– Так найди их повторно, сын свиньи! – взревел Бонгани, одним прыжком подскочил к Рафаилу и, схватив за лацканы пиджака, поднял со стула. – Как я это сделаю?! – тот попытался вырваться, но безуспешно, только пиджак затрещал. – Пойдешь с нами по тому же маршруту! Ты все видел, все знаешь, ты должен найти и исправить ошибку! – полковник ревел, как раненый гиппопотам. – Иначе пятнадцать лет французской тюрьмы, – по-прежнему спокойно сказал Фуке. – Или правосудие Борсханы – что тебе больше нравится… Рафаил долго молчал, но не потому, что выбирал. Что тут выбирать? Рыскать по джунглям лучше, чем вариться в смоле или гнить на тюремных нарах. Но главное – сбывалась мечта: есть шанс добраться до своего тайника и обеспечить себе безбедную жизнь! Причем, спину будут прикрывать вооруженные люди, с вертолетом, связью – всем тем, чего у него не было столько лет… Так что выбрал он сразу. Просто думал, как потом выбраться из этой истории. Ведь в БББ работают люди со специфическими представлениями о договорённостях. И как только он исполнит свою миссию и станет им не нужен, будет очень проблемно покинуть Борсхану… Разве что прибегнуть к помощи французов… – Что молчишь, животное? – рыкнул полковник Бонгани. Фуке ожидал молча, как и подобает цивилизованному человеку. Разница между ними была очевидной. Антуан Вильре испытал некоторое облегчение. Да, французы могут ему помочь. Когда в деле две стороны, всегда можно лавировать между ними… К тому же он гражданин Франции! – Я согласен, – кивнул Рафаил. – Где расписаться? Кровью или обычными чернилами? – Прибереги кровь, она тебе еще пригодится, – буркнул Бонгани. – Мне нужно поменять одежду и кое-что купить, – сказал Антуан Вильре. – Все-таки я буду представлять Францию. Не так ли? – обратился он к Фуке. – Конечно, – кивнул тот. – А также Бюро Безопасности Борсханы и племя буру, – саркастически добавил Бонгани. – Ты просто профессиональный дипломат! – Но приодеться мне надо, даже если я любитель! – огрызнулся Антуан Вильре. – И приобрести маленький ножик. Он у меня заместо зубочистки. – Для экспедиции тебя экипируют. А выходить за пределы посольства будешь только в сопровождении лейтенанта Барасы! Полковник показал в сторону стоящего у двери «леопарда». Тот едва заметно кивнул. – Тогда мы пойдем за новым костюмом, – Рафаил встал. – Только вот беда – у меня украли кредитку. Горько говорить, но похоже, что Париж – город воров… Поморщившись, Бонгани вытащил толстый бумажник и бросил на стол несколько пятисотевровых купюр. Вильре небрежно сгреб их в карман и, в сопровождении Барасы, вышел из комнаты. – Неужели Францию действительно будет представлять этот подонок? – с иронией спросил полковник Бонгани. – Надеюсь, вы пошутили? – Скорей просто преувеличил, – Фуке тоже ответил ироничной улыбкой. – Что-то я не понял ваших планов… Двадцать семь лет назад вы провели длительную и дорогостоящую экспедицию, но результата не получили из-за технической, скорей всего, ошибки. И вместо того чтобы искать эту ошибку, снаряжаете новую экспедицию! Снова все сначала? Кто мог придумать такую глупость? Они сидели по обе стороны стола и смотрели друг на друга. Белый и черный, гражданский и военный, неряшливый и подчеркнуто аккуратный. Но при такой разной внешности суть у них была одна. – У вас есть начальник? – спросил Бонгани. – Впрочем, зачем я спрашиваю? Конечно, есть, это полковник Жорж Кассе – у него милая толстушка-жена и трое детей, недавно он купил новый загородный домик, совсем рядом с кольцевой дорогой! Подчиненные считают, что он очень жесткий, требовательный и строгий. Вот что бы он сделал, если бы вы не выполнили его приказ – самый, на ваш взгляд, нелепый? – Невыполнение приказа – это ЧП! – Фуке даже головой покрутил. – Он бы вычеркнул меня из резерва на выдвижение, а значит, должности начальника направления и подполковничьей звезды я бы уже никогда не увидел… Да что там выдвижение! Он бы мог разжаловать меня на одну ступень, из майора, начальника отдела сделать капитаном – старшим инспектором… Бонгани сделал скорбное лицо и сочувственно покивал. – Да, это серьезные последствия! А отрезать голову Кассе бы вам мог? – Как это?! – вытаращил глаза майор. – Очень просто, ножом, – невозмутимо пояснил Бонгани. – А бросить голодным крокодилам мог? – Это дикость! Да у нас и крокодилов-то нет! – А повесить на столб, где вас за полдня расклюют грифы? Или застрелить прямо в своем кабинете, приказав потом заменить ковер? Заметьте, побеспокоившись только о ковре, а не о вашем бренном теле – с ним и так знают, что делать! Фуке молчал. Он внезапно осознал, что риски службы его и Бонгани несопоставимы. Чего, собственно, полковник и добивался. – Поэтому мы выполняем приказы гораздо точнее и тщательнее, чем вы, – продолжил Бонгани. – Но никто не собирается три года бродить по джунглям. Пешие переходы вообще исключены. Мы будем сажать вертолет прицельно – в точках, где останавливались Архангелы. Снимать магнитограммы, брать пробы, ориентироваться на местности, беседовать с местным населением и двигаться в следующую точку. Ведь ошибка на карте в два-три миллиметра на местности превращается в шестьдесят – восемьдесят километров… Эти погрешности и надо исследовать! – Тогда другое дело! – взбодрился Фуке. – Сколько это займет времени? – Порядка двух-трех недель, – ответил Бонгани. – Две-три недели… Что ж, – Фуке задумался, прикидывая что-то в уме, кивнул и перешел на официальный тон. – Господин полковник, Антуан Вильре – техническая фигура. Представлять интересы Франции будут другие люди, во-первых, способные оказать вам реальную помощь в поисках, а во-вторых, обладающие безупречной репутацией. Если Директор БББ и был удивлен, то виду не показал. Нечто подобное он и предполагал. – Кто они? – поинтересовался полковник. – Мы отберем их и представим вам позднее, – вежливо улыбаясь, сказал Фуке и встал. – Вы уже уходите? Возьмите мою машину, – предложил Бонгани. – Спасибо, я вызову свою. Они пожали друг другу руки, и невзрачный лысоватый человек в мешковатой одежде покинул посольство республики Борсханы. * * * Последний раз, в Ницце, они с Фуке беседовали в парке с раскидистыми дубами, за столиком кафе, покрытым накрахмаленной белоснежной скатертью, перед красивейшим прудом с белыми лебедями. А теперь он вдруг пригласил ее на речную прогулку. Кира догадывалась, что майор DRM руководствовался отнюдь не любовью к природе и уж тем более не сентиментальностью своей натуры. Он добивался доверительности, расслабленности объекта и установлению некоего родства душ, которое способствует открытости и взаимопониманию. В прошлый раз это ему удалось. Да и сейчас… Небольшой уютный катер, плывущий по утренней Сене, прекрасно справлялся с этой задачей. Перед Кирой и Фуке, сидящими на кожаных сиденьях, стоял сервированный на двоих раскладной столик. Красивая цветная скатерть, оранжевые салфетки, похожие на серебряные приборы, стилизованный под викторианский стиль кофейник, спрятанные в прозрачную хлебницу, чтобы не заветрились, кругляшки нарезанного багета, сыры, утиный паштет, масло и джем – от всего этого веяло неброским парижским демократическим аристократизмом. Со стороны это выглядело очень достойно: пожилой дядюшка устроил пикник и наслаждается общением на природе с любимой племянницей. А может, и не племянницей… Но разговор был далек от обстановки и не соответствовал той благостной картинке, которую видел посторонний взгляд. В обволакивающем голосе Фуке звучало спокойствие – сколь бы серьёзной ни была тема их беседы, он как бы внушал, что волноваться тут не о чем, всё будет хорошо и закончится наилучшим образом. После первых пристрелочных фраз, в общих чертах обрисовавших текущую ситуацию, – месторождение не найдено, стороны готовятся ко второму раунду – беседа плавно перетекла в русло важных деталей. – Впрочем, от недоразумения с картой, мы можем только выиграть, – сказал Фуке, вынимая из хлебницы кусочек багета и намазывая его мягким сыром. – Кто «мы»? – спросила Кира. – Франция. Он неспешно налил себе кофе, предложил спутнице, но та отказалась. Она нервничала и не могла наслаждаться свежим воздухом, мягким плеском воды о борт и традиционным французским завтраком. Потому что все это не было целью их прогулки. Обычная декорация, которые так любят спецслужбы. А вот что кроется под этим камуфляжем? Обман, оружие, яды, трупы – куда же без них? Молодой атлет, управлявший катером, – глядя на его осанку, Кира не сомневалась, что это сотрудник разведки, – вёл судно плавно, будто работая на