневрировать, но точной привязки к месту пока не было. Огибая Отате и Катате с востока, вскоре разглядели справа характерный контур острова Митико и маяк на его вершине, а дальше за ним и южную оконечность Какиноуры. Теперь можно было уверенно прокладывать курс к точке рандеву с десантным конвоем. * * * Учтя опыт предыдущих боев, при организации охраны вод у Сасебо японцы держали миноносцы, отправленные в активный поиск, группами по два-три корабля. Первыми удалось обнаружить противника истребителям капитана второго ранга Хиросе, шедшим на правом фланге развернутой поисковой цепи. Сначала с флагманского «Сирануи» услышали пулеметную стрельбу прямо по курсу, дополняемую нечастыми хлопками малокалиберных орудий. Шедшие в редеющем тумане и дожде истребители увеличили ход до четырнадцати узлов и двинулись на звуки перестрелки. Очень скоро они вышли на русский истребитель, оказавшийся к ним правым бортом и медленно уходящий вправо. Он стрелял по скрытой дождем цели на противоположный борт, куда-то за корму, и японских кораблей с него явно не видели. Хиросе приказал резко ворочать влево и открыть огонь, надеясь, что второй корабль отряда последует за ним без сигналов. Но «Муракумо», державшийся менее чем в кабельтове за «Сирануи», видимо все еще не видел противника, поэтому не ожидал резкого маневра головного корабля, отчего пропустил момент начала поворота и едва не уперся в корму своего флагмана. Чтобы избежать столкновения, ему пришлось положить руль влево, что вывело истребитель из боя в самом его начале. «Муракумо» смог присоединиться к обстрелу русского истребителя, когда «Сирануи» уже почти проскочил у того за кормой. К этому времени противник опомнился, и «Муракумо» досталось все, что было предназначено обоим японцам. Большой неприятностью оказалась имевшаяся на русском корабле малокалиберная автоматическая пушка. В течение всего двух минут, что продолжался этот бой, на японце оказались разбиты кормовой минный аппарат и носовое 76-миллиметровое орудие. В рубке погибли командир миноносца капитан лейтенант Симаноучи и два матроса. Штурвал вышел из строя, и управлять кораблем временно пришлось с кормового поста. Большие потери были в расчетах обоих орудий под мостиком. Уйдя от русского к югу, Хиросе неожиданно угодил под обстрел с левого борта. Там был обнаружен еще один большой четырехтрубный миноносец. Японцы вступили с ним в перестрелку, а вскоре к ним присоединились еще и миноносцы №№ 39 и 40 из 5-го отряда, атаковавшие русского с противоположного борта. Ведя яростный огонь из всех орудий, русский истребитель начал отходить к востоку. Его сначала преследовали, но затем Хиросе приказал продолжить поиск крупных кораблей и отвернул к юго-западу. За кормой еще какое-то время продолжалась перестрелка, но после того, как лишившиеся поддержки японские миноносцы ушли к востоку, под берег, она стихла. На звуки стрельбы со всех сторон стягивались японские корабли. Это привело к многочисленным контактам, иногда заканчивавшимся безрезультатной стрельбой. Кроме истребителей, японцы натыкались еще на три броненосца береговой обороны и «Аврору», но больших броненосцев пока не нашли, поэтому решительных атак не предпринимали, продолжая поиск и отправив один из миноносцев с донесением, поскольку радио только трещало помехами. Собрав к шести часам утра вместе все корабли своего отряда и получив рапорты от их командиров, капитан-лейтенант Сираиси, начальник 21-го отряда миноносцев, предположил, что сам Рожественский где-то здесь и пока удачно скрывается за менее ценными кораблями. Он решил провести разведку боем и попытаться приблизиться к русской колонне с ее левого борта, где видимость была заметно хуже. Сообщить о своем решении по радио он все так же не мог из-за помех, а берега, сигнальных постов и других участников поиска не видел. Однако он рассчитывал, что