И тут же обратился к нам удивительно милостиво, если не ласково: – Вы, ребята, не бойтесь… Просто есть несколько вопросов к вам… Вы могли кое-что видеть… и если видели, то нам расскажете. Садитесь в машину. – И ткнул в мою сторону двумя пальцами, как стволом пистолета: – Ты, Александр, на переднее. Мы тупо полезли в черный-черный внедорожник. И с полминуты все четверо сидели в полной, прямо могильной, иначе не назовешь, тишине. – Ну… немного успокоились? – спросил первый, севший на водительское место и положивший свои большие кисти на руль. – Не знаем, – послышался голосок Саньки. Первый повернулся так, чтобы видеть не только меня всего, но и Саньку на заднем сиденье, и спокойным таким, миролюбивым голосом проговорил: – Интересные вы, конечно, ребята. Успеваете по всем запрещенным местам. И даже кое-где, оказывается, в нужном месте и в нужное время. Отважные и ловкие, конечно… Ничего не скажешь. Герои дня. Это надо честно признать… Но знаете ли, героические действия не могут служить оправданием противозаконных действий, приведших к хищению государственной собственности в особо крупных размерах… С половины этого монолога голос особиста уже звенел в моей голове, как колокол, возвещающий о пожаре… причем висящий прямо около уха! – …и что скажете? – многозначительно вопросил он. Снова в этой «коробке», куда мы угодили, стала сгущаться и даже как будто становиться тьмою зловещая такая тишина. Мы не то чтобы собирались с духом и с мыслями; мы вообще ни с чем не собирались… Пока понимали только то, что наши «зеленькие» клончики подставили нас по полной программе аж дважды: один раз на медаль за героизм, а второй – на колонию для несовершеннолетних преступников. Причем, как известно, если плюс умножить на минус, в итоге получится жирный минус… – Короче говоря, ребята, – подключился к допросу второй особист абсолютно тем же спокойным, доброжелательным, но чуть рокочущим голосом… на слух как будто один и тот же человек говорил, – вы взяли одну вещь, которая вам не принадлежит… Вещь очень дорогую и к тому же секретную. Вы вот еще несовершеннолетние, и нам трудно поверить, что вы взяли то, на что случайно наткнулись в запретной зоне. С камеры наблюдения видно, что вы действовали очень четко и целенаправленно. Кто-то вас попросил это сделать… уговорил… может быть, даже угрожал… С этим мы потом разберемся. Сейчас другой вопрос. Если эта вещь у вас, то верните. Если уже не у вас, то все сложнее и хуже. Скажите, где она… И тут заговорила Саня, моя храбрая сестренка. Заговорила сразу – голосом уверенным, громким, хотя и нервным, с дребезгом в ее нежном горлышке… Я успел перед тем подумать, что девочке особисты поверят скорее, чем мне, и она как будто телепатически уловила мою трусливую, что и говорить, мысль… хотя и рациональную. – Вы знаете… вы, наверное, нам совершенно не поверите, но мы ничего не помним, что было в последние дни… Вообще ничего! Мы вообще не помнили, что спасали эту крановщицу… Если не верите, то спросите этих телевизионщиков. Они перед тем, как в больницу нас везти, целый час рассказывали и показывали на видео, что и как там было… на этой стройке… Да если б я в сознании типа была, я ни за что не полезла бы на этот кран! Я дико высоты боюсь… И то мы так очень неясно, смутно что-то вспомнили, когда они про нас кино нам показывали… И про эту вашу вещь мы не помним ни-че-го! Честное слово! Скажи, Аль! – Ну да вот… – кивнул я, шевеля лопатками и стараясь отлепить от спины прилипшую к ней футболку. – Я ничего не помню. – Хоть убейте, не помним! – прибавила высоких нот и децибел громкости моя сестренка. – Можете проверить нас… – …на детекторе лжи, – поддержал я идею… и даже на душе легче