Большие шершавые руки коснулись обнажённого тела, оглаживая, вызывая отвращение и приступ паники. После оборота я осталась без одежды. Мне было страшно и противно. Собрав всю храбрость в кулак, я откинула наглую руку, которая по-хозяйски крутила между пальцами сосок. — Не смей меня лапать! — прорычала и оскалилась. Мужчина засмеялся и, перехватив две руки, вздёрнул их вверх, а коленом вклинился между ног, больно наваливаясь на меня всей тушей, поспешно ощупывая всё, до чего мог добраться. Оставалось только пустить в ход зубы, что я и сделала, вцепившись клыками ему в ухо. Тело слетело с меня с рычанием, как от дуновения ветра. За пеленой слёз смогла рассмотреть только серые, недобро поблескивающие глаза. Второй мужчина, который спас меня от насилия и расправы за мой укус, уступал первому по комплекции и выглядел вполне обычно. Чёрные джинсы, водолазка под горло. На лице, как и у первого, была маска. И оба ничем не пахли, хорошо скрыв свой индивидуальный аромат подавителями. Второй мужчина невозмутимо слушал ор громилы, игнорируя. — Тень, ну ты чего. Что, с неё убудет? — канючил громила. Тень кинул в меня какими-то тряпками и приказал одеться. — Давай, вставай, — игнорируя вопрос здоровяка, он подошёл ближе и протянул руку. Что-то в нём было неуловимо знакомое, как стёртое воспоминание из сна. Приглашать меня дважды не пришлось. Я спешно натягивала одежду, боясь, что Тень уйдёт и оставит меня один на один с первым. В соседней комнате сидели ещё трое в масках с оружием в руках. Посредине свободного пространства стояла видеокамера на высокой треноге и выставлен дополнительный свет. — Будь хорошей омегой, — сказал Тень, легонько подталкивая меня под спину. — Ты на камеру скажешь своему отцу, что пока жива-здорова, но если он не выполнит условия, то шутки шутить никто не будет, — его рука скользнула вверх по спине и обхватила сзади шеи, с усилием сдавив. Жест был угрожающим, но я не чувствовала от него агрессии, направленной на меня. Словно он говорит выученный текст, но не вкладывает в него чувства. Выбора у меня не было. Добровольно или нет, меня снимут на камеру и отправят послание отцу. Как он переживет всё это? Что он сделает, чтобы меня спасти? В его силах и возможностях я не сомневалась. И всё время ожидала, что с минуту на минуту сюда ворвутся сотрудники СОП или охрана отца, и Дерек с ними примчится меня спасать. Я верила в это всем своим омежьим сердцем. Внутри всё бушевало и слова не удержались, выплеснулись: — Если вы меня отпустите, то отец ничего вам не сделает. Иначе вы все умрёте! Он порвёт вас на мелкие кусочки! Дружный хохот раздался со всех сторон и среди этого шума, я различила тихие слова Тени мне в затылок: — Ты мне показалась не такой дурой. Молчи. Не зли ребят. Я не всегда буду рядом. А ты слишком соблазнительна для них. Чистенькая, богатенькая, сладенькая омежка. Если хочешь выйти отсюда не пользованной шлюхой, стань невидимой и неслышимой. Да и шансов выйти живой у тебя не так уж и много. Его слова окатили ледяным холодом. Пришло чёткое осознание, что даже если меня спасут, то пройдёт время, и за этот срок я полностью во власти моих похитителей. Так потянулись дни моего пленения. Я была заперта в комнате, меня кормили три раза в день, хотя кусок в горло не лез. На нервной почве я стала очень раздражительной и плаксивой. Накатило отчаяние. Время шло, а меня никто не находил. На третей неделе своего пленения я просто лежала, уткнувшись в стену, и не вставала. Сил не было. Мои охранники тоже стали раздражительными и часто жутко ругались, то и дело доходя до мордобоя. Я прислушивалась, пытаясь узнать хоть что-то новое. Но, как я поняла, они были лишь исполнителями, мелкими шавками, которых наняли вслепую. Никто не знал имени заказчика. Тень приходил за всё это время только дважды: когда я полностью перестала есть, и когда хотела перерезать себе вены, наивно