— Когда ты понял, что её не было на факультативе? — Когда рассказали полицейские. — До этого момента ни один из одногруппников тебе об этом не сказал? Они что, не обсуждали её пропажу? — Обсуждали. Я не помню, если честно. Я, наверное, не обратил тогда внимания. Я думал, она решила не возвращаться ко мне. Может, осталась у подруг. — У неё был кто-то до тебя? — Нет. — А у тебя? — Да. — А сейчас есть? — Что? — Другая девушка. Запасной вариант. — Э-э… я не мыслю такими категориями. — А какими мыслишь? — Простыми. Мы же вместе живём… Жили. — Что вас держало вместе? — Дженна говорила, что я крутой парень. — Ты и правда крутой. Выезжаешь на соревнования по баскетболу, имеешь кучу друзей, врываешься в любые движухи. А она? Тихая девочка-отличница? Анчар брал это не из головы. Это он успел подметить: биографии Макса и Дженны очень уж казались взятыми из разных вселенных. — Ну, получается, что так. — Хорошо. Садись, Макс. Анчар приглашающе спрыгнул со стола и сел с одной стороны, Макс неторопливо сел с другой. — Нужно что-то подписать? — спросил он. — Ага. Хочу предложить тебе подписать согласие на проверку папье-оракулом. После этого я спрошу тебя, не скрыл ли ты чего важного о Дженне. Оракул, конечно, подтвердит, ты ведь не стал бы врать, да? И тогда мы разойдёмся. Макс завис. Он почесал затылок. — Ну, я наверняка что-то не вспомнил. Столько ведь всего… Я рассказывал полиции всё. Потом ещё сегодня был мужчина — ему тоже на вопросы ответил. Вы скажите, что нужно. Вы меня в чём-то подозреваете? Я готов на оракуле подтвердить, что ни к чему не причастен! — Остынь, парень. У меня будет просьба. — Да, конечно. Какая? — Я сейчас встану, а ты останешься сидеть. Я пройдусь по комнате, гляну здесь всё, а потом сяду обратно. Хорошо? — Да без проблем! Это было легко. Легко приметить то, чего, похоже, не заметили ни копы, ни Бойл. Вытяжная решётка в углу комнаты была пыльной, завинченной на четыре самореза. Если там и были «пальчики», кто-то додумался их стереть. Не очень тщательно, правда. Слепок это не зафиксировал, а вот Анчар видел. Видел колышущиеся следы аур — бледные, но всё ещё живучие. Эту решётку открывали десятки раз. Под рукой не было отвертки или шуруповёрта, поэтому Анчар достал из кармана пиджака свой фамильный нож с рукоятью в виде пера птицы. Спустя минуту саморезы лежали у него в руке, и он медленно открывал решётку. Под ней лежал непроходимый клубок из пыли и паутины — хорошо сделанная маскировка. Анчар потянул клубок, и за ним открылся пакет с таблетками. Таблетки были весёлые, разноцветные, со смайликами. — Смотри, Макс, — Анчар вернулся за стол с пакетом. — Кажется, прошлые жильцы забыли здесь заначку. — О… Смотреть за лицом Макса было сплошное удовольствие. Как он только ни корчился, чтобы изобразить удивление и одновременно с этим делать вид, что вообще не понимает, что это. — Если честно, я не хочу тянуть время, Макс. Я, бдять, уже заебался в вашей ебучей общаге. Выложишь всё как есть или мне затолкать этот пакет тебе в глотку? — Да какого! — воскликнул он, но быстро осел. — Я не знаю, что это! — Я не коп, Макс. Я могу разбить к херам всё в этой комнате и отхерачить тебя так, что не останется живого места. И мне за это ничего не будет. Макс молчал. Он боялся, но не торопился откровенничать. Анчар закурил, пустив струю дыма ему в лицо. Так они сидели минут пять. — Допустим, за хранение экстази тебе влетит немного, — заговорил наконец Анчар. — Твои родители внесут залог и выгребут тебя. Допустим, они даже отмажут тебя от отчисления. В конце концов, это не пыльца и не «снежок». Так ведь? Макс молчал. — Но если я предъявлю обвинения в подозрении