на звуки боя они непременно подойдут, и повезет, если не ему, так хотя бы им. При выдвижении к исходной точке для броска встретились с судами из состава ближних дозоров охранного района Сасебо. Теперь атаку прикрывали удачно появившиеся с запада два вспомогательных крейсера, также укрывшиеся в дыму русских кораблей. Поначалу казалось, что японцам, заняв выгодную позицию, наконец удастся добиться результата. Скорострелки вооруженных пароходов уверенно накрывали свои цели, в то время как ответные залпы ложились мимо. Но неточный огонь головного русского крейсера, опознанного как «Аврора», быстро сменился прицельными залпами шедших следом за ним малых броненосцев. Это вынудило миноносцы №№ 47, 17 и 19, получившие повреждения, выпустить по одной мине с предельной дальности и сразу отойти. Продолживший сближение флагманский № 48 вскоре был подбит и потерял ход. Не имея возможности уйти из-под огня, он получил еще несколько попаданий и скоро затонул. Стрелял ли он торпедами, неизвестно. А все три торпеды других миноносцев снова прошли мимо. Спустя примерно полчаса после начала пальбы державшиеся вместе миноносцы №№ 25, 26 и 67 из 5-го отряда наткнулись наконец на русские главные силы. Повернув на звуки залпов тяжелых пушек, они вышли прямо в лоб броненосной колонны, начав обходить ее с востока. Сначала был обнаружен крейсер второго ранга, шедший почти встречным курсом, а через минуту южнее его показался высокобортный силуэт большого двухтрубного башенного корабля, опознанного как броненосец «Орел». С него немедленно открыли огонь, тут же поддержанный с крейсера и появившегося еще южнее второго большого броненосца. Русский и японский отряды быстро сближались, однако курс ни те, ни другие не меняли. Вскоре позади броненосцев показался еще и старый казематный двухтрубный крейсер, также стрелявший из всех орудий. В этот момент к трем японским миноносцам присоединились остальные два корабля из 5-го отряда миноносцев, только что оторвавшиеся от русского истребителя. Они приближались к головному крейсеру с его носовых углов левого борта. Но в этот момент их нагнал все тот же истребитель, и «тридцать девятый» вместе с «сороковым», оказавшись между молотом и наковальней, отвернули к востоку, пройдя за кормой быстро уходившей на юг и плотно закидываемой снарядами троицы. С больших русских кораблей их, вероятно, даже не видели, так как обстрелять не пытались. Пересекая курс обнаруженных кораблей, миноносцы 5-го отряда сохраняли визуальный контакт с ними, несмотря на множественные близкие разрывы. С них видели, как за первым отрядом из трехтрубного крейсера второго ранга, вероятно «Жемчуга», парой больших броненосцев, устаревшего казематного крейсера, шедших в строе пеленга вправо курсом на северо-восток, показались силуэты еще четырех крупных кораблей, быстро опознанных как малые броненосцы и крейсер «Аврора». Причем «Жемчуг» и «Аврора» стреляли левым бортом по кому-то, не видимому с миноносцев, а немного севернее большим ходом приближался русский истребитель, также открывший частый огонь. Точный обстрел не позволил миноносцам приблизиться на дальность прицельного выстрела. Постоянно получая осколочные повреждения и теряя людей в экипажах, японцы не рискнули сокращать дистанцию, снова дав залп издали. Шедший в хвосте колонны № 26 имел только неподвижные носовые аппараты и торпедами вообще не стрелял, а «двадцать пятый» выпустил две мины с восьмисот метров по оказавшемуся ближе всех «Орлу». Точно так же действовал и «шестьдесят седьмой», после чего миноносцы начали склоняться влево. Плотный строй эскадры противника и удобный угол атаки позволяли надеяться, что торпеды все же найдут себе цель если не в первой линии броненосцев, то хотя бы во второй. Но увидеть результаты стрельбы не довелось, так как, выйдя из атаки, противника на время потеряли в дыму