Блондинка вздохнула и глянула на парня, который целил в нас камерой… – Крановщица Валя Корешкина очень огорчится, если мы вас отпустим, – сменила блондинка бодрый тон на вкрадчивый. – Она очень хочет сказать вам «спасибо» за свое спасение. Она сейчас в больнице, но чувствует себя уже гораздо лучше… И к тому же пожарные вам грамоту готовят, а мэрия – премию и награду за спасение человека. – Мы ничего не знаем! Мы никого не спасали! – не вынесла ужаса нашего положения моя сестренка. – Отпустите нас! – Что я тебе говорил, Ленок, – хриплым, тихим голосом проговорил парень-телеоператор. – Они в шоке. Уйдут в несознанку. И тут у меня все как-то разом устаканилось в голове. Я взял сестренку за руку, попросил ее успокоиться и на честном «голубом» глазу (хотя глаза у меня, напомню, скорее серые, в отличие от сестренки) сообщил телевизионщикам: – Вы нас извините, пожалуйста… Но мы, правда, все очень плохо помним. Наверное, действительно, в шоке были… и все делали в шоке. Стройку вдали помним… а потом, как отрезало. Что-то вроде амнезии… Ну, знаете, бывает такая в экстремальных случаях… Сегодня с утра пытались что-то вспомнить… но все, как в тумане… – Ага… В полном тумане, – поддержала меня сестренка. По тому, как расслабилась ее кисть, я понял, что она экстремальный случай с телевидением уже немного переварила и начинает успокаиваться… Блондинка пригляделась к нам, наморщила лоб аж до морщинок, губы поджала… – Погоди, Виталик. Выключи пока… Потом обрежем немного, – подала она команды оператору… Затем снова перевела взгляд на нас, поморгала и собралась с мыслями. – Ребята, сделаем так… Извините, но обратного пути у нас уже нет. Корешкина ждет. А главное, мэрия ждет. Мы без вас вернуться сейчас не можем. Нам через три часа репортаж сдавать… Давайте так. Мы немного посидим в автобусе, вы успокоитесь, мы вас какао горячим угостим… с бутербродами… И покажем вам хронику… уж извините, вашего подвига. Какой был, такой и есть, иначе не назовешь. Наверно, тогда вы все вспомните. Потом в больницу ненадолго съездим, к Вале-крановщице… В мэрию я позвоню – пусть они вас прямо в больнице и наградят… а потом мы вас домой отвезем. Хорошо? Мы стояли… молчали… как говорится, адаптировались. Я еще даже успел подумать, что те особисты искали нас именно по этому и только по этому поводу. И это было бы маленьким счастьем! – Еще фруктов вам с собой дадим, – продолжала искушать нас блондинка. – И родителей ваших я беру на себя. Идет? Деваться было некуда… И мы с сестренкой дружно и обреченно кивнули. …Насчет горячего какао и бутербродов с колбаской салями и сыром телевизионщики не обманули – и на том спасибо! Хотя мы с Санькой были уже сыты завтраком у Вики, мы набросились на бутерброды – со страху и со стрессу жор нас пробрал! Попутно знакомились с хроникой Нашего-Ненашего Подвига… Телевизионщица рассказывала и показывала – кадры хроники с камер слежения, фотографии… «Зелененькие» Мы-Не-Мы подставили нас, конечно, по полной программе! Дело было так… Двумя днями ранее на стройке первой высотки в Платонове случился опасный инцидент. Хотя по прогнозам должен был случиться только легкий дождичек, но перед ним в районе строительства вдруг рванул короткий, но небывалый, аномальный шквал. И надо же было так совпасть, что именно в этот момент кран поднимал широкую плиту, которая пришлась всей плоскостью прямо на удар шквала… Получился такой бетонный парус… Потом, правда, и в конструкции самого крана комиссия обнаружила какой-то дефект. В общем, трагическое стечение обстоятельств… Стало бы трагическим, если бы не наши инопланетные клончики. Кран стал валиться – и «ушел» стрелой прямо в проем окна одного из этажей строившегося здания. Крановщица Валя в своей кабине ударилась обо что-то головой и потеряла сознание… Да и вообще, выбраться ей обычным путем было уже практически невозможно – башня крана немного изогнулась, и какая-то балка, или как там это называется, перекрыла лестницу… Прораб тут же вызвал «скорую» и пожарных. Строители, столпившись внизу и поодаль, стали