Весь день Элину не отпускало ощущение дежавю, словно она уже когда-то переживала подобную ситуацию. Они с друзьями выполняют опасную миссию, магистры, появившиеся слишком поздно, не оказывают им поддержки и в конце концов препровождают их в музей, будто злодеи тут именно они… В допросе Элине разрешили не участвовать. Из-за ранения сахарной стрелой её дольше, чем Чарли и Робина, продержали в процедурной – по счастью, в присутствии госпожи Цукерхут. Втайне ей очень хотелось, чтобы в этот момент рядом оказалась мама. Вечером Элина крепко-крепко обнимет её, а заодно и папу с Питом! И расскажет об этой истории дедушке! – Ты такая молчаливая, Элина, – заметил господин Шноттер. Она потёрла раненое место. – Я просто устала. И после всех этих волнений мне немножко не хватает родных, – призналась она. Господин Шноттер посмотрел на неё с сочувствием: – Понимаю. – Что теперь магистры с нами сделают? – спросила она, украдкой взглянув на госпожу Абрамову. До сих пор складывалось впечатление, что магистры по должности не имеют права на хорошее настроение. Но госпожа Абрамова сразу же понравилась Элине. К тому же она понимала, что ребята помогли сладкомагам. Если другие магистры думают так же, то тогда ещё не всё потеряно и, возможно, друзья смогут избежать наказания. На поддержку госпожи Боне они могли рассчитывать в любом случае… Элине очень не хотелось терять оптимизма. – После того как магистры вытащили меня из магической комы, я выдал им, где спрятан утраченный рецепт, но с условием не наказывать вас за то, что я на вас взвалил, – рассказал господин Шноттер, глядя на госпожу Абрамову. – А для магистров свято одно – их обещание. Так что не волнуйтесь. Все посмотрели на госпожу магистра, и она медленно кивнула: – Сейчас есть более серьёзные проблемы, чем две девочки, которым известна наша тайна. Элине ни в коем случае не хотелось признаваться в этом при госпоже Абрамовой, но она всё ещё не доверяла обещаниям магистров. И хотя они с друзьями отдали им утраченный рецепт, её не покидала мысль: что, если они ненароком сыграли на руку Союзу Иных? Ведь Мортимер говорил о шпионе, у которого здесь повсюду глаза и уши. Разумеется, Чарли и Робин упомянули об этом на допросе. Но пока шпиона не разоблачили… – Ты думаешь о Вивьен? – спросила Чарли. Помедлив, Элина ответила: – Да, и о ней тоже. Она смогла войти в «Горькую сладость», потому что у неё не было дурных намерений. Может, она и сама об этом не догадывалась, пока не помогла нам, но, кажется, в ней… есть что-то хорошее. Интересно, какая у неё тайна? – И как это ей всегда удаётся исчезать? – удивился Робин. – Это задачка на будущее, – сказал господин Шноттер. – Мне категорически не нравится, что вы после всего случившегося продолжаете ломать голову над чем-то вроде этого. – Он откашлялся. – Сделайте паузу. Мы все здоровы, рецепт в безопасности, и Мортимер уже никому не доставит неприятностей. – Так-то так, – сказала Элина. – Но в Союзе Иных состоял не один Мортимер… Что делать со всеми остальными? – Предоставьте это нам. – Подойдя к постели господина Шноттера, госпожа магистр Абрамова добродушно взглянула в глаза Элине. – Вы, дети, сделали более чем достаточно и действительно заслужили передышку. Я же сказала, что у консилиума сейчас гораздо более серьёзные проблемы, чем вы, девочки, – и магистры осознают, какая опасность исходит от Союза Иных. – Но мы ещё так многого не понимаем, – продолжала настаивать Элина, переводя взгляд с господина Шноттера на госпожу Абрамову и обратно. – Почему вы похитили рецепт из музея? Почему за все эти годы не уничтожили его? Что такое эти хроники Пико? И ещё много всяких почему… Лицо госпожи Абрамовой приобрело задумчивое выражение. – Что ж, – начала она. – О страницах из хроник Пико я могу вам сказать следующее: их просто так не уничтожишь. Они защищены древней магией, тайну которой и по сей день не удалось разгадать до конца даже консилиуму. Для нас само по себе загадка, как кому-то удалось эти страницы из хроник изъять. – А где находятся эти хроники? И не угрожает ли этим страницам что-нибудь ещё? – спросил Робин. Госпожа Абрамова помедлила. – Сами хроники Пико считаются пропавшими. В Музее конфетных искусств их никогда не было – когда-то давно к нам попало лишь несколько страниц. Больше я ничего сказать не могу. Считается, что найти хроники, а также уничтожить их под силу лишь настоящему наследнику мадам Пико. Это долгая, запутанная история. – Магистр бросила взгляд на висящие на стене часы. – А теперь мне пора идти. Пожалуйста, не устраивайте тут никаких проделок! А не то вас засунут в Камеру стенающих страдальцев, а там вам точно не понравится. – Да такого помещения тут вовсе и нет, – возразил господин Шноттер. Госпожа Абрамова приложила палец к губам. – Ну, кто знает! – она подмигнула ему. – За время, что тебя тут не было, кое-что изменилось. Она стремительно вышла из комнаты. – Какая она странная, – заметил Робин. – Меня вы поначалу тоже считали странным, – отозвался господин Шноттер. – И до сих пор считаем, – дерзко выступила Чарли. Все дружно расхохотались. Смех захватил Элину целиком, от макушки до кончиков пальцев. Она чувствовала себя счастливой оттого, что