и мгле. Но со всех трех кораблей 5-го отряда, все так же державшихся вместе, спустя какое-то время слышали в той стороне сильный взрыв. Вероятно, на этот раз удалось кого-то подорвать. Начав снова приближаться к колонне Рожественского, почти постоянно в кого-то стрелявшей, с миноносцев видели два русских истребителя, проскочивших перед носом к своим броненосцам и что-то сигнализировавших фонарями. Огня по ним не открывали, считая себя не обнаруженными и рассчитывая незаметно снова подобраться на дистанцию минного выстрела, чтобы использовать и штевневые аппараты. Через минуту справа показались «тридцать девятый» и «сороковой». Они сообщили, что израсходовали все свои торпеды в перестрелке с русскими миноносцами и уходят для зарядки минных аппаратов. В этот момент, совершенно неожиданно, слева открылась вся русская эскадра, немедленно начавшая бить правым бортом по японским миноносцам. Под градом снарядов они быстро отошли, оставаясь все же в виду броненосцев, а миноносец № 25 был послан к Какиноуре с сообщением о месте и курсе противника и составе его сил. В этот момент «двадцать шестой», видимо, получил повреждение в машине, так как начал быстро сбавлять ход. С него что-то пытались передать фонарем, но разобрать сообщение из-за плотного обстрела не удалось. Оставшийся в одиночестве справа от русской эскадры «шестьдесят седьмой» все время закрывало всплесками, из-за чего с него мало что видели вокруг, а «двадцать пятый» уже скрылся из вида. Подойти ближе к поврежденному и отстававшему кораблю командир «шестьдесят седьмого» лейтенант Йосида не решился, опасаясь снова потерять противника. Более миноносец № 26 старшего лейтенанта Танаки никто не видел. В базу он не вернулся, так же как и все три шхуны диверсионного отряда. А мачты русских броненосцев, показавшиеся над висевшей над водой дымкой, скоро уже можно было разглядеть сквозь пелену дождя с сигнального поста на маяке острова Митико, почти сразу после получения сообщения о них с приблизившегося «двадцать пятого». К этому времени все уцелевшие японские миноносцы уже набирали большой ход и спешили в Сасебский залив, где их ждала плавбаза «Карасаки-Мару», стоявшая на якоре за мысом Кого у входа в бухту Таварата. Нужно было успеть перезарядить опустевшие минные аппараты до того, как русские ввяжутся в бой с фортами. С миноносцев видели столбы дыма и пыли на позициях новых батарей на Осиме. Это казалось странным и подозрительным, ведь их еще некому было обстреливать. Видели и хорошо разбирали также казавшуюся неправдоподобной сигнализацию прожектором с командно-наблюдательного поста на горе Шимадака и взлетавшие сигнальные ракеты с острова Тера, предупреждавшие о том, что русские уже высадились на северный берег Осимы и что где-то здесь ходят их миноносцы. Это было вообще невероятно! Ведь русских кораблей у входа в залив еще никак не должно было быть. В штабах крепости и военно-морского района Сасебо тоже не могли понять, что творится на Осиме с раннего утра. Радио не работало, телефонная и телеграфная связь с островом тоже. Посланный для выяснения обстановки катер не вернулся. С острова Тера сообщили, сигнализируя прожектором, что потеряли связь со всеми постами, только что вооруженными противовысадочной и обеими новыми скорострельными батареями на северном берегу Осимы. А с горы Шимодаке – также морзянкой прожектором – докладывали о ружейной стрельбе в расположении батарей и о нескольких сильных взрывах. Это слышали и с фортов у бухты Омодака, а также на мысе Кого. Был виден и дым над новыми укреплениями Осимы. Появление на острове русских для всех на миноносцах казалось просто невероятным, так как они сами только что видели их броненосцы. Из обмена информацией с берегом уже знали, что помимо еще только приближающихся к Какиноуре с юго-запада главных сил известно также о движении