— Я ничего не хочу сказать. Я только спрашиваю, не кажется ли вам, что эта женщина приехала, чтобы получить что-то у вашего дедушки. К примеру, его формулу алмазного порошка. Вы говорили, что он специалист по алмазным порошкам. Предположим, она пыталась хитростью выманить у него формулу, и ваш дедушка рассердился, схватил ее и… — он пристально посмотрел на меня. — Как вы думаете, Габи? Могло так быть? Я пожала плечами. — Мне это кажется невероятным. Он немного помолчал, потом сказал: — Знаете, Габи, сказать по правде, мне тоже. Но ваш дедушка что-то от нас скрывает. Он не сказал правды. Или, по крайней мере, сказал не всю правду. А актер он, к сожалению, довольно посредственный. Его сердечный приступ меня тоже не очень-то убедил. — Шамир! — вспылила я. У этого сыщика слишком тонкий нюх! — Дед всё еще в больнице. Думаете, его там просто так оставили? — Перестраховка! Кстати, вам известно экономическое положение господина Райхенштейна? — Нет. Это тоже относится к делу? — Всё относится к делу. Я понял, что он поддерживает вашего отца. — А если и так? Какое это имеет отношение к той женщине? По-моему, вы ищете монетку не под тем фонарем. Разберитесь, наконец, кто была эта женщина! — Мы нашли таксиста, который привез ее во двор вашего дедушки. — Вот! Может, это он помог несчастной превратиться в труп? Знаете — женщина, ночь, темнота, толстый кошелек — неслабое искушение… — Не похоже. Таксист прочитал об убийстве в газете, и сам пришел в участок. Он говорит, что возил эту женщину из гостиницы «А-Шарон» в Герцлии на проспект Ицхака в Хайфе, а оттуда — обратно в центр страны — в эту дыру в Герцлии, и пообещал приехать за ней через час… Проспект Ицхака в Хайфе! Там жили бабушка Аллегра и дедушка Аврум. У дедушки был овощной магазин на углу. Он до блеска отчищал каждый лист салата и каждый помидор для своих важных клиенток. Бабушка гладила белые льняные простыни для своих богатых соседок. Теперь их маленькая квартира принадлежит той… — О чем задумались, Габи? — Этот Шамир слишком проницателен! — Да так… — Мне известно, что там жили родители вашей мамы. — Верно. — Когда мама приезжает, она живет в их квартире? — У меня нет мамы, капитан. Она умерла. При родах. Он спокойно взглянул на меня. — Хорошо. Не будем об этом сейчас. Вернемся к нашему таксисту. Он рассказал, что пассажирка очень нервничала. Просила ехать побыстрее, говорила, что у нее важная деловая встреча с партнером. Что ей нельзя опаздывать. Он высадил ее у дедушкиного дома. Они договорились, что он заедет за ней через час. Она хотела вернуться в гостиницу. Но таксист опоздал и, когда приехал, женщины не было. Он был уверен, что кто-то перехватил у него клиентку, и уехал рассерженный… — Занятная история, но я так и не поняла, кто эта женщина. — Предоставьте это нам. Мы же, в свою очередь, пытаемся узнать, какова была цель этой встречи, и почему всё происходило в такой тайне. А главное — почему в такое позднее время и в таком заброшенном месте, как дедушкин двор… — Я рассказала вам всё, что видела. Разве закон обязывает меня знать подробности тайной жизни моего дедушки? Он не ответил. Его телефон разразился музыкальной фразой из фильма «Хороший, плохой, злой», он что-то пробормотал в аппарат и, довольный, завершил разговор словом «Молодец!» — Информация продолжает поступать… — сказал он как бы про себя и встал из-за стола. — Я еду в дом вашего дедушки. Где вас можно будет найти в течение дня? Вы можете мне понадобиться, Габи. — Первым делом, я выведу на прогулку собаку, потом поеду к дедушке, а оттуда — в Культурный Центр в Яффо… Я очень прошу, капитан Шамир, не пугайте дедушку, в следующий раз это может плохо кончиться. — Хорошо. Не будем зря рисковать… — он улыбнулся. — И не волнуйтесь — это расследование скоро закончится. Через неделю я уезжаю в Лондон. Я обязан оставить стол пустым… Я осталась сидеть за кухонным столом, глядя на пустые чашки. Я не рассказала Шамиру ни о Вере Курт, ни о Газете, который дрых в другой комнате. Так же, как и сыщик, я понимала, что дедушка что-то скрывает, но не хотела помогать ему в раскрытии этой тайны. Я с усилием поднялась из-за стола. Какого черта я делаю во всей этой заварухе?! Побрела в ванную и пустила воду. Бой еще немного подождет. Мне нужно было успокоиться, а горячая ванна — лучшее средство для снятия напряжения. На низенькую табуретку я положила сигареты и потрепанный детектив, который пару дней назад отыскала в магазине подержанной книги. «Женщина с пятого этажа». На длинной стеклянной полке, готовые к употреблению, всё так же стояли ее флакончики, как будто она могла в любую минуту вернуться домой и привычно наполнить ванну горячей душистой водой. Я открыла флакон с желтоватым ароматическим маслом и вылила его содержимое в наполняющуюся ванну. Потом, порывшись среди пыльных бутылочек, добавила горсть синей соли для ванны. Не помешает… Горячая вода укачивала меня, и мир