– Это не гора, а пирамида, – поправил он. – Вкладываешь одно зерно, через некоторое время получаешь два; если положил два, потом заберёшь четыре. С каждой мышью у меня отдельный договор на определённый срок. Те, кто сделал вклад раньше других, забирают его первым делом. Если мышь хочет получить свой вклад с процентами, она сможет это сделать только по истечении времени, обговорённого соглашением. Если же она решит забрать зерно раньше срока, тогда я не выдам ей проценты. – Круто! – воскликнул я. – То есть ты хочешь сказать, что если я положу в твою пирамиду одну рыбину, то потом получу две? – По сути, да, – кивнул он. – Но с котами я не сотрудничаю и рыбу не принимаю. Этот банк работает только для мышей. – Слушай, а что будет, если все грызуны одновременно захотят разорвать с тобой договор? – не унимался я. – А зачем им это надо? Так у них есть возможность пополнить свои запасы и вместо одного – двух зёрен получить вдвое больше, тем самым обеспечить своей семье пропитание на несколько дней и избавить себя от ежедневного риска в поисках еды. Да и вообще: для того, чтобы все мыши разом захотели забрать свои вклады, в нашем государстве должны произойти серьёзные потрясения или какие-то реформы, но весь фокус заключается в том, что все законы здесь принимаю я и всё держу под личным контролем. – Ну, а если такое случится? – я продолжал любопытствовать, всё-таки не каждый день встречаю таких предприимчивых грызунов, как Мавроди. – Мало ли, вдруг твои подданные захотят уйти жить в другое место. Мой вопрос привёл его в замешательство, он задумался на какое-то время, смешно потирая лапкой подбородок. – Лучшее место они вряд ли найдут, – наконец ответил Мавроди. – Я обошёл все близлежащие дома, нигде нет таких условий, как здесь. Ты же знаешь, сейчас редко кто из людей держит хозяйство, в основном продукты покупают на рынке. Помню, когда мы жили в твоём дворе, мы сутками ходили голодными, приходилось лазать по мусорным пакетам, чтобы добывать себе еду. Отсутствие полноценного питания серьёзным образом сказывалось на нашем размножении. Когда постоянно хочешь есть, становится не до детей, думаешь скорее о том, как бы себя прокормить. Плюс ко всему там был ты, и мы жили в постоянном страхе. Скажу честно, мы до сих пор благодарны тебе за то, что ты отправил нас сюда. Я обернулся и обвёл взглядом толