– Я все понимаю. Она примостилась на самом краешке дивана и выглядит ужасно маленькой и беспомощной. Невыносимо видеть ее такой. Детектив, который все это время сидел, подавшись вперед, наконец откидывается на спинку стула. – Знаете, я двадцать лет проработал в этом районе. Сначала был патрульным, потом стал детективом. Я видел, как это случается снова и снова. Сын больше не может смотреть, как его мать выбивается из сил, и решает что-нибудь с этим сделать. Чаще всего начинает заниматься чем-то противозаконным. Он не хочет расстраивать мать и держит это в секрете. Говорит, что нашел работу. Вы понимаете, к чему я веду? – Да, – отвечает мама. – Но я вам уже говорила: у Квинтона была настоящая работа. – Настоящая? – переспрашивает детектив. – А вы когда-нибудь приходили к нему на работу? Видели зарплатный чек – или хотя бы корешок от него? Мама опускает глаза и хмурится. Что ж, пожалуй, я услышала достаточно. – Оставьте ее в покое! – кричу я, с громким топотом влетая в гостиную. Мама с детективом подскакивают от неожиданности. – Амари? – смотрит на меня мама. – Что ты здесь делаешь? Я не свожу взгляд с детектива, так что едва ее слышу. – Мама уже ответила на ваши вопросы, так что уходите. – Понимаю, вам нелегко это слышать, – не унимается полицейский. – Особенно от кого-то вроде меня. Но… – Мне наплевать, – огрызаюсь я. – Вы не можете просто приходить к нам домой и рассуждать о том, о чем вы представления не имеете. Не думайте, что знаете моего брата только потому, что он вырос в этом районе. Квинтон хороший человек. Он лучше всех на свете. И я не собираюсь слушать, как вы говорите про него гадости. – Амари! – одергивает меня мама. – Ладно. – Детектив встает. В мою сторону он даже не смотрит, предпочитая обращаться к маме. – Я просто хотел с вами побеседовать. Ссориться в мои планы не входило. Мама тяжело вздыхает. – Спасибо, детектив. Когда он уходит, я захлопываю за ним дверь. Мама плачет, спрятав лицо в ладонях. Я осторожно сажусь рядом. – Я от своих слов не отказываюсь. Ты бы слышала, что говорят про Квинтона учителя… Но мама в ответ только качает головой. – Малышка, то, чем Квинтон занимался в летней школе, никого не волнует. Как же объяснить ей, в чем заключалась работа Квинтона на самом деле? Я, конечно, могу рассказать маме об Управлении, но, боюсь, она решит, что я все выдумала. Могу сотворить заклинание в доказательство своей правоты, но она до смерти перепугается. И еще неизвестно, как отреагируют в Управлении, когда узнают, что я болтаю о нем направо и налево. Возможно, у меня будут проблемы. Возможно, проблемы будут у нас обеих. Но очень тяжело сидеть и смотреть, как мама плачет. Я должна что-то сделать. – Зря ты набросилась на детектива, – говорит она, чуть успокоившись. – Он всего лишь хотел помочь. Ушам своим не верю. – Но он ведь ошибается насчет Квинтона. И ты это знаешь. – Нет, не знаю, – возражает мама голосом, охрипшим от слез. – Я понятия не имею, чем занимался Квинтон. Судя по всему, он действительно связался с плохой компанией, как и другие ребята из Роузвуда. – Мама! – Я слишком потрясена, чтобы сказать что-то еще. А мама встает и медленно бредет по коридору к своей спальне. Я слышу, как она закрывает за собой дверь, и только тогда понимаю, что тоже плачу. Но не потому, что мне грустно. Я злюсь. Ужасно злюсь на того, кто удерживает Квинтона вдали от нас. И на себя злюсь – за то, что струсила и чуть было не бросила поиски брата. Мне нужно стать сильнее, чем когда-либо. И неважно, что еще придумают мои однокурсники, как они будут ко мне относиться, – нет ничего хуже, чем смотреть на раздавленную горем маму. Я должна вернуть Квинтона домой, хотя бы для того, чтобы доказать маме: ее сын именно такой, каким она всегда его представляла. И даже лучше. * * * Сжевав разогретый в микроволновке пирожок, я решаю погладить мамину форму. Когда я подхожу, чтобы повесить ее на ручку двери, свет в комнате не горит. Надеюсь, маме все-таки удалось уснуть. Хотя детектив ушел несколько часов назад, возмущение во мне так и кипит, и, вместо того чтобы лечь в кровать, я хватаю телефон. Сунув в уши наушники, я отправляюсь на крышу. Ночное небо затянуто