другого, меньшего отряда, с боем форсировавшего пролив Хирадо и имевшего задачу, видимо, отвлечь внимание от южного направления. Эти «отвлекающие» силы сейчас подходили к острову Куро с запада. От обоих русских отрядов до северной оконечности Осимы было еще достаточно далеко, так что они никак не могли там никого высадить. Никого больше до сих пор не обнаружили, так что на миноносцах надеялись, что это какое-то недоразумение со связью или еще с чем-то у армейского командования и все быстро выяснится. Но когда уже вошли в залив, узнали, что с острова Тера недавно сообщили о появлении русских миноносцев севернее Осимы и в проливе Терасима. Причем эти миноносцы пришли с севера и теперь спускались по проливу вниз, атакуя японские дозорные суда и катера, тянувшие по два-три лихтера, на которых перебрасывались подкрепления для гарнизона Осимы, что не оставляло никаких сомнений в их принадлежности. Как они туда попали, было неясно. Позже, уже в ходе расследования обстоятельств падения крепости Сасебо, установили, что это внезапное вторжение с тыла полностью дезорганизовало дозорную службу на ближайших подступах к Сасебскому заливу. А почти половина гарнизона бухты Омодака либо погибла на уничтоженных прямо под носом у крепостных пушек катерах и лихтерах, либо оказалась разбросана по побережью в самых неподходящих местах, порой с переломанными руками и ногами, где спасавшиеся катера и прочая плавучая мелочь не всегда удачно выбросились на отмели. Сигнальных постов на восточном берегу пролива Тера не было, а проводная и радиосвязь со службой наблюдения на Какиноуре и Осиме оказалась потеряна, так что о ситуации в прибрежных водах к югу от Сасебо в самой крепости и в штабе военно-морского района толком ничего известно не было. Во многом именно этим объяснялась неготовность японской береговой обороны к появлению русских истребителей и крейсеров у бухты Омодака с юга, прямо из пролива Терасима, и их стремительному рывку к мысу Кого. Никто не ожидал, что слабо бронированные, зато быстроходные, крейсера полезут прямо под пушки, а потом и вообще бросятся сразу в Сасебский залив, не дожидаясь подхода тяжелых кораблей и выслав вперед только хрупкие миноносцы, совершенно бесполезные в борьбе с фортами. Это выглядело явным самоубийством, и японцам в итоге почти удалось их прикончить. Но такая отчаянная вылазка не позволила своевременно заблокировать вход в залив, окончательно расстроив все планы обороны. * * * После того, как русская десантная группа разделилась севернее острова Икитсуки, Хладовский повел свой отряд на юго-восток, к северной оконечности Хирадо. Почти сразу на миноноске № 64 лопнул штуртрос, и ее пришлось брать на буксир двум большим минным катерам, приданным отряду для усиления. Как только миновали остров Икитсуки, волнение почти совсем стихло, так как остров дополнительно закрывал от ветра и зыби. Это позволило достаточно быстро справиться с повреждением, и когда приблизились к входу в пролив, «шестьдесят четвертая» уже могла самостоятельно управляться. Миноноски и катера к этому времени замаскировали, подняв парусиновые щиты, зрительно увеличивавшие высоту борта и имитировавшие надстройки. Попутно за этими декорациями укрыли десантников. В таком виде двинулись к входному фарватеру. Западнее уже началась стрельба, поднятая миноносцами и транспортами в проливе Хирадо, так что появление небольшой толпы перепуганных мелких каботажников с этой стороны должно было выглядеть вполне естественно. Держались одной компактной группой, стараясь не терять друг друга из вида. С берега несколько раз мигнули навигационные знаки, что позволило точнее встать на фарватер, приткнувшись в хвост колонне буксиров с баржами. Самое узкое место прошли без происшествий, хотя нервы у всех были натянуты до предела. Однако на южном выходе из канала обнаружили сигнализацию с