рассчитывая, что тогда им придётся отвезти меня в больницу. Второй раз он пришёл не один. Его спутника называли Боссом, хотя я видела, что он во всём слушает Тень. Они вдвоём зашили мне рану на руке и, хоть я была жутко ослабленной, я помню, как Тень ласково гладил меня по голове. И снова это чувство спокойствия рядом с ним, чувство, что я оживаю, как если бы он делился со мной силой. Но такого же быть не может. Такое возможно только у истинных пар. А у меня есть Дерек… Когда я очнулась, то поняла, что прежних моих охранников больше нет. Меня окружали трое мужчин, которые держали себя со мной достаточно приветливо и вежливо. Не было больше сальных шуточек, щипков за задницу. Никто не вламывался ко мне в комнату, где я сплю, но при этом меня не оставляли одну. Кто-то всё время находился рядом. Такие перемены до шарга пугали. Если сравнивать первых моих тюремщиков со вторыми, то можно сказать, что первые были бандитами, а вторые больше походили на военных. Прошло почти два месяца моего заключения. Всю последнюю неделю чувствовалось, что что-то должно произойти. Как предвестник грядущих изменений, среди ночи появился Босс. Зажал рот рукой так, чтобы я не закричала, и прошипел: — Тихо. Наверное, ты при рождении вытянула лотерейный билет у Белой Волчицы. И это спасет твою омежью жизнь. Но если ты всё испортишь, то я придушу тебя собственными руками. Быстро одевайся. Я отвезу тебя домой. Сердце в моей груди забилось так часто и громко, что мне казалось, что его стук слышат все. Поспешно натянула на себя обувь, стараясь собраться и мыслями, и духом. Я не понимала причин, почему меня отпускают, да и до конца не верила, но делала так, как мне говорят. Когда мы проходили общий зал, там, где были охранники, то я увидела на полу тело девушки, похожей на меня, и какого-то мужчины. На нас с Боссом не смотрели. Охранники были заняты какими-то приготовлениями, кто-то чистил оружие, кто-то натачивал армейский нож. Свежий воздух после двухмесячного заточения пьянил. Ломило всё тело. Внизу живота неприятно тянуло. Но я поспешно шла за Боссом. Он усадил меня на переднее сидение и пристегнул ремнём. — Ты не должна видеть моего лица, — сказав это, он зажал мне рот и нос вонючей тряпицей, и я, глубоко вдохнув, провалилась в темноту. Темнота была моим спасением, но она не хотела меня удерживать и выталкивала к свету. Веки тяжело поднимались, белый свет слепил, и из-за него слезились глаза. С тихим стоном отвернула голову от раздражителя. Меня тут же тронули за руку — щупали пульс. Обоняние уловило запахи, присущие больнице. С трудом концентрируя внимание на том, кто держал меня за руку, прошептала: — Где я? — В больнице Санта-Морис. — Я хочу домой, — слова давались с трудом. И мысли уплывали. — Вам придётся задержаться. У вас угроза выкидыша, — ответил доктор на моё блеяние. Его слова никак не обретали смысл, оставаясь просто набором звуков. Я таращилась на него и не понимала, о чём он говорит. — Ваш организм слишком ослаблен. Не знаю, зачем вы это делали, но подумали хотя бы о ребёнке, — врач строго отчитывал меня. А я плыла в сером тумане из обрывочных мыслей и никак не могла вычленить для себя что-то важное. И что мне делать дальше, тоже не понимала. Хотелось одного — уснуть, и я поддалась, закрыла глаза и уснула. Когда я проснулась в следующий раз, то чувствовала себя гораздо лучше. Сразу же вспомнила, где я и что я беременна. В вене торчала игла от капельницы, и я, не задумываясь, её вытянула. С усилием поднялась на ноги и отправилась искать телефон, чтобы позвонить отцу. Персонал что-то активно обсуждал в холле возле большого экрана, по которому транслировали новости. Одновременно говорил ведущий и показывали картинку с места происшествия. Я в ужасе застыла, занемела, открывала рот и не могла произнести ни звука. На экране было пожарище на месте моего отчего дома. Пожарные в касках с