— Кто её убил? — вместо ответа спросила она. — Никто не знает. — Это же ритуал. — Правда? Она не ответила. Лишь отрицательно покачала головой, поднимаясь. Уже стоя сказала: — Вурды. В свитшотах с капюшонами. Они ничего не оставили. Молча пришли. Вместе с ней. И… всё. — Как ты это поняла? Почему вурды? — Я так почувствовала. — Откуда пришли? — Не знаю. Откуда-то… им кто-то помешал. Напал. Они отбились. — Кто помешал? — Псы. Чёрные… — Где это было? — Где-то здесь, очевидно. Они отбились от псов и повесили её по… — Нет, подожди. — Анчар напряженно почесал подбородок. — Здесь не осталось и тени магических аур. Боевые заклятия оставили бы след. Будь это огнестрел, они бы могли забрать за собой гильзы, но остались бы трупы. Спрячь они трупы — была бы кровь. — Электричество. Выстрелы. — Тазеры? — Дисрапторы, — она неуверенно кивнула. — Сильные. — Что было потом? — Я уже сказала, что не знаю. — Значит, ты чувствуешь прошлое предметов, — кивнул для себя Анчар. — Нет. — Вурды, тазеры, обечайки. Если это твои фантазии, то ты угадала в одном из трёх. Что, журналисты уже выкатили новость про скопление обечаек? — Я не угадывала. И не знаю ни про какие скопления обечаек. И знать не хочу. Мне здесь надоело. Пока Анчар докуривал, прикинул варианты. Вурды оставляют меньше всего следов — почти не потеют, частицы их кожи в малом количестве не идентифицировать. Чтобы заявить, что здесь работали они, много ума не надо. За это их копы и не любят, вурдов заподозрить всегда проще, а собрать улики — сложнее. Тазеры и обечайки… С первыми логика такая же, хотя слегка хромает. Сильные дисрапторы работают на пучках демонических эргосфер, но Сорока этого могла не знать. Обечайки здесь действительно были: если он с Кристиной встретил их днём в таком количестве, значит, они здесь ошивались несколько недель, иначе не успели бы собраться. Стоило бы разбудить Бойла или Грету, чтобы те более тщательно пробили новостые ресурсы — может, кто-нибудь писал о сегодняшнем. А Сорока это прочитала и сложила два и два. Рядом Сервоприводная, а значит, она вполне могла узнать эти места. Есть и другой вариант. — Сержант, — подозвал он одного из полицейских. Он встречался с ним, когда рассматривал первое обнаруженное место распятия на Вагоноремонтной улице. — Удалось что-нибудь интересное собрать за вечер? — Здесь — не особо, — устало ответил тот. — Дальше много трупов с отгрызёнными лицами. До сих пор устанавливают личности. — Что криминалисты? — Да как обычно. Пришли, сделали свои дела, уехали. Сказали, слишком много работы, продолжат завтра. — Трупов обечаек не встречали? — Вроде нет. Хотя… Тут через дом полузатопленный подвал. В нём несколько обгоревших трупов собак. Может, и обечаек. — Хоть я и не вправе вам указывать, сержант, но нужно сделать слепок и звать туда криминалистов. Это может быть связано. Обечайки обитали по всему району, они могли напасть и на убийц. — Разумно, — согласился он. — Кстати, детектив… Позавчера, перед тем, как уехать, вы советовали обыскать ангар на Вагоноремонтной. Там нашли два вида подошв. Полузатёртые, вероятно, старые. Сорок третий размер, мужской сапог. И вторая — след голой стопы, возможно, женский. Оба в работе. — Спасибо. Что-то ещё нашли? — Да, нашли… э-э-э, перья совы. — Ты уверен, что эта информация важна? Бюьсь об заклад, вы там нашли помёт голубей. И? — С больших птиц сыпется тальк и пыль, детектив. И… — Не тальк, — поправил Анчар. — Пудра. Роговые частицы. — Много мелких фрагментов оперения, — кивнул сержант. — Здесь же — ничего. Это не стали приобщать к материалам, но, возможно, кто-то их обронил. — Большие перья? — Средние. Такими вполне могла быть обшита одежда шамана или жреца. Ну, как на ловцы снов вешают… — Спасибо, сержант. Займитесь обечайками в подвале. Ауры, следы пуль, состав воды — горели ли они там или их туда притащили. — Да какой же рунолог в час ночи поедет! Мы и сами-то, если честно… — Чёрт с вами. Веди. А ты, — он обратился к Сороке, — идешь со мной. Вскоре Анчар рассматривал подвал, в котором чёрные трупы обечаек представляли собой невнятную черносливовую кашу. Рога им кто-то обломал, как бы двусмысленно это ни звучало. От голов тоже осталось немного. Он не стал их трогать — тут действительно больше скажут криминалисты. Но аур… почти нет. Тот, кто их вывалил сюда, сделал это быстро — или очень давно. — Видишь что-нибудь? — спросил он Сороку. — Нет. — Там видела — а тут не видишь? — Да. Тебя чё-то не устраивает, дед? Тогда пока. В его тридцать пять слово «дед» ему совсем не нравилось. С каждым разом он всё сильнее порывался дать ей подзатыльник. Прямо как дед. — Для «пока» мы ещё даже не начали. Идём в машину. Понадобилась двадцать одна с половиной минута, чтобы они доехали до точки другого распятия. На Вагоноремонтную. Сорока молчала, и Анчара это устраивало. Мыслями она была где-то далеко, оно и к лучшему. Он подъехал практически впритык. Единственное, что здесь напоминало о произошедшем, это обведённый мелом силуэт распятой. Ни копов, ни заградительных лент. — Попробуем ещё раз, — сказал Анчар. — Здесь что, тоже кого-то?.. — намеренно не договорила она фразу. — Ты и скажи. Сорока вновь села, на этот раз прислонив руку к стене. Закрыла глаза. Судя по вздутым на висках венам, даже дыхание задержала. — Шестиугольная звезда, — на выдохе пробормотала она и бессильно рухнула на мостовую, словно убитая. Глава 20 Кровь из носа окрасила нижнюю часть лица Сороки. Анчар привалил её к стене, аккурат напротив обведённого мелом силуэта. Прощупал пульс: жива. — Оживай давай. Опять скажешь, что я тебя укокошил. Она медленно открывала глаза. Долго смотрела на силуэт жертвы, с недоверием и отвращением. Анчар тем временем заказал воду. Через минуту прилетел дрон-доставщик. — Умойся и выпей, — сказал он, вручая бутылку Сороке. — Ты сказала про шестиугольную звезду. О чём речь? — Руна. Знак. — А вот и нет. На животе жертвы — и этой, и другой, была совсем другая руна.