берега, совершенно непохожую на ту, что видели в этом месте в прошлый раз. Повинуясь ей, вереница впереди идущих судов начала резко забирать влево и вскоре легла на курс, ведущий в залив Сазаура. Решив не выделяться, Хладовский повернул следом. Но в сам залив вошла только часть судов, остальные продолжили следовать прямо. Идя за ними, русский отряд скоро оставил акваторию Сазаура слева по борту и дошел до острова Макура, лежащего к югу от мыса Осаки. Западнее него виднелись огни бакенов, обозначавших стоянку, куда колонна и втянулась. Здесь суда начали вставать на якорь, размещаясь также среди скал и мелких островков вокруг. На самом острове, вероятно на какой-то мачте, горели фонари, так же как и на разбросанных по заливу скалах, торчавших над занимаемыми сейчас стоянками, а все остальные огни вокруг были погашены. Здесь набралось довольно много небольших паровых судов и барж, буксируемых ими. Мичман разместил свой отряд отдельной группой южнее рейда. Вскоре обнаружили свет прожектора на юге. Примерно в двух с половиной милях. Но он быстро погас, осветив какое-то небольшое судно, вероятно, выходившее из залива. На всякий случай, на источник этого света взяли пеленг, предположив, что это брандвахта у мыса Ёрифуне. Ночь была дождливая и темная, но уже начинало светать. Пора было выдвигаться к месту высадки. Всю маскировку побросали за борт, а десанту приказали лечь на палубе и не шуметь. Вперед ушли катера, а миноноски двинулись следом. Вначале осторожно спускались на юг-юго-восток, держась рядом с берегом, но, не доходя мыса Кабутозаки, легли на чистый зюйд. Справа несколько раз видели небольшие дозорные японские суда, курсировавшие мористее, но все обошлось. С этой стороны нас, по-видимому, не ждали. Небо за холмами слева по борту начинало сереть, но низкие силуэты миноносок и катеров еще полностью скрывались в тени. Вскоре удалось разглядеть пролив, ведущий в Сасебский залив, и два паровых судна под его южным берегом. Причем они были совсем небольшими двухмачтовыми с низкими силуэтами и наклоненной к корме трубой. За ними угадывались контуры еще одного судна, гораздо большего. Вероятно, брандвахты, чей прожектор видели недавно. Усилившийся дождь не дал разглядеть ничего больше. Берег тоже пропал из вида. Вскоре впереди слева открылись притушенные якорные огни еще одного парохода средних размеров, вероятно, сторожившего пароходную стоянку у бухты Омодака. Как только эти огни оказались на левом траверзе, повернули на запад и сразу увидели слабые отсветы слева по носу, похоже, уже на берегу Осимы. Сам остров в предрассветной мути за дождем и туманом еще не был виден. Но прежде чем успели взять курс на эти огни, они погасли. По примерному пеленгу продолжали движение в ту сторону и вскоре снова увидели едва различимые отсветы на показавшемся берегу. По мере приближения их удалось разглядеть лучше. Это были факелы, чуть освещавшие небольшую деревянную пристань, над которой двумя изогнутыми гусиными шеями возвышались то ли краны, то ли шлюпбалки. У пристани были пришвартованы два довольно крупных угловатых фуне или лихтера. На них копошились люди. Грузили или разгружали, было непонятно. На берегу стояло несколько одноосных повозок с высокими мощными колесами, как у китайских арб. К половине седьмого утра пристань оказалась уже совсем рядом. Казалось, что слышны даже разговоры работавших там людей. Крадущиеся малым ходом катера и миноноски, похоже, все еще не заметили с берега, так как ни окриков, ни запросов каким-то другим способом не делали. Охраны, как на берегу, так и со стороны моря, видно не было. Хладовский приказал дать полный ход, и отряд рывком достиг берега. Катера, не швартуясь, повернули к западу от пристани, а миноноски двинулись прямо к ней. Две из них приткнулись носами к причалу, а остальные швартовались уже либо к ним, либо к фуне.