топорами, откидывали дымящиеся головешки. Сообщалось о жертвах. В пламени пожара погиб Глава Клана Филипп Корнуел, четверо слуг, сгорело всё имущество. По версии пожарных, причиной пожара было замыкание в электрической проводке. Со скорбным лицом ведущий сообщал, что в последнее время Клан Корнуел преследуют неудачи. Сначала похитили дочь Главы и она погибла во время операции по спасению, затем взрыв на химическом заводе, обвал в алмазных шахтах. И все эти события привели к трагической гибели не одного клановца. Кто примет власть в пятом Клане? Судьбу обезглавленного Клана будут решать на экстренном совещании Глав остальных Кланов. Глава 39.Прошлое и настоящее Я оторвалась от страниц дневника, чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы. Никогда не была сентиментальной. А вот сейчас хотелось завыть от той боли и отчаяния, которыми были пропитаны строчки. Моя мама, ласковая и нежная, ранимая и заботливая, пережила то, что не каждый альфа выдержит. Мои пальцы подрагивали, когда я перелистывала очередную страницу, чтобы узнать, что же происходило дальше. Картина событий двадцатипятилетней давности приобретала объём. Взгляд нескольких оборотней со стороны: детектива Сикорски, Дерека Маккартера и Алисии. У каждого был свой кусочек пазла, и я сейчас их складывала в своей голове. Всё меньше оставалось белых пятен, всё ближе была развязка. Пока мне было непонятно, почему Алисия не сообщила Дереку, что она жива и ждёт от него ребёнка. Отец был бы счастлив. То, с какой затаённой болью в душе он вспоминает о своей любви к Алисии, не сыграешь. Тем более, сейчас его чувства — это открытая для меня книга. Впрочем, и он тонко чувствует меня. Та нежность, с которой он каждый раз меня обнимает, как хрупкий цветок, не возникнет в чёрством бездушном сердце. Время нещадно бежало вперёд. Прошёл почти час, и вскоре мне нужно было идти в парк, побегать зверем, как и рекомендовал отец, но я не могла оторваться от дневника. Я просто обязана дочитать его до конца, иначе не будет мне покоя. Мысли постоянно будут к нему возвращаться. Моя пантера была полностью со мной солидарна. Ей не меньше, чем мне, хотелось разобраться в мотивах поступков человеческих половинок родителей. Мы дружно вздохнули-мявкнули и я решительно открыла новую страницу: «Я не верила в то, о чём говорили с экрана. И всё ждала, что этот дурной сон прекратится, и я проснусь в своей постели. Моё омежье сердце болезненно сжималось, грудь сковал спазм, я не могла вдохнуть, хотя лёгкие пекло от нехватки воздуха. Наверное, я с грохотом свалилась на пол, чем и привлекла внимание персонала. Вокруг меня забегали, кто-то что-то кричал, а меня крутило, выворачивало мышцы в болезненной трансформации, пока острая боль в холке не прекратила этот процесс. Укол сильного успокоительного загнал моего ягуара вглубь. И снова я потеряла сознание. Когда наступает чёрная полоса, то нужно помнить о том, что за ней придёт белая. Когда я очнулась в следующий раз, то увидела возле постели молодого мужчину в форме медицинского персонала. Бейдж это подтверждал. Джордж Стайл — так звали медбрата. Мужчина держал меня за руку. И его тёплая живая рука стала для меня какой-то путеводной нитью, которая выводила к свету из кромешной темноты и ледяного холода. Что-то в нём меня заинтересовало. Я смотрела на простое, незапоминающееся лицо, но видела только серые глаза, такие живые и умные, в них подрагивал отблеск света, словно перетекала ртуть. Мне стало легче и дышать, и думать. И все те ужасы, которые чуть не убили меня, немного затёрлись в памяти. В комнату вошёл врач, до ужаса бодрый и довольный. Он потирал руки и улыбался. Подойдя ближе, посмотрел на нас и, хмыкнув, сообщил: — Как я вижу, дела у нас идут на поправку, — он приподнял ленту, на которой записывались параметры работы сердца, дыхания, и довольно агакнул. — Что ж, проводимое лечение пошло вам на