– Какой радушный приём! – обиделась Чарли. – Нет, я не то хотел сказать. Сейчас сюда придут магистры! – Магистры?! – опешила Элина. Артур поспешно замахал рукой, призывая их зайти в дом: – Вам нужно спрятаться. Они могут появиться в любой момент и ни за что не должны вас увидеть. Быстрей, идите за мной! Пробежав прихожую, он открыл последнюю дверь справа. За ней находилась ещё незнакомая Элине библиотека со стеллажами, битком набитыми книгами, и несколькими синими креслами. Не теряя времени, Артур отодвинул журнальный столик, чтобы затем закатать лежавший под ним ковёр. – Невероятно! – вырвалось у Элины. Потайной люк! Прямо в полу! Почти как в каком-то триллере! Потянув за утопленную в полу ручку в форме карамельной трости, Артур открыл люк: – Залезайте! Живо! – А почему мы не можем просто побыть в какой-нибудь другой комнате? – с ужасом спросила Чарли, которая выглядела так, будто ей сообщили, что она больше никогда не сможет носить в волосах ленту. – Это потайной ход в дальний конец сада, – сказал Артур. – Он абсолютно безопасен. Вы должны тут же исчезнуть, пока они не… Элина услышала в прихожей странный шум, и на секунду любопытство в ней перевесило тревогу. Отважившись, она заглянула за угол. На внутренней стороне двери внезапно проявился герб магистров сладкомагии. Он переливался, словно неоновая вывеска. А затем – под звук, напомнивший ей потрескивание огня в камине, – в магическом сиянии герба возник какой-то размытый силуэт. Судя по всему, магистры входили не в дверь, как все обычные люди, а через – да, через что? Через магический портал? Внезапно Артур втянул её назад в комнату-библиотеку: – Элина! Вам нужно уходить! Кивнув, она поспешно полезла в люк. Артуру каким-то образом удалось уговорить Чарли спрятаться, потому что та уже ждала её внизу. Люк захлопнулся, а наверху загрохотало. Элина решила, что Артур возвращает на место ковёр и журнальный столик. Как же тут было темно! И почему-то пахло корицей. – Брр, жуть какая! – поёжилась Чарли. – Да, – прошептала в ответ Элина. Она не видела ничего дальше своей руки. – Вот бы нам сейчас леденец «Светлячок»! В следующее мгновение Чарли, вытащив мобильник, включила фонарик: – Ну вот, на этот раз техника рулит! Они находились в невзрачном коридоре с тёмными каменными стенами и таким низким потолком, что, стоя, почти касались его головами. – Надо уходить, – сказала Чарли. Вдруг над ними послышались шаги. В библиотеку кто-то вошёл! Может, магистры? – Садитесь же! – услышала Элина голос госпожи Цукерхут. – Позвольте вам что-нибудь предложить! Есть свежая бузина, а может, хотите чаю? – Спасибо, ничего не нужно, – ответила какая-то женщина. Элина окаменела. Это голос госпожи Боне! – Лучше сразу перейдём к делу, – строго сказал какой-то мужчина. Элина с Чарли переглянулись: они остаются! Рискуют они или нет, но, если сюда заявились сразу двое из Музея конфетных искусств, это не предвещает ничего хорошего. Глава 17 – Что ж, госпожа Боне, – сказала госпожа Цукерхут, стараясь сохранять вежливый тон, – мы хоть и оповестили вас о сломанном поне моего сына, но то, что ради пона целых два магистра покидают Музей, представляется мне всё же несколько… необычным. Я думала, вы кого-нибудь пошлёте за ним. Необычно! Это мягко сказано! Когда Вивьен Алдрич без разбору заколдовывала людей, магистры и не пошевелились… Элину поразило, что она вообще хоть что-то слышала. Голоса звучали приглушённо, но довольно чётко. Но это означало, что им с Чарли нужно сидеть тихо, как мыши. В ту же секунду Чарли пискнула: – Паук! – Что это за звуки? – послышался мужской голос. Госпожа Цукерхут, которая и не подозревала, что у неё под ногами прячутся две девочки, ответила: – Должно быть, на улице играют дети. В Музее конфетных искусств, очевидно, ничего подобного не услышишь, но в Белони всюду жизнь, мистер Алдрич. Теперь Элина и сама чуть не пискнула. Алдрич? Как и Вивьен? – Что нам делать? – шепнула Чарли. – Они нас слышат. «Шевели мозгами!» – в панике думала Элина. И тут её взгляд упал на браслет Чарли. Ну, конечно! «Тише, мыши – кот на крыше»! Вот оно, решение! Ухватив Чарли за запястье, Элина молча показала на браслет с мятными сердечками, который подруга купила на Аллее горькой сладости. Тут же сообразив, Чарли принялась возиться с браслетом. Одно из мятных сердечек она протянула Элине, а второе сняла для себя. Какое счастье, что Чарли купила этот браслет! Мятное сердечко было маленьким, как монетка в один цент, и лёгким как пёрышко. Элина положила его на язык, и оно сразу растаяло, словно порошок для приготовления шипучки. Свежий и прохладный вкус мяты дополняла нотка сладости, что-то наподобие клубничного йогурта. У Элины ненадолго заложило уши, как бывает, когда в бассейне слишком резко уходишь под воду, но это быстро прошло. Элина вопросительно взглянула на Чарли. Та шевелила губами, но тишины ничто не нарушало. Тогда она, отважившись, осторожно щёлкнула пальцами – ничего. Такое ощущение, будто их с Чарли поставили на беззвучный режим. Класс! – Необычными, как вы изволите выражаться, были обстоятельства, связанные с вашим сообщением, Абигайль, – сказал господин Алдрич. – Настало время мне лично убедиться, что ваша семья по-прежнему соблюдает договор Пико, после того как вы доверили этим детям нашу общую тайну. Элина была удивлена: Алдрич назвал госпожу Цукерхут по имени, так, словно они знакомы – пусть даже и прозвучало это не слишком дружелюбно. – Мы храним верность договору, – спокойно ответила госпожа Цукерхут. – И я не понимаю, что могло заставить вас думать о нас иначе. – Наш визит – не более чем мера предосторожности, – заверила госпожа Боне. – Вы правильно поступили, проинформировав нас о неисправном поне сына. – Вы сообщили, что пон получил повреждение в результате неудачного стечения обстоятельств, но не рассказали никаких подробностей о безуспешном ремонте. Ваша история звучит совершенно неубедительно, – сказал господин Алдрич. Ой-ой! Этот тип говорит с такой неприязнью! Вот только почему? – У нашего сына сломался пон, мы отнесли его починить в «Империю изобретателей» на Аллее горькой сладости, и с тех пор он всё время сбоит, – раздосадованно объяснила госпожа Цукерхут. – Что тут неубедительного? – Вероятно, нам стоит поговорить об этом с самим мальчиком, – невозмутимо ответил господин Алдрич. – Он достаточно взрослый, чтобы отвечать за свои прегрешения. Элина во все глаза уставилась на люк в потолке. Прегрешения? Из какого века он свалился? Господин Алдрич что, собирается допрашивать Робина как преступника? Теперь снова высказалась госпожа Боне, явно настроенная куда более мирно, чем другой магистр. – Ни вам, ни вашему сыну не предъявляют никаких обвинений, госпожа Цукерхут. Мы просто хотим составить полную картину происшествия, потому что оно связано с вашим посещением Аллеи горькой сладости. За последние недели там было конфисковано несколько подпольно распространявшихся аппарильо, и консилиум магистров опасается, что некоторые сладкомаги… в общем, что они больше не соблюдают договор Пико. Элина с трудом сохраняла спокойствие. Некоторые сладкомаги занимаются запрещёнными вещами и нарушают договор Пико? Прямо как Иные, о которых рассказывал господин Шноттер. При воспоминании об этом у Элины тут же появилось нехорошее предчувствие. – Мы здесь не для того, чтобы разглашать Цукерхутам столь важную информацию, – вмешался господин Алдрич, – а чтобы получить информацию от них. Если вашей семье нечего скрывать, то допрос вашего сына не представляет никакой проблемы. Важна каждая деталь его посещения Аллеи горькой сладости. Сотрудничать с нами, не рискуя лицензией, в ваших интересах. Элина закусила губу. Дело явно принимает нехороший оборот! – Разумеется, мы не собираемся препятствовать вашему расследованию! – вспылила госпожа Цукерхут. – Я приведу Робина. Шаги, скрип двери, треск половиц. А затем голос Робина: – Здравствуйте. Вы хотели поговорить со мной?