– Значит, мало их. Как погонят зверя? Не справятся ведь! – Сейчас увидишь, – еще шире улыбнулся Афолаби. – А ты, Гачи, успокойся, все нормально будет. А я тебе еще доплачу за плохие знаки да за нервы… Но Гачи только горестно качал головой. – Четыре мертвых, – повторил он. – Четыре. Чуть-чуть не пять… Афолаби ни при каких обстоятельствах не держался с подчиненными запанибрата, но Черчилю делал поблажку. Слишком профессионален был этот проводник, которому нередко хватало мимолетного взгляда на следы или экскременты животного, чтобы определить его пол, возраст, статус в стаде или стае, откуда и куда оно движется и как себя чувствует. А по следам крови точно определял – долго ли протянет подранок и далеко ли уйдет… – Это же были европейцы, – сказал он, подойдя к Черчилю и дружески приобняв того за плечи. – Что с них взять. У нас охота в душе. Я и мой друг – потомственные воины и властители. Мы побеждаем всегда! Гачи немного приободрился, но еще сомневался. – Двое был очень сильный охотник. Пятьдесят шагов все пули попадай в десять. Он сомкнул указательный и большой пальцы, демонстрируя кучность стрельбы тех двоих. Афолаби высокомерно усмехнулся. – Ты знаешь лучше меня, друг мой: охота не сводится к умению метко стрелять по бумажкам. На расстеленном брезенте они открыли ящики-футляры из крокодильей кожи, извлекли и собрали штуцеры. Высококлассные ружья были изготовлены из специальной стали и весили по восемь килограммов: за счет толстых стволов, усиленных колодок и других ухищрений, позволяющих выдерживать стрельбу чрезвычайно мощными патронами. Богатая отделка придавала им вид дорогих украшений, не подходящих для суровых полевых условий и кровавых убийств самых больших животных на планете. Они вставили напоминающие баллистические ракеты патроны толщиной в палец и закрыли стволы. Раздался четкий щелчок взводимых эжекторов и запирающих устройств. Черчиль произнес тягучую, несколько нараспев, фразу на фулари и, судя по такой же интонации, повторил ее по-английски: – Духи и предки, помогать нам убить этот носорог… – Начинаем! – скомандовал Афолаби и прошел немного вперед, занимая позицию. Он выбрал открытое место между пологим пригорком и цепочкой низкорослых кустов. Вокруг было много деревьев, и он стал на протоптанной дорожке, соединяющей его с будущим трофеем, расставил ноги, прижав штуцер к груди. Сердце тревожно колотилось, хотя внешне он не выдавал естественного волнения. Как, впрочем, и всегда. Ахмед бин Касим в такой же позе стал метрах в десяти правее и немного сзади. Он тоже на вид был совершенно спокоен. Тем более что являлся только наблюдателем, хотя и вооруженным, – так положено на серьезных охотах. Мадиба Окпара и командир «соколов» сделали знак заранее проинструктированным бойцам – те быстро и ловко рассредоточились на местности, выстраиваясь широким коридором по обе стороны от охраняемых персон, чтобы, с одной стороны, не мешать им стрелять, а с другой – успеть придти на помощь, если вдруг появятся двуногие враги. Афолаби выставил вперед левую ногу и взял «Голанд-Голанд» наизготовку, направив ствол в землю перед собой. «Позиция хорошая, – машинально оценил он. – Солнце за левым плечом, обзор отличный. На то чтобы вскинуть оружие и прицельно выстрелить, уйдет секунда – полторы…» На импровизированную арену посреди борсханской саванны навстречу трехтонному бронированному зверю вышел достойный противник. В напряженной фигуре Афолаби угадывалась первобытная смелость человека, который когда-то выходил охотиться на мамонта. Глубоко вздохнув, он еле заметно кивнул. Капитан Окпара, внимательно следивший за боссом, передал команду по рации – и позади зеленой лощинки, в которой прятался от солнца носорог, в воздух поднялись четыре квадрокоптера. Их небольшие пропеллеры, слившись в сплошные окружности, ярко бликовали на солнце. Выстроившись в ряд, они летели над самыми кронами деревьев, под которыми прятался носорог. Это был настоящий «бреющий» полет: невидимые операторы включили сирены – и дикий рев четырех летательных аппаратов сбивал листву с вершин африканских акаций. В воздухе над саванной, насколько хватало глаз, в небо