пользу. Ваше состояние стабилизировалось. Угроза выкидыша миновала. — Я могу уйти? — слова давались с трудом, словно я не говорила, а толкала языком камни. — Уйти? Ммм… Ваше лечение оплачено до конца недели, и я бы посоветовал им воспользоваться, — то, что моё лечение оплатили, всколыхнуло в душе надежду. Я сразу же подумала о Дереке. Ну а кто иначе? Радость, словно кружащее голову вино, всколыхнула всё внутри. — Дерек уже был здесь? — с надеждой посмотрела на улыбающегося доктора, но увидела на лице недоумение. — Не знаю. — Нет, не был, — отозвался Джордж Стайл, который всё ещё держал меня за руку. — Я слышал, что это анонимное пожертвование. Тот, кто оплатил ваше лечение, пожелал остаться неизвестным. Радость погасла, словно задули огонёк. Но решительность осталась. Раз мне можно вставать, то я могу поехать к Дереку. Только у меня не было ни документов, ни денег. — Я хочу позвонить. Можно? — в голове крутилось одно — Дерек должен узнать, где я. И тогда всё встанет на свои места. И тогда он будет заботится обо мне, как заботился отец. И тогда он узнает, что у нас будет ребенок. Он, конечно же, будет счастлив! — Не проблема. На ресепшене есть аппарат. Повторять дважды не было нужды, я поднялась, всё также опираясь на руку Джорджа Стайла, и с его помощью дошла до телефона. Отпускать мужчину не хотелось. Его присутствие давало какую-то уверенность и чувство защищённости. И это было странным. Мне казалось, что когда-то я что-то подобное уже чувствовала, но не понимала, когда именно. Я выпустила его руку только тогда, когда стала набирать номер Дерека. Три гудка и женский омежий голос спросил: «Да?». Я резко нажала отбой. Ошиблась номером при наборе? Успокоив себя, снова набрала, внимательно следя, чтобы все цифры нажимались правильно. И снова женский голос спросил, чуть раздраженно, но теперь я знала, кто мне отвечает: «Я вас слушаю». — Пати? — с губ сорвался хриплый выдох. На том конце провода некоторое время молчали, а потом моя «лучшая» подруга заговорила: — Что вам нужно? Прекратите названивать моему жениху! Если у меня на нервной почве случится выкидыш, то Дерек задушит вас голыми руками! Если ещё раз позвоните, то, клянусь, Клан Андервудов от вас и мокрого места не оставит. Это было больно, почти смертельно. На фоне послышался голос Дерека, который издалека обращался с вопросом: «Патриция, кто звонил?» — Ошиблись номером, милый, — проворковала моя бывшая лучшая подруга моему бывшему возлюбленному. Гудки в телефоне набатом отдавали в голове. Сколько я так стояла, судорожно сжимая телефонную трубку, — не знаю. Пока Джордж насильно не отобрал её. Я была раздавлена и потеряна, отчаяние — это страшное чувство, когда от безысходности начинаешь думать о смерти, как о спасении. Ничего и никого вокруг не замечала и просто брела широким коридором больницы. Шаг за шагом, в полном вакууме, не видя и не слыша. Пока в какой-то момент меня не вернула в реальность острая боль. Правая щека горела от сильной пощёчины. Удивлённо хлопая глазами, посмотрела на злого Джорджа и расплакалась громко, навзрыд, ощущая его ярость и злость, которые пугали до шарга. Все чувства перемешались: страх, обида, горечь потери, и я потерялась в них, как маленькая. Что меня вернуло назад? Тёплые объятия и тонкий аромат, родной и самый лучший. С трудом соображая, где находится источник аромата, ещё крепче прижалась, елозя мокрым носом по шее, от который исходил притягательный запах. Понимание происходящего оглушило. Так может пахнуть только моя пара, и сейчас она рядом. Джордж крепко обнимал меня и спокойно гладил тёплой широкой рукой по спине. Наши взгляды встретились, и столько в его взгляде было нежности, что я на миг забыла, в каком дерьме оказалась. Поверить в то, что в какой-то муниципальной больнице, пережив все ужасы последних месяцев и новость о смерти отца, предательство Дерека и подлость Патриции, я