внизу молиться и гадать, достанет ли пожарная лестница до кабины… При этом опасность продолжала нарастать: стрела крана очень медленно, но верно уходила дальше в здание – и кран вот-вот грозил рухнуть совсем… Внезапно опасное движение стрелы остановилось – она как будто во что-то уперлась. И все увидели, как по стреле друг за другом, держа дистанцию метров в пять, стремительно, будто цирковые акробаты, движутся две маленькие фигурки… Ну, явно не взрослые люди! Строители затаили дыхание… А ребятишки так же ловко и шустро, как даже не акробаты, а обезьянки, спустились со стрелы к кабине, пробрались в нее и… короче говоря, спустили вниз лишившуюся чувств крановщицу на тросе – то есть с помощью компактного канатно-спускового устройства «Самоспас»… Пока строители вместе с прорабом хлопотали вокруг крановщицы… а тут уж и платоновская «скорая» примчалась, таинственные детишки-спасатели точно так же выбрались назад – на стрелу и по стреле в здание… И пропали!.. Ну, с земной точки зрения тут фокуса особого не видно: в здании, тем более на этаже, куда воткнулась стрела крана, и на ближайших этажах ни одного строителя не было – все вниз помчались от греха подальше! Смелых детишек хватились… а их уж нет нигде! Стали изучать съемки с камер слежения… увеличивать изображение… Оказалось, один из строителей этот «смертельный номер под куполом неба» на мобильник снимал… Журналисты взялись за дело оперативней полиции, которой этот случай не был особо интересен: никто не погиб, никого не ограбили. Кто-то где-то нас с сестренкой раньше видел, кто-то припомнил, что есть близнецы такие в Загривках… Дальше все понятно… – Ну что, вспомнили? – уже нетерпеливо спросила нас блондинка-телевизионщица. Мы с набитыми ртами смиренно покивали. – Вы что, акробатикой занимались? – поинтересовался, правда без особого интереса в голосе, оператор Виталик, но вдруг ожил: – Такой высоты не боитесь! Я бы там умер со страху! – Занимались, занимались, – покорно, себе под нос подтвердил я, стараясь не смотреть в глаза и в камеру оператора Виталика, и добавил, невольно подняв взгляд: – Да нам самим страшно было до жути! – Было, было! – подтвердила сестренка. Это было единственное, в чем мы не соврали: страшно было, хотя и не там и не тогда. – Как вы оттуда слиняли-то? – продолжил тихий допрос оператор Виталик. – С другой стороны со второго этажа спрыгнули, – выдала версию Санька. – И смылись. Шума не хотели. – А рояль в кустах откуда? – задал странный вопрос Виталик. – Какой рояль?! – первой удивилась блондинка – новостник платоновского телевидения. – «Самоспас», – уточнил Виталик. – Откуда вы его взяли? Говорите ж, что случайно у стройки оказались… – Так он там, в кабине, был, – нашелся я. Виталик пожал плечами: – Странно… Прораб сказал, что там такого не было раньше. – Крановщица могла в этот день принести – может, предчувствовала что-то нехорошее, – прямо спасла нас добрая блондинка. – Если б я занимался акробатикой и был бы руфером, то всегда бы такой с собой носил… – с хитрым намеком и о-о-очень хитрой улыбкой заметил оператор Виталик. – И всегда бы около строек небоскребов ошивался. И подмигнул нам, зараза! Видя, что мы, наконец, ожили, пришли в адекватное состояние, порозовели и даже практически все про все вспомнили, блондинка намекнула нам на обязательное посещение больницы. Мол, готовы ли мы навестить крановщицу? Санька очень удивила меня своим энтузиазмом: – Готовы, готовы! Еще как готовы! Всегда готовы! А в больнице удивила меня еще сильнее. Они с милой, круглолицей крановщицей Валей Корешкиной, которая с перевязанной головой лежала на кровати под одеяльцем (вставать ей запретили), целовались и обнимались, как старые подружки, и даже слезу обе пустили. «Прямо конфетка получилась!» – радовались потом и блондинка Лена, и оператор Виталик. Чуть позже, когда дожидались мэра, мы с Санькой отпросились в туалет («Надеюсь, “Самоспас” там у вас не прикопан в кабинке?» – схохмил нам вдогонку оператор Виталик), и в коридоре я невольно… как бы немного попенял сестренке за