поднимались перепуганные птицы, убегали от непонятной опасности зебры, антилопы гну и всякая копытная мелочь. Но мелочь Афолаби не интересовала. Он ждал свою дичь. И дождался. Кустарник и деревья раздвинулись, тонкие стволы ломались и падали направо и налево, выпуская испуганного и разъяренного зверя. Он мчался вперед, прочь от накатывающей сверху и сзади звуковой волны, изо всех сил вбивая в горячую гулкую почву мягкие пятиконечные копыта. Но что это?! За ним угадывалась то ли тень, то ли мираж, которым Афолаби не придал значения. И напрасно! Потому что носорогов оказалось два – самец и самка! И они изо всех сил неслись на невнимательного охотника! Причем с такой скоростью, что Афолаби передумал подпускать их вплотную! Он перенес всю тяжесть тела на выставленную левую ногу и поднял ружье. Сейчас он даже не ощущал его веса. Чёрная с серым отливом махина, в разрастающемся пыльном облаке, стремительно надвигалась. Семидесятисантиметровый рог мерно покачивался над землёй, готовый в нужный момент рвануть кверху, насадив нарушившего покой человека, как энтомолог насаживает на иголку бабочку или жука. Черная тень отставала на несколько десятков метров, но сейчас Афолаби ее не видел и о ней не думал. Он прицелился выше угрожающе опущенной головы, поймав на мушку то место носорожьей холки, сквозь которое пуля, пробив кожаные латы, перебьет позвоночник, пробьет лёгкое, а при удачном раскладе – разорвет сердце. В любом случае – это смертельный выстрел! Все остальные участники охоты видели две цели и прекрасно понимали возможные последствия столь резкого изменения ситуации… Оборвался звук сирен, в которых больше не было нужды. Наступившую тишину рвал и крошил топот упругих кожистых копыт. Расстояние сокращалось. Черчилль бормотал что-то, очевидно, молился на своем языке, ранее не собирающийся стрелять Ахмед бин Касим снял штуцер с предохранителя и изготовился, «пустынные соколы» и «черные леопарды» нервно защелкали затворами. От звука носорожьего галопа по спинам бывалых бойцов пробегал холодок: происходящее здорово напоминало неожиданную танковую атаку. – Ба-бах!! – раздался оглушительный грохот, штуцер подпрыгнул, удар в плечо распрямил наклонившегося вперед Афолаби. Но голова бронированного гиганта чуть отклонилась в сторону, пуля угодила в рог, сломала его и рикошетом ушла в крону огромного баобаба. Расстояние сократилось до критического, один «леопард» дал очередь из автомата, но с таким же успехом можно было стрелять в танк. Афолаби вновь наклонился вперед и прицелился в лоб, прямо между маленькими глазками. Их разделяли какие-нибудь тридцать метров, когда «Голанд-Голанд» выстрелил во второй раз. – Ба-бах!! Рука Афолаби не дрогнула. Выстрел попал точно в цель. Пуля размером почти с куриное яйцо прорвала тёмно-серую шкуру, проломила лобную кость, выбив наружу алый фонтан крови. Носорога кинуло в сторону, словно он влетел в невидимый столб. Гигант опрокинулся на бок, как подстреленный заяц, и, черкнув сломанным рогом о землю, проехался несколько метров по скудной, белёсой от пыли траве. Инерция перевернула его на спину, короткие крепкие ноги беспомощно взлетели вверх, могучий купол грудной клетки поднялся в последний раз и с сипением проколотого меха опустился – для него всё было кончено. Но для мчавшейся следом самки и остальных участников охоты противостояние продолжалось и приближалось к кульминации. Ахмед бин Касим повторил стойку первого стрелка, прицелился. Афолаби, зная, что не успеет, все же перезаряжался: переломил горячие стволы, гильзы, кувыркаясь и сверкая на солнце, улетели ему за спину… – Ба-бах! – свирепая отдача отбросила Ахмеда, он с трудом сохранил равновесие, но тут же вновь нажал на спуск. – Ба-бах!! Однако удача была сегодня не на стороне охотников. Первая пуля избыточно смертоносного семисотого калибра, вошла в тело зверя на уровне передней ноги, прошла вдоль правого бока, не затронув жизненно важных органов, и не нанесла ему серьезного вреда. Вторая вообще ушла в сторону, а Ахмед все же не удержался на ногах и упал на колени. Самка даже не остановилась, только взревела, как гудок большого теплохода. Не