облаками, и кажется, что оно даже темнее, чем обычно. Я осторожно сажусь на край крыши и свешиваю ноги вниз. Голоса мамы и Квинтона звучат в унисон в моей голове, и оба твердят, чтобы я убралась подальше от края. Но, честно говоря, приятно в кои-то веки их не слушать. Бояться чего-то, но все равно делать. Если я вернусь в Управление, этот опыт мне пригодится. – Амари? Оглянувшись, я вижу Джейдена – он направляется прямо ко мне. – Что ты делаешь здесь так поздно? – спрашиваю я. Он в ответ улыбается и как ни в чем не бывало садится рядом. – У мамы новый бойфренд, и он не любит, когда я торчу дома. Поэтому я тусуюсь здесь, пока они не лягут спать. А ты? Я думал, ты уехала в лагерь для крутых. Я прыскаю со смеху. – Поверь мне, в Амари Питерс нет ничего крутого. Уж мои однокурсники в Управлении постарались, чтобы я это усвоила. – Конечно, – хмыкает Джейден. – Ты же легенда нашего района. Я вопросительно вскидываю бровь, и Джейден хохочет. – Я серьезно, – говорит он, отсмеявшись. – Все рады жить по соседству с Питерсами. И дело не только в твоем брате. Тебя тут тоже любят. Мы думаем, что ты станешь президентом или какой-нибудь еще большой шишкой. – Нет, разница в том, что меня любят из-за брата. Я Квинтону и в подметки не гожусь. Джейден смотрит на меня так, словно я несу дикую чушь. – То есть это не ты получила все награды в начальной школе? А в школе для богатеньких стипендии раздают направо и налево, и тебе просто повезло, так? – Умолкни, – буркаю я, покраснев. – Но я тебя понял, – говорит Джейден. – Нелегко быть сестрой Квинтона Питерса. Это все равно что быть вторым среди всех баскетболистов в мире при условии, что твой брат – первый. Будешь все время проигрывать и расти с мыслью, что ты – отстой. Но люди вокруг видят, что вы вытворяете такое, о чем они могут только мечтать. Мы знаем, насколько вы круты. Я слушаю его открыв рот и не знаю, что сказать. Телефон Джейдена вдруг начинает звонить. Он бросает взгляд на экран и морщится. Затем со вздохом встает. – Джейден… – Я пытаюсь порвать с парнями из Вуда. Правда пытаюсь, – говорит он. – Вы же с Квинтоном поможете мне, когда с ними будет покончено? – Обязательно, – решительно киваю я. Джейден улыбается и тоже кивает. Какое-то время я еще слышу его шаги на лестнице, а потом на крыше воцаряется тишина. Но слова Джейдена по-прежнему звучат в моих ушах. Я всегда сравнивала себя с Квинтоном – и никогда не дотягивала до его уровня. Моему брату без малейших усилий удавалось все… потому что у него были сверхъестественные способности! Ну конечно! Квинтон был наделен супергениальностью. Директор Ван Хельсинг сказал, что благодаря этому Квинтон мог без труда научиться чему угодно. Почему мне раньше это в голову не приходило? Ведь получается, что всю жизнь я сравнивала свои лучшие достижения с достижениями, которые обеспечивал брату его волшебный дар. Ничего удивительного, что я считала себя неудачницей. Телефон звонит. Я смотрю на экран, полагая, что, скорее всего, это Элси. Но номер заблокирован, а вместо имени абонента высвечивается слово «Сюрприз». Что? Наверное, это Дилан. Техномагия по его части. Я нажимаю «Принять звонок» и говорю: – Да? Сначала из трубки не доносится ни звука, а потом раздается механический голос: «ВРАГИ МАГОВ, ВАС ПРЕДУПРЕЖДАЛИ О ТОМ, ЧТО СЛУЧИТСЯ, ЕСЛИ ВЫ НЕ ВЫПОЛНИТЕ НАШИ ТРЕБОВАНИЯ. ПРИГОТОВЬТЕСЬ СТОЛКНУТЬСЯ С ПОСЛЕДСТВИЯМИ». Звонок обрывается. Я недоуменно таращусь на трубку. С какими последствиями? На экране выскакивает сообщение. Мне прислали видео, снятое откуда-то сверху. Прищурившись, я смотрю, как грозные существа бегут по ухоженной лужайке перед чьим-то домом. Они живо напоминают несуразного монстра, сотворенного Моро в тюрьме «Блэкстоун». Гибриды. Добравшись до дома, чудовища играючи сносят двери и разбивают окна, чтобы проникнуть внутрь. Нет! Я ведь знаю, чей это дом! Я видела его на страничке Лары в «Эурге» – это особняк Ван Хельсингов. Затем особняк в кадре сменяется другим, третьим – и везде гибриды идут в атаку. Когда видео заканчивается, я встаю и открываю свой профиль в «Эурге», чтобы связаться с Диланом единственным доступным мне способом. Дрожащими руками я набираю сообщение.