стало. – Мы как зомби все эти дни… Особист сначала очень остро вгляделся в меня, а затем вывернул голову и весь подался через спинку в сторону Саньки. Потом снова посмотрел на меня. Было видно, что и по нашей реакции, и по долгу службы он вынужден не сбрасывать со счетов и такую, самую неправдоподобную версию – версию о том, что какие-то злые силы в лице, к примеру, иностранных разведок, как-то сумели зомбировать бедных детишек-близнецов, запрограммировать их на противозаконные действия… и отключить у них страх, что позволило детишкам мимоходом и героизм проявить на родной земле. Особист потянулся к бардачку передо мной, открыл его и достал оттуда черный цилиндрический предмет, похожий на чехол от небольшого фотообъектива. – Вот на это похоже, – сунул он его мне под нос. – Видели что-то подобное? Я пожал плечами: – Не помню… Сестренка моя ответила то же самое, когда штуковину показали ей. – Поехали к месту, – со сдержанным нетерпением предложил второй особист, сидевший позади рядом с Санькой. – Может, там вспомнят что-то. Мы с сестрой еще больше успокоились, поняв, что и второй готов поверить в невероятное – в то, что мы не врем и уходим в честную, самую что ни на есть чистосердечную несознанку… Ехать оказалось не слишком далеко, и пункт назначения ничуть нас с сестренкой не удивил. Машина тормознула на узком, раздолбанном лесном шоссе перед металлическими воротами, которые всеми своими силами поддерживали полуобвалившиеся бетонные плиты по сторонам от них… Второй особист вышел и поколдовал с замком. Я же тем временем прикидывал, насколько близко мы от знакомого лаза и не попробовать ли в перспективе дернуть к нему, если… а что «если»? Вот насчет реального повода к бессмысленному побегу ничего в голову не приходило. Потом мы снова остановились, но не на площади у дома культуры закрытого городка «Сигнал», а в лесной чаще – перед другими воротами, поменьше. Но ограда здесь была куда надежнее – вся металлическая, пятиметровой высоты. Раньше, во время вылазок в «Сигнал», мы подходили к этой ограде, окружавшей квадратный периметр со стороной примерно в сто метров, но преодолевать ее, обтянутую сверху жуткой колючкой, не решались: ходили слухи, что по самой ограде и колючей проволоке проведен электрический ток. Эти ворота также распахнулись перед нами, но особист перед тем не выходил, а навел на них штучку, похожую на ту, какой дистанционно открывают шлагбаум на стоянках, только побольше. Заехав внутрь, внедорожник повернулся правым боком к зданию – так повернулся, чтобы оно было хорошо видно именно нам с сестренкой. Здание было кубическим, и ряд длинных, но узких окон имело только на уровне третьего этажа. – Узнаете? Вспоминаете? – вопросил нас особист-водитель. – Вообще без понятия, – осмелев, не соврал я ничуть, ведь мы, и вправду, никогда это здание не видели. – Уже странно и непонятно, как вы во внутренний периметр проникли… не говоря уж о самом объекте, – без угрозы в голосе и с искренней озадаченностью заметил второй особист и обратился к первому: – Ладно… покажи им. Я тоже покажу. Они одновременно включили в своих смартфонах видеозапись, сделанную на этом объекте камерой наблюдения, и синхронно показали ее нам с Санькой. Съемка велась с помощью тепловизора в каком-то глухом и темном помещении. Похоже, в подвальной зоне, поскольку по стенам тянулись кабели и трубы… Два белесых силуэта, на нас, конечно, похожих, но не до явного сходства, подошли к ящику, висевшему на стене, и открыли его. В ящике ярко засветилось что-то небольшое и круглое. Вот с этим круглым эти Как-Бы-Мы повозились и открутили его… То есть покинули пространство, покрываемое камерой, с той яркой небольшой штуковиной в