повстречаю свою пару, было сродни сказке. Или всё же Белая Волчица дала мне ещё один шанс на счастье? Джордж оказался любящим и очень заботливым. Моё здоровье и душевное спокойствие стало для него приоритетом. Не задумываясь, он в тот же день бросил работу и увёз меня на мыс Надежды, где жил его отец. Познакомил со своим братом — Мартином, галантным и умным оборотнем. Порой на несколько дней дом наполнялся их друзьями. Такими разными, но чувствовалось, что друг для друга они много значат. Свежий морской воздух и покой тех мест достаточно быстро поставили меня на ноги. Окруженная лаской и вниманием, я почти полностью отошла от пережитого ужаса. Джордж был идеален во всём. Он отдавал, но ничего не просил взамен. Даже откровенных поцелуев у нас не было. Только лёгкие робкие прикосновения. И на тот момент меня беспокоило только одно — я беременна от другого оборотня. Только с этим я связывала то, что он не спешит делать мне предложение. Порой он пропадал на несколько дней, и тогда я тосковала и жутко его ревновала. Мне представлялось, как он ищет в объятиях других то, что я не могла ему дать. Что он оставит меня, променяв на какую-нибудь Патрицию, и тогда я уходила на берег и плакала, моля Белую Волчицу о невозможном. Мои молитвы были услышаны. В начале лета Джордж сделал мне предложение на том же берегу, где я пролила столько слёз. И, главное, он сказал, что мой ребёнок отныне и навсегда станет нашим ребенком, и что никто не посмеет в этом усомниться. Моя белая полоса наконец-то наступила». Послание на этих словах заканчивалось. Но не записи. Хотя они и были нерегулярными, но благодаря им я узнавала о событиях, которые имели большое значение для нашей семьи. Я пролистывала страницу за страницей, словно читая хроники своей жизни. И всегда Джордж упоминался только как любимый муж. Я уж хотела было захлопнуть дневник и отложить на потом, но вспомнила, ради чего, собственно говоря, его разыскивала. Логично было бы заглянуть в последние записи, что я и сделала. Последняя страница была изорвана, словно мама в сердцах, с силой нажимая на грифель, вывела фразы: «Джордж меня предал! Вся моя жизнь — обман!»Я провела пальцем по выпуклым строчкам, медленно прокручивая в голове прочитанное. Мне было одновременно и грустно, и чуточку смешно. Моя мама, хоть и старше меня в два раза, отличается доверчивостью и порой слишком наивна. Неужели ей понадобилось двадцать пять лет, чтобы понять, кто есть кто? Инфантильность присуща омегам, и получается, что и у мамы эта черта ярко выражена. Свободное время закончилось. Ещё будет возможность внимательно перечитатьдневник, хотя картинка и так вырисовывалась достаточно понятная. Несколько белых пятен оставалось, но ответ я хотела получить от Дерека. Как часто бывает — не вовремя услышанное слово или действие, вырванное из контекста, искажает суть так, что чёрное кажется белым и наоборот. Вот и сейчас чувствовался какой-то подвох в треугольнике отношений «Алисия – Дерек – Патриция». Стоит напрямую спросить у отца, а не гадать. С таким решением и поднялась с кресла, спрятала дневник под подушкой и, потягиваясь всем телом, отправилась в сад. Обходить дом не хотелось, поэтому я просто открыла окно, намереваясь спрыгнуть вниз. Этаж был второй. Для оборотня спрыгнуть с пятиметровой высоты — не проблема. Но прежде надела тонкий эластичный комбинезон, который во время оборота менял свои свойства и становился практически невидимым. На улице было хорошо. Свежий прохладный ночной воздух взбодрил. И я пантерой потрусила в парк, как и советовал отец. Бегала я недолго. Остро ощутилось присутствие другого оборотня-самца. На тропинку скользнула тень. Я обернулась человеком и остановилась, глядя на ягуара необыкновенной дымчатой окраски. Угрозы от него не исходило, и запах был родным, привычным. Зверь обернулся Джорджем.