чрезмерные эмоции. Мол, это ж не мы крановщицу спасли, а она, как ангелов-хранителей своих, нас встретила… как-то неловко, в общем. – Включи мозги, Аль! – жестким шепотом бросила мне сестренка. – Это ж я не себе, а ей праздник устраиваю, стараюсь… А ты все как тормоз тут! С этим тоже нельзя было не согласиться. То есть и с тем, и с другим. Подъехал чин из МЧС, то есть пожарный. Вручил нам грамоту типа «За храбрость». Потом подгреб представитель мэрии. Не сам мэр, а его помощник. Ценным подарком оказался… тяжеленький бронзовый бюстик русского гения Михаила Васильевича Ломоносова, который был в Платонове проездом триста пятьдесят лет назад или еще раньше… «Хоть бы шоколадный такой дали!» – прямо-таки хором пробормотали мы с сестренкой, когда помощник мэра, пожав нам руки, отошел. Правда, Саньке повезло немного больше: ей еще вручили косметический набор всяких полезных кремов, выпускавшихся местной парфюмерной фабрикой… так сказать, на вырост. И все! На этом торжества были свернуты… Мы боялись, что про наших родителей вспомнят и попытаются их позвать, но обошлось на наше счастье, именно потому, что подвиг решили не афишировать. Нас потом просветили насчет того, почему не стали устраивать награждение в самой мэрии и вести репортаж оттуда… хотя, казалось бы, мэру такое братание с детьми-героями было бы очень на руку. Хайп ограничился тридцатисекундным сюжетом в дневных теленовостях и заметкой в местной газете с героическим названием «Платоновские рубежи», названием, родившимся еще на исходе Гражданской войны. В общем, взрослые решили, что раздувать событие – значит рекламировать и провоцировать опасное поведение подростков в местах, куда вход посторонним воспрещен. Тем более – на стройках. Тут мы с мэром были заодно, что и говорить! Мы просили отпустить нас прямо из больницы, но телевизионщица напомнила о своем обещании довезти нас до дома. Причем довольно таки назойливо напомнила… Видно, ей еще хотелось с нами пообщаться. Может, она книгу тогда решила написать про всяких героических подростков или же в своих будущих воспоминаниях упомянуть какой-нибудь эксклюзив, который не вошел тогда в репортаж. Мы вышли из больницы и направились к микроавтобусу… и даже не сразу обратили внимание на грозный черный внедорожник «Тойота» с тонированными стеклами, стоявший прямо перед микроавтобусом. Тут бы нам с Санькой сообразить и сделать ноги… но мы ж расслабились, с подарками тащились… Из князи – в грязи… Есть такая поговорка – «Из грязи – в князи»… И я нарочно сделал грамматическую ошибку, вывернув поговорку наизнанку. И для рифмы, и для более ясного понимания того, как внезапно, не заморачиваясь правилами грамматики, может повернуть жизнь… и все твои былые заслуги вдруг полностью потеряют свое значение… Из внедорожника вышли два крепких типа в серых пиджаках, неярких галстуках… оба с каменными лицами. Они заслонили нам дверцу микроавтобуса, но поздоровались вежливо. – Добрый день! – сказали. – Здрасьте! – фамильярно, хотя и настороженно ответила блондинка. – А вы кто? – Областное управление фээсбэ, – ответил тот, что был повыше и стриженый покороче. – У нас есть вопросы. И показал «корочку». Блондинка напряглась, но взяла себя в руки: – Сейчас мы ребят отвезем домой и будем к вашим услугам, – громко и крепко официально сказала она. Особист улыбнулся левым краем губ и ответил: – Мы сами их отвезем. Они-то нам и нужны. Блондинка посмотрела на нас так, как, наверно, посмотрели на нее мы с Санькой, когда она настигла нас в Загривках. Ясное дело, на нас уже лица… вернее, лиц не было. Блондинка закусила губу – видно, догадалась о том, что полной невиновностью, как в случае с краном, мы козырять не можем… Что-то случилось. – Разрешите нам следом поехать, – спросила она особистов, намекнула нам на свою поддержку, невзирая ни на какие возможные проблемы. – Нельзя! – отрезал второй. – …так, Виталик, сними кадр на всякий случай, – тоном уже бывалого военкора велела блондинка оператору. – Убери камеру! – негромко, но по-тигриному прорычал первый особист.