вдруг стал не таким хаотичным. Я закурила сигарету и глубоко затянулась. Какое блаженство! Взяла с табуретки книгу «Женщина с пятого этажа» и позволила себе погрузиться в ее тайну. Первая глава начиналась так, как начинаются все детективы. Темень, занавеску колышет ветер, голоса, шепот, труп, орудие убийства и остров — детали, без сомнения призванные запутать читателя. Нужно обратить внимание на цвет ногтей свидетельницы, сказала я себе, потому что через несколько глав станет ясно, что это она и есть убийца, или что-нибудь в этом роде… Из комнаты донесся звонок мобильника. Шамир не дает мне покоя! Я вылезла из воды и завернулась в старый папин халат. Пока дошла до телефона, он замолчал. Кто-то оставил мне сообщение. Это был не Шамир. «Привет, Габи! Топаз, Мики Топаз. Как дела? Я слышал о вашем дедушке. Это ужасно… Надеюсь, он поправится. Дорогая, вы меня очень заинтриговали. Не могли бы мы вместе позавтракать в „Манта Рей“? Это вам по пути на работу, не так ли? Перезвоните мне. Пока». Я насторожилась. Откуда этот слизняк узнал, что дедушка в больнице? Душка разболтал? Но, прежде чем я успела это обдумать, мобильник опять затрезвонил, и Шамир выпалил «Габи…» и сообщил, что он возвращается, что личность убитой установлена, и в связи с этим ему безотлагательно нужно прояснить пару вопросов. 12 — Не желаете одеться? — Шамир смотрел на огромный халат, который свободно облегал мое тело, оставляя открытыми изрядные площади. — Хотите, чтобы я оделась? Он не ответил. — Сара Курт. Американка из штата Мичиган. Детройт — знаете? — Детройт? — попыталась я потянуть время, мгновенно насторожившись и собрав все свои актерские способности. Раз, два, три, глубокий вдох, настроиться на режим прослушивания, полная отрешенность, отключение, успокоение… — Ах, Детройт! — сказала я с радостью капитана судна, издали увидевшего землю. — Конечно, знаю! Десятый по величине город Соединенных Штатов, безработица, закрывающиеся фабрики, крайние взгляды, демонстрации нацистов против евреев, которые — по их мнению — виноваты в войне в Ираке, в атаке на башни-близнецы, даже в цунами, оплот мусульман в стране свободы, море мечетей… Вы хотите сказать, что убитая была исламской террористкой? — Не уверен. Три дня назад после обеда Сара Курт прибыла в гостиницу «А-Шарон» и, даже не распаковав чемодан, попросила вызвать ей такси до Хайфы, на проспект Ицхака 67. Это уже не могло быть простым совпадением. Проспект Ицхака 67, третий этаж. Балкончик с цветами львиного зева и мощными каллами, которые бабушка Аллегра поливала всякими зельями… Я почувствовала, как в животе зашевелилось что-то медузоподобное. — Габи? — Что? — Вы чем-то взволнованы. Это имя вам о чем-то говорит? Сара Курт? Или, может, Сарит?.. — Ни о чем. — Вот вам еще парочка деталей. Это американская еврейка из Детройта пятидесяти двух лет, адвокат по профессии и вдова некого Гринберга, тоже адвоката, который специализировался на вопросах землевладения. Два года спустя после смерти Гринберга, она закрыла их контору в Детройте и перебралась в Бельмонт, штат Массачуссетс, где открыла маклерскую контору. Три дня назад она приехала в Израиль по своему израильскому паспорту. Заполняя гостиничную анкету, указала цель приезда — встречи с бизнесменами. Таксисту она рассказала, что ее мать несколько лет жила в Израиле, и что она тоже какое-то время провела здесь, проживая в Тель-Авиве на улице Хашмонаим… Это ведь недалеко от вашего дома? Попытайтесь вспомнить, не слыхали ли вы этого имени… Второй курс, этюды. Лоб наморщен, глаза закрыты, голова наклонена в сторону, рука протянута вперед, одно плечо опущено — женщина размышляет. — Дайте подумать… Нет, капитан. Мне это имя не попадалось. — Взгляните, — он развернул передо мной сероватый лист факсимильной распечатки. — Полиция Детройта прислала нам ее фото. Женщина среднего возраста улыбалась мне с фотографии, обнажая безупречные зубы, которые, без всякого сомнения, обогатили удачливого стоматолога. На ней была темная блузка со светлыми пуговицами. Волосы сколоты большой нелепой заколкой. — Шамир, я никогда ее не видела, и дедушка никогда не упоминал при мне ее имени, — на сей раз это была чистая правда. — Но это ужасно… Она слишком молода, чтобы умереть… У нее есть дети? — Кажется, нет. Из папиного кабинета донесся переливчатый свист. Газета проснулся и насвистывал старую венскую песенку. Бой, всё время сидевшая на диване, завернувшись в свой любимый кусок брезента, подняла уши. Еще минута, и Шамир обнаружит, что один из его свидетелей находится здесь, и спросит его о Саре Курт. — Там кто-то свистит, — сообщил Шамир, вставая со стула. — У вас гость? — Где? — Там, — он мотнул головой в сторону дальнего крыла дома. — А если и так? — Я потуже затянула пояс халата. — Разве это незаконно, капитан? — Кто это? — Не ваше дело. — Ваш язычок… — медленными шагами он направился к выходу. — Мой язычок?.. — Слишком колючий.