сидит вот так вместе с Робином, Чарли и господином Шноттером. Никакое приключение и никакая опасность никогда не заставят её потерять веру в их дружбу. – А теперь расскажите нам побольше об этом рецепте, – попросила Элина. – Почему после стольких лет вы всё-таки выдали магистрам место, где он спрятан? Вас сослали из-за этих страниц? Если да, то почему вы рискнули отправиться с нами на аллею? Господин Шноттер сцепил пальцы в замок. – Чтобы сразу ответить на один из ваших вопросов: посетив меня тогда, после истории с Вивьен, в Белони и оставив сахарный мелок, госпожа Боне попросила об одолжении. На Аллее горькой сладости я должен был встретиться с одним союзником магистров. В деталях об этом рассказывать не имею права, но я отправился туда с вами не только по этой причине. Я действительно хотел вам помочь. Элина вспомнила тот момент перед магазином «Цареллы», когда господин Шноттер так странно себя повёл. Значит, он тогда и правда ненадолго отлучался… – Я чувствую себя виноватым за то, что вообще-то Мортимер заинтересовался вами из-за меня. Ведь, как мы все теперь знаем, обращаться к нему было большой ошибкой и привело к тому, что вы оказались втянутыми в борьбу против Союза Иных. – Господин Шноттер тяжело вздохнул. – Часто нелегко понять, кому можно доверять, но мне бы хотелось, чтобы вы знали одно: вам бы я снова доверил свою жизнь. Никогда не забуду, что вы для меня сделали, и поэтому хочу рассказать вам свою историю. Но сегодня я ещё очень слаб и перенёс бы это на другой день, согласны? – Конечно! – воскликнула Чарли. – Тогда давайте, чтобы отвлечься, поговорим о чём-нибудь хорошем. И мне пришла в голову особенно подходящая тема! – Вот только не начинай сейчас о сияющих как звёзды глазах Артура, – проворчал Робин. – Вам стоит знать, что Чарли вообще-то совершенно без ума от… эй! Чарли пихнула Робина в бок: – Заткни фонтан! Элина, не удержавшись, рассмеялась так громко, что рана отозвалась болью. – Знаете, что, по-моему, прекрасно и тут же меня бы вылечило? Вкуснейшее мороженое из кормовой капусты! Тут уж расхохотались Чарли с Робином. Господин Шноттер наблюдал за ними, качая головой, пока не опустился на подушки. – Вот банда разбойников, а! – Нет, – сказала Элина. – Мы – отряд борцов за сладости. Двери распахнулись, и вошли родители Робина. Господин Цукерхут незаметно улыбнулся господину Шноттеру, в то время как его жена, демонстративно не замечая его, обратилась к Чарли, Робину и Элине: – Сейчас вас примет консилиум магистров. Глава 34 Родители Робина нервничали, и от этого Элина распереживалась ещё больше. Руки у неё вспотели, и она чувствовала себя так, словно идёт неподготовленной на самый трудный в жизни экзамен. Слететь с катушек ей не позволяло только присутствие Чарли и Робина – что бы ни предстояло, вместе они выстоят. У дверей Лечебного зала уже ждала госпожа Ильморе. Она повела ребят по лабиринту лестниц. На одном из верхних этажей они наконец достигли цели: просторное помещение напомнило Элине зал суда. И всё же благодаря люстре из кристаллов сахара и гобелену, на котором с особым вниманием к деталям изображались многочисленные сладости, оно было намного прекраснее. В дальней его части за длинным столом сидели четверо мужчин и четыре женщины. Напротив них стоял стол меньшего размера со стулом, а с обеих сторон располагалось несколько мест для зрителей. Из восьми магистров Элина знала пока только госпожу Боне, господина Алдрича и госпожу Абрамову. Такое смешение знакомых и незнакомых лиц вызвало у неё очень неприятное чувство. Подобные собрания – обычное дело? Или в полном составе консилиум собирается только для вынесения особо суровых приговоров? – Не хочу, чтобы меня опять допрашивали, – прошептала Чарли. – Я тоже, – так же тихо ответил Робин. С места поднялась госпожа Боне: – Проходите вперёд. Это будет недолго. Элина взяла Робина и Чарли за руки. В сопровождении господина и госпожи Цукерхут они прошли в глубь зала, оказавшись прямо у стола. – Как верховный магистр я должна сообщить вам решение консилиума, – объяснила госпожа Боне. – Единогласно решено снять с вас и детей все обвинения. Смысл её слов доходил до Элины очень медленно. – Не подлежит сомнению, что семья Цукерхутов на протяжении долгих лет нарушала многие правила – иногда, чтобы защитить магию, – сказала госпожа Боне. – И вы, девочки, не обладая магическим талантом, тоже не подчинились правилам магистров, оставшись частью нашего мира. Несколько десятков лет назад было решено, что бесталанные представляют собой опасность для сладкомагов и их тайн, и всё же… всё же консилиум считает, что в прошлом были допущены ошибки, которые сегодня мы не хотели бы повторять. Госпожа магистр выдержала многозначительную паузу. – Союз Иных перешёл в наступление – мы не должны это игнорировать. Лишь благодаря вашим, Элина, Чарли и Робин, действиям удалось сохранить утраченные страницы из хроник Пико. Вы, господин и госпожа Цукерхут, тоже сыграли важную роль как в борьбе против Вивьен Алдрич, так и в защите рецепта. Кто знает, чем бы закончилась эта история, если бы к Элине и Чарли не вернулись их воспоминания. Элина с надеждой смотрела на госпожу Боне. Неужели всё будет хорошо?