руках. – Ну что? Вспоминаете? – как ни странно, так же спокойно и приветливо вопросил вновь особист-водитель. – А это вообще точно мы? – не постеснялся я своего вопроса. – Точно вы… – кивнул особист и даже усмехнулся. – Большегруздевы. Александр и Александра. Возраст – четырнадцать лет. Зачем он возраст упомянул, нам так и осталось непонятным. – Вот честное слово! Ничего не помним! – звонко выдала моя сестренка, несгибаемый партизан. – На чем угодно можем поклясться! Вот хоть на Библии!.. Или даже на Конституции нашей это… родной Российской Федерации! Круто завернула Санька про Конституцию – высоко у особиста брови поднялись. – Тогда так сделаем, ребята, – тихим, проникновенным голосом заговорил второй особист на заднем сиденье, что рядом с Санькой. – Нам придется ехать с вами в нашу, так сказать… контору. Оттуда мы вызовем ваших родителей и будем дожидаться их столько, сколько придется. Даже если они не в городе. У нас есть, где переночевать с комфортом. Вы же сами понимаете, что гулять вам, где попало, сейчас нельзя. Если за вами следят те, кто вас, возможно, запрограммировал на эту кражу, они, наверно, теперь постараются избавиться от свидетелей при удобном случае… Мы с Санькой похолодели и вжали головы в плечи. Нас угроза жизни не испугала, хотя как раз этим, конечно же, объяснили себе наш испуг особисты. А вот то, что родителей наших вызовут… ох, совсем не в школу!.. вот это нас убило… хотя и следовало такой оборот событий ожидать! Особист сделал довольно долгую паузу, надеясь, что испуг пробудит в нас воспоминания, а по-простому – чистосердечное признание… Должны же эти школята, наконец, сообразить, что они слишком много знают, хотя и не помнят, а потому представляют собой ходячую опасность для всех, кто в курсе дела! Не маленькие уже… Но мы упорно молчали, позволяя тишине прозвенеть в наших ушах громче школьного звонка на урок… – …у ваших родителей мы спросим разрешения обследовать вас и ввести вам инъекцию препарата, который освобождает… раскрепощает воспоминания, – продолжил особист. – Дает, можно сказать, доступ к вашим файлам… Попросту говоря, «таблетка правды»… вернее, укольчик. Ваши родители, конечно, дадут нам такое разрешение. Препарат совершенно безопасен и применялся тысячи раз… Снова пауза – для того, чтобы мы могли все осознать… и, может быть, кое-что в себе раскрепостить. – Готовы? – риторически спросил первый особист. – …всегда готовы… – обреченно донеслось с заднего сиденья. Голосок моей сестренки был подобен голоску испуганного и загнанного в угол котенка… Она как будто сама себе запоздалым, но уже грустным эхом откликнулась на прошлое «всегда готовы!» – перед поездкой в больницу к травмированной крановщице. – Хорошо! – как-то вовсе без чувства глубокого удовлетворения сказал особист-водитель. Внедорожник уже готов был тронуться с места… но вдруг… …И помог нам деда Гера, Как хромой рояль в кустах Такое название самой длинной и самой главной главы я взял из поэмы, которую написала моя сестренка, когда все закончилось… «Это я от стресса», – сказала она потом. Да, когда все закончилось, она села за стол и, хотя раньше стихосложением не баловалась, за час написала поэму, которая завершалась такими строками: Помогла нам очень вера В то, что Зло повергнем в прах. И помог нам деда Гера, Как хромой рояль в кустах. Концовку ее мы оба запомнили, а все остальное потом забыли… Да и потерялась после поэма. Однако ж вперед забегать не будем… Случилось вдруг такое «вдруг»: наружи внезапно сгустился совершенно непроницаемый и к тому же светящийся фосфорически загадочный туман. – Это что за… – чуть ли не хором пробормотали особисты и синхронно выскочили из машины… И… пропали в тумане.