— Типаж очень характерный у него, — ответил Бойл. — Он может ничего не знать, но с такими ответами мы это и не узнаем. Слепое пятно. — Резонно, — кивнул Анчар. Перед глазами у него всё ещё стояло выражение лица похотливой студентки. Ради интереса он глянул её результаты на эннеаграмме. Вердикт «скудная информация» подкреплялся зелёной галочкой, что означало, что число противоречий и увиливаний минимально. Но — скудная информация… — Мне присутствовать? — спросил Бойл, когда они подошли к комнате пятой. — Не стоит. Продолжай работу. Сколько осталось неопрошенных? — Процентов двадцать пять. Из них десять не явились — в основном по оправданным обстоятельствам. Слишком далеко живут. — Ага. Анчар вошёл в комнату пропавшей номер пять. Последний штрих. Последний шанс увидеть больше. Хотя с очевидцами ещё работать и работать, но всё же предыдущие четыре жертвы и их жилплощадь говорили мало. Та самая «скудная информация» пронизывала всё это общежитие — пусть даже две пропавших жили не здесь. — Привет, — сказал Анчар, когда вошёл в комнату. — Ты Макс? Парень встал с кровати, на которой сидел в игровом вирт-шлеме, и захотел пожать детективу руку, но Анчар махнул: — Сиди, не вставай. Мы просто немного пообщаемся. Извини, что я в обуви. Или лучше снять? — А… Не, без проблем, проходите так. — Спасибо. Я и правда ненадолго. Посередине стоял стол со стульями — аналог тех, за которыми Анчар вёл опросы в других комнатах. Но на этот раз он не стал приглашать опрашиваемого к столу. Пусть парень сидит на кровати. Пусть чувствует себя комфортно. — Значит, она спала здесь, да? — Анчар уселся на стол и указал на второй ярус двухэтажной кровати. — Ага. — Давно вы жили вместе? — Полгода где-то. Ну, не считая лета, там… Мы, бывало, разъезжались. — Как думаешь, Макс, что произошло? — Да что тут думать, — он посмотрел в пол. — Дженну убили. — Кто? — Не знаю… Да и разве хоть кто-нибудь знает? — Скоро узнают, — соврал Анчар. — Экспертиза наконец выяснила много деталей. Думаю, не сегодня, так завтра всё станет известно. Макс понимающе кивнул. Он не слишком удивился — детектив хорошо знал, как порой реагируют на такие фразы подозреваемые или близкие. Протянулась пауза, а парень так и не спросил, на кого всё указывает. Он был погружён в свои мысли — его что-то волновало, но не это. — Скажи, Макс. Если вы жили вместе, зачем вам двухэтажная кровать? — А… Ну, тут во многих комнатах такие кровати. — Я имею в виду, с девушкой приятнее спать вместе. Знаешь вот это вот всё: она лежит головой у тебя на плече, ты обнимаешь её, она методично водит пальцами по твоей груди. Спрашивает, откуда эти шрамы, и ты вспоминаешь охуительные истории, которых на самом деле с тобой никогда не происходило… — Э-э… У меня нет шрамов. Но вообще-то да. Мы так и спали. Комендант не разрешила нам ставить вторую кровать, так что приходилось умещаться. — Если ты позволишь, — Анчар надел на глаза шлем с подгруженным слепком. Комната обрела состояние того времени, когда фиксировали слепок. Разница была не сильной — может, чуть менее прибрано. Первым делом детектив, не вставая со стола, устремил взгляд на второй этаж кровати. Простыня Дженны Локхарт Состояние: помятое, уровень потожирового вещества повышенный Присутствие: волосы, слюна, перхоть, эпидермис, засохший компонент увлажняющего крема, линолевая кислота, глицериды, косметические загустители и эмульгаторы, ткань нижнего белья. Она там спала. Спала много. Ладно, к этому Анчар ещё вернётся. — О, да ты баскетболист! — воскликнул он, глядя на грамоту на стене. Сейчас её уже не висело — но на слепке была. — Ну да. Выступаю за МетаТех. — Давно играешь? — Ещё со школы. — Молодец. Баскетбол — это круто! Анчар ненавидел баскетбол. — Я тоже своего рода спортсмен. Но соревнования по моему виду спорта проводятся в баре. — Хах! — Макс понимающе усмехнулся. — Это мы тоже умеем. — Я слышал, ты звезда в своей группе. — Это громко сказано. Кто-то прикололся. — Да нет, тебя нахваливают. Ты откликаешься на все мероприятия и движухи, надо что-то организовать — проявляешь инициативу. День первокурсника, День студента — везде успел зажечь. — Я такой не один. У нас в целом активная группа. — Хорошо. Скажи, Макс, когда ты понял, что Дженна пропала? — Не то чтобы понял… Я заподозрил, что что-то неладно, когда она не вернулась в тот вечер. — Откуда? — С учёбы. — Из соседнего Кластера? — Дело в том, что я не знал об этом. Теперь, конечно, меня просветили полицейские… — Зря они это сделали, подумал Анчар. — А тогда я думал, что она на факультативе. — Так поздно? — Ага. Наш преподаватель сопромата оканчивает пары в семь вечера. Полчаса перерыва, и он ведёт факультативы для желающих. — Сколько по времени? — Много. Он… — Много — это пара? Две? — У него нет нормированного графика. Он, понимаете, любитель поболтать о жизни. Иногда он может отвлечься и на полчаса завести тему космологии или истории. — Что интересного рассказывает? Скажем, на тему истории. — В основном, конечно, Войну. Ту самую, с которой начался новый отсчет времени. Которая случилась в тысяча девятьсот шестьдесят втором по старому календарю. — Он застал её? — Нет, его отец застал. Он часто апеллирует к божественному промыслу. К тому, что человечество само виновато, что впустило в мир магию. Говорит, если бы ядерные бомбы тогда не упали, не случилось бы Разрыва и магических мутаций. — Ну да, — кивнул Анчар, — это вполне официальная версия. Чем ему так нравятся эти разглагольствования? — Скорее, не нравятся. Он пеняет, что, мол, старый государственный уклад был лучше, а когда страны начал поглощать и перемешивать Конгломерат, всё покатилось к чёрту. Он считает, что всё это уничтожило нашу историю и культуру, и спрашивает, зачем мы вообще учимся, если ничего не знаем о мире, в котором живём. — И во сколько обычно заканчиваются эти факультативы? — Бывало, что в девять. Бывало, что и в десять. Это же не каждый день. — И вот она не вернулась. Да? — Да…