на похищение и убийство группы лиц, это будет серьёзное пятно, Макс. Знаешь же этот известный парадокс, что народ лучше запоминает негативные новости, нежели позитивные? Отмыться бывает сложнее, чем по-настоящему совершить убийство. Ты готов побеседовать? — Смотря что это будут за вопросы… — Вопросов может не быть вовсе, если ты заговоришь. — Я… Я не знаю, что говорить. Вы, копы, все одинаковые. Вы всё равно в итоге что-нибудь пришьёте. — Срал я на копов, парень. Срал на твои таблетки. Мне нужна Дженна. Она тоже их употребляла? — Да, — сглотнул он. — Кто из вас подсел первым? — Хотите намекнуть, что, типа, это я её подсадил? Я ничего не скажу. — Считай, ты только что признался. Хорошо, Макс. Давай так, — Анчар достал из пакета две таблетки, одну положил в руку Максу, другую взял себе. — Давай попробуем быть на одной волне. Одну я, одну ты. На равных. И затем говорим. Спокойно, как два приятеля. Все последние минуты Макс покрывался испариной и всё сильнее нервничал. Уровень эндорфинов понижался, напоминая мозгу, что заветная доза лежит прямо тут, перед ним. Он не ответил, но робко кивнул. И ждал Анчара. Когда детектив поднёс ко рту розовую таблетку, в помещение вломился коп. — Достаточно! — проговорил коп с ухмылкой победителя. — Детектив Крой, вон отсюда. Это нарушает все… Анчар устало вдохнул, замерев с таблеткой у рта. А затем стал стремительнее пули. Он бросился к копу. — Долбоёбина ты тупорылая! — Удар в грудь, и коп сгибается. — Ты, блять, куда лезешь! — Удар в лицо, и с полицейского сваливается прозрачный визор, через который он следил за ним. — Ты всё испортил, умник, блять! — Активация фаербола, и незаметный глазу микродрон сгорает в углу комнаты. — Это ты так дохрена умно выполняешь указ Шлетвайски смотреть за мной? Кто тебе дал право подслушивать через микродрон, выродок? — Я… обо всём… доложу… — Это в твою пустую башку пусть доложат! Анчар едва ли не пинками притащил полицейского к столу. Резко выдвинул стул и усадил его по левую сторону, держа за галстук. — Вы пожалеете об этом, — промямлил коп, уже не находя в себе сил сопротивляться. Он ещё не отошёл от шока, что кто-то может позволить себе так с ним обойтись. — Ты знаешь кто я? Отвечай, ты знаешь кто я? — Вы зарвавшийся детектив. — Это ты зарвавшийся коп, который сунул свою тупую башку не в своё дело. Решил выслужиться перед начальством? Показать, какой ты ловкий, а? Подловил вредного детектива! Тупой ты кусок дерьма, ты знаешь, что такое следственный эксперимент? Ты знаешь, что такое нарушение приватности? Ты нихрена об этом не знаешь. Ты не знаешь, кто я. Сейчас узнаешь. Макс ошарашенно смотрел на всё это. — Ты умный, Макс. Расскажи этому копу, на чьи средства он живёт? — Не знаю… — Знаешь. Полиция Конгломерата — самоуправляемая организация, которая существует на чьи-то деньги. Раньше полицию открыто финансировали корпорации, и это приводило к тому, что они становились «неприкасаемыми» — при том, что нередко конфликтовали, бросая друг на друга копов, как свору собак. К тому же, это мешало раскрывать корпоративные преступления и сохранять образ «честного правосудия» для простых граждан. Что тогда сделали, Макс? — Полицию стали финансировать жители своих Кластеров. — Отчислять налоги, — уточнил Анчар. — Или — пожертвования. Конечно, любой дурак мог сказать «мне не нужна полиция и остальные службы!» и ничего не отчислять, но тогда он сразу лишался большого числа страховок и прав — и лицензионного коммута. В итоге для таких граждан лучшим решением было перебраться в неблагополучные районы и жить, как вздумается, не надеясь, что кто-то будет стоять на страже их сна. Что случилось дальше?