обращая внимания на происходящее, Афолаби достал следующие два патрона, которые ему уже не суждено было выстрелить и, словно в тире, вставил их в патронники… Это была привычка бороться до конца, а не надежда все-таки завалить зверя. Видя, что их начальники на грани смерти, «леопарды» и «соколы», нарушив инструкции, открыли бесполезный огонь из автоматов: с тем же эффектом стая жалящих пчел пыталась бы остановить африканского буйвола… Черчиль, подняв мачете, с криком бросился наперерез атакующей туше – он явно приносил себя в жертву, чтобы попасть под толстые колонны сотрясающих землю ног, хоть на миг раньше Афолаби, и может, этим хоть что-то изменить в происходящем или продлить на секунду жизнь хозяина… Слева послышался какой-то хлопок, не идущий ни в какое сравнение с громом семисотого калибра, короткое шипение, как будто кто-то неосторожно подошел к греющейся на солнце кобре. Несущийся носорог отлетел в сторону, будто летящий мяч, перехваченный бейсбольной битой. Раздался грохот, яркая вспышка разорвала огромную тушу на куски, полетевшие вверх и во все стороны света. Ахмед бин Касим невозмутимо поднялся и машинально отряхнул колени. Афолаби защелкнул стволы и вскинул «слоновий» штуцер к плечу, но стрелять было уже не в кого: только бесформенная кровавая гора в кустах, да с неба сыпались куски мяса, толстой кожи, костей – все, что осталось от огромного и сильного животного… «Духи! Это Духи! Черчиль был прав!» – внезапно пришедшая мысль была невероятной, но она все объясняла… Размышления прервал толстый увесистый шмат чего-то жирного и противного, который шлепнулся в лицо, испачкав щеку. Афолаби отшатнулся, наступил правым ботинком на нечто неровное и скользкое, подошва поехала, его потянуло назад, и он упал – с размаху, навзничь. Ахмед бин Касим шагнул к нему, протягивая руку, со всех сторон подбегали «чёрные леопарды» и «пустынные соколы», многие были перепачканы носорожьей кровью. Не прибегая ни к чьей помощи, Афолаби вскочил на ноги. Его трясло – то ли от нервного шока, то ли от унижения публичным падением. – Вы в порядке, шеф? – спросил Мадиба Окпара, держащий в руках пустую трубу реактивного гранатомета. – Разрешите получить замечание за вмешательство в охоту? – Так это, оказывается, ты, – с трудом проговорил Афолаби. Он тяжело дышал, будто после долгого бега. – Я думал, это Духи… – Духов не готовят бороться с танками… Афолаби слабо улыбнулся, постепенно приходя в себя. – Ты спас мне жизнь и заслужил благодарность плюс очередное звание! – он обнял верного телохранителя. – А вот где Черчиль?! Я хочу спросить у него: откуда взялся второй носорог?! Это его люди выслеживали добычу! В голосе Афолаби появились гневные нотки. – У него уже ничего спросить не удастся, – сказал Окпара. – Вон он! Загонщик, с мачете, зажатым в вытянутой руке, лежал у кустов, рядом с бесформенной красной горой, в красно-бурой луже, в которой смешалась его собственная и носорожья кровь. – Он хотел вас защитить, – пояснил капитан. – И ближе всех оказался к взрыву… – Да-а-а, – протянул Афолаби. – Значит, предчувствия Гачи оправдались. Жаль старика. Надо было его послушать… – Зачем? – удивился Ахмед. – Ведь все закончилось хорошо. А мы получили неожиданные ощущения и лишний адреналин… Я, например, доволен! – Но боюсь, теперь никто тебе на завтра слона не найдет! – Неважно. Завтра не последний день, в саванне не последний слон, а это не последний проводник! – Пожалуй, ты прав, – согласился Афолаби и повернулся к телохранителю. – Проследи, чтобы его семье передали деньги. – А если у него нет семьи? – Ну, все равно. Родственникам, друзьям, кому-нибудь… И вызови сюда мой вертолет: мы улетим первыми, а бойцы пусть приведут здесь все в порядок. Сидя на брезенте, охотники разобрали ружья и спрятали в футляры. В этот момент запах горячей земляной пыли показался Афолаби самым изысканным ароматом, когда-либо касавшимся его больших ноздрей. * * * Они полетели вчетвером: Афолаби сопровождал Мадиба, а Ахмеда бин Касима – командир «соколов» Саид. Через час, доставленные вертолетом в столичную резиденцию Афолаби, измотанные, в мятой и перепачканной одежде охотники погружались в привычную атмосферу сказочного комфорта и необузданной роскоши. От посадочной площадки, разместившейся на краю поля для гольфа, хозяин повел своего гостя по тенистой аллее из фруктовых деревьев. Можно было только гадать, какие чудеса технологий и ухищрения садовников были вложены в эту аллею, в которой соседствовали деревья, произрастающие в разных частях Африки, в условиях различной влажности, на разных почвах. Плоды кивано – рогатая дыня – покачивались возле краснобоких манго, из-за веток с желтой марулой выглядывали грушевидные аки, ядовитые в недозрелом виде. Система искусственного тумана, наполнявшая прохладной водяной взвесью ажурный зеленый тоннель, завершала образ рукотворного Эдема. Афолаби вскинул руки к смыкающимся над головой ветвям и дважды хлопнул в ладоши – и тотчас тропинка под ногами Афолаби и бин Касима пришла в движение, плавно побежала вперед, как движущаяся дорожка в аэропорту. – Хочется поскорей оказаться в тени и хлебнуть чего-нибудь бодрящего, – пояснил хозяин. – По правде говоря, эти рогатые дьяволы заставили меня порядком поволноваться. Особенно второй. Вот откуда он взялся? Это люди Черчиля проглядели. Может, найти их и наказать? Шейх пожал плечами. – Решай, ты хозяин. Хотя они сработали на твой авторитет. – Каким это образом? – удивился хозяин. – Неожиданное изменение ситуации, двойная опасность… А ты держался более чем достойно и показал им, что такое мужество командира! – Но я упал у всех на глазах! И это меня бесит! Ахмед чуть заметно улыбнулся. – Ерунда! А я промахнулся и тоже не удержался на ногах! Но это было уже потом, когда сафари закончилось! А главное, что было до того! По-моему, мы вели себя достойно. На то мы и выше наших бойцов, чтобы подавать им пример! Поле для гольфа сменилось парком. В просветы живой стены из древесных стволов, веток, кустов и лиан можно было разглядеть животных: по деревьям носились мартышки, на краю искусственного водоема распахнул внушительную пасть крокодил, по бархатистому газону вольготно расхаживали черно-белые, с бордовыми хвостами, венценосные журавли и марабу. Ахмед бин Касим не первый раз гостил в этой резиденции, занимавшей всю южную окраину Хараре. На пятидесяти с лишним гектарах была наглядно воплощена двойственность природы Джелани Афолаби: страсть богатого цивилизованного человека к новинкам прогресса и дремучая, уходящая к племенным корням одержимость схваткой, кровавым поединком, риском. Огромный дом – самый большой из принадлежащих алмазному магнату – был буквально напичкан всеми мыслимыми чудесами техники. А по утрам хозяин, пугая обезьян, качался на лианах, бегал среди диких зверей, с одним кинжалом охотился на крокодилов, обитавших в разбросанных по территории усадьбы водоемах. Два этих – казалось бы, взаимоисключающих начала – соседствовали в Афолаби столь же естественно, как соседствовали здесь деревья из разных уголков континента. Движущаяся дорожка тем временем замедлила движение и остановилась, приблизившись к широким мраморным ступеням. Афолаби и Ахмед бин Касим поднялись на открытую террасу и прошли в дом. Вначале в банный отсек, где оба приняли душ и переоделись в свежую одежду: Джелани Афолаби надел короткую яркую тунику, расшитую желто-красными узорами, с короткими широкими рукавами, перехваченную небрежно завязанным желтым кушаком, из-под нее выглядывали красные штаны и босые ноги. На бритой голове красовалась желто-красная шапочка. Его гость был в длинной, тщательно отглаженной белой джалабии и клетчатом сине-белом платке. На ногах – сандалии из ремней крокодильей кожи. Они встретились в гостиной. Это был просторный зал, в оформлении которого мотивы традиционного африканского искусства переплелись с изысками хай-тека: тотемы и абстрактные узоры на стенах, широкие стеклянные плоскости с никелированными стойками и страшные ритуальные маски, луки со стрелами и многофункциональные предметы интерьера, амулеты фулари и видеомузыкальный центр, – обманчиво дорогой минимализм… Освеженные, смывшие усталость, пот и носорожью кровь, в любимых и привычных национальных костюмах, они заметно расслабились, настроение улучшилось.