общий умиротворяющий замысел. – А вместе с Францией выигрываете и вы, мадам, – продолжил майор DRM. – По праву первооткрывателя, если опираться на реальную судебную практику, как дочери Быстрова вам светило не более двадцати процентов от стоимости месторождения. Это, разумеется, включает и наш интерес, в арбитраже мы заявили претензию на половину стоимости актива, но противная сторона активно возражала, и у нее были хорошие аргументы… Фуке откусил кусок приготовленного бутерброда, с наслаждением прожевал, глотнул кофе. – Но сейчас на поиски направляется повторная экспедиция. И в случае успеха вы будете уже не наследницей первооткрывателя, вы сами станете первооткрывателем. И тогда наша доля, вполне естественно и без всяких натяжек, возрастает до пятидесяти процентов, и самый лучший адвокат не сможет оспорить паритетный раздел… – Во-первых, больше трехсот долларов в месяц я никогда не зарабатывала, – перебила Кира. – Поэтому для меня двадцать или пятьдесят процентов стоимости алмазного месторождения – величины совершенно абстрактные и нереальные… Все равно что слушать о будущем Земли через сто тысяч и десять миллионов лет и строить в зависимости от каждого срока какие-то более или менее выгодные для нас планы… – Оригинальное сравнение! – кивнул Фуке, невозмутимо продолжая свой завтрак. – У вас острый, аналитический ум. – Во-вторых, уж не собираетесь ли вы предложить мне отправиться в экспедицию, по следам моего бедного отца?! Ну, чтобы стать первооткрывателем, ведь надо находиться на месте открытия, не так ли?! Провести почти три года в джунглях – со змеями, леопардами, дикарями-людоедами – и вуаля: вот они, алмазы… Кстати, практика показала, что, может, никакого «вуаля» и не будет! Можно стать жертвой диких зверей, быть съеденной дикарями или попасть к ним в рабство на двадцать лет… Это вы хотите мне предложить?! Чудесная перспектива! – Успокойтесь, Кира, – майор поднял ладонь с растопыренными пальцами, будто дорожный полицейский давал водителю сигнал остановиться. – Вы же не считаете меня идиотом? – Как мне ответить: честно или вежливо? – Значит, считаете, – Фуке доел бутерброд и допил кофе. – Но мое предложение вовсе не такое идиотское, как кажется, если не знать его сути… – А если знать суть? – Экспедиция продлится две-три недели. Пешком по джунглям ходить не придется. Вертолет, хорошая охрана, бытовые условия, приближенные к привычным для вас… Кира недоуменно вскинула брови. – Ну, может, конечно, не очень сильно приближенные, – поправился Фуке. – Но человеческие. Среди участников Директор Бюро Безопасности Борсханы и Контрольный комиссар ООН – сами понимаете, эти фигуры не привыкли к тяготам походной жизни и вряд ли согласятся спать на подстилке у костра… – Но зачем там нужна я? Что мне там делать? Какова моя функция? Просто присутствовать для того, чтобы ваши двадцать процентов превратить в пятьдесят? Иными словами, убедиться, что солнце потухнет не через сто тысяч лет, а через целых десять миллионов?! И этому очень обрадоваться? – Не «ваши» двадцать процентов, а «наши» пятьдесят, – возразил Фуке, любуясь, как волны накатывают на каменные ступени набережной Сите. – Когда они материализуются, вы забудете про остроумно придуманные абстракции и сумеете оценить реальную мощь больших, очень больших, – денег! Он принялся буднично готовить себе бутерброд с маслом и джемом. – Но ваша задача не только присутствовать. Ведь сеансы доктора Вольфсберга пробудили в памяти детские воспоминания, вы вспомнили отца, его рассказы, вы должны мыслить, как Самуил, а из его рассказов знаете много таких нюансов, о которых понятия не имеют другие члены экспедиции! Может, не считая одного, но он ведет невоздержанный образ жизни и злоупотребляет абсентом, который отнюдь не способствует обострению памяти и ясности мышления, скорее наоборот… Фуке налил себе еще кофе. – А главное – история с ошибкой в карте не только осложнила отношения между Францией и Борсханой, не только обрушила алмазный рынок, но и… Мне неприятно говорить, но эта история подорвала вашу репутацию… Конечно, мы всё проверили и убедились в вашей искренности, но как говорят ваши соотечественники: «Осадочек остался»! Если вы примете участие в устранении ошибки, этот осадок рассосется без следа!