Мужчина приблизился ко мне. — Мы переживали, — глухо произнёс он и поднял руку, словно хотел погладить, но одёрнул себя и, сжав поднятую руку в кулак, опустил её. Минутная неловкость между нами и я шагнула к немунавстречу. — Я никогда не видела твоего зверя, — почему-то сказала обэтомвслух. Хотя, на самом деле, была шокирована другим. Мой папа-омега оказался альфой!Сильным и опасным. — Но как? Ты — альфа? — Также, как и ты. Актефакт, маскирующий силу. Семья омег не будет привлекать чужое внимание, — в этом была бесспорная логика и я кивнула, принимая его пояснение. — А зверь… если бы ты его увидела, то сталабы задавать вопросы. Ты всегда отличалась любознательностью и умом. И в этом он был прав. Кто, как не он, знал менялучше всех. Джордж снова дёрнулся с желанием дотронуться, но сдержался. В свете полной луны было видно, как он хмурится. Такой родной и знакомый. Мне самой хотелось его обнять, но я медлила — мешали недоговорённости. — Как там мама? — напряжённо спросила, стараясь уловить его эмоции. С ним мне всегда это плохо удавалось, а сейчас я его чувствовала. Видимо,раньше артефактэкранировал. — Обижается, — тяжело вздохнул он и прошёлся рукой по короткому ёжику волос. — Она сейчас у дедушки на мысе. — Хм, есть, за что, — посмотрела прямо ему в глаза и тихо проговорила, внимательно следя за его мимикой: — Я знаю, кто ты, — уголки губ Джорджа дёрнулись в мимолётной улыбке. А я продолжила: — Ты —Тень. А дядя, — по привычке назвала Мартина «дядей», — он Босс? Хотя, что-то мне подсказывает, что из вас двоих босс — это ты. — Это лишние знания, Александра, — серьёзно сказал он, не подтверждая и не отрицая. — Ты многое успела разузнать. Хотя, я предпочел бы, чтобы всё оставалось, как прежде, в тайне. — Как прежде? — вспылила и пошла в наступление. Мой указательный палец ткнулся ему в грудь. — Двадцать пять лет мне пришлось скрываться. Вы сознательно обманывали меня. Заставляли быть то омегой, то бетой. Я лишилась отца из-за ваших пряток-убегалок. Ты знаешь, как мне было сложно?! Мой первый оборот, сила, которой было слишком много, отсутствие личной жизни, как у нормальных подростков, и страх разоблачения. — Знаю, малышка, — он накрыл мою руку своей ладонью, прижимая к груди. — Но другого выхода не было. Только так я мог защитить свою пару. Она должна была умереть двадцать пять лет назад, и для всех она умерла. Это был обычный заказ: похищение и убийство. Но судьба распорядилась иначе. Всё сразу пошло не так. Алисия —омега, но стала сопротивляться, сделала оборот и подпортила несколько шкурок. Когда её обездвижили, я подхватил полубессознательное тело на руки и понял — вот она, моя пара. Я был шокирован. Репутация, да и оборотень, заказавший похищение, не давали и шансана то, что она останется в живых. Убить собственными руками свою пару — такое невозможно. Все инстинкты кричат об обратном — схватить, защитить, спрятать. Мне понадобилось время, чтобы продумать всё до мелочейи воплотить в жизнь. Чтобы у заказчика не оставалось сомнений — заказ выполнен. Я спрятал её на видном месте, сделав своей женой, и поселившись на землях Клана Блеквудов. Наша репутация была таковой, что проверять нас не стали. А если интересоваться моей семьёй — можно и жизни лишиться. Не люблю лишнего внимания. Выбора не было. Если бы не угроза, которая не призрачна и сегодня, то я бы раньше рассказалтебе о твоём происхождении, но это было весьма опасно. Ты импульсивна и могла подставиться. — Я верю тебе и принимаю твои объяснения, — мне легко было поверить, потому что до этой встречи я уже многое знала. И сейчас Джордж только подтвердил известное мне и закрыл ещё несколькими кусочками пазла белые пятна. — Как мама узнала обо всём? — Она наткнулась на мой тайник в новом доме, — Джордж усмехнулся. — Неудачный схрон. Когда-то этодолжно было случиться. Думаю, во всём есть воля Белой Волчицы. В это же время ты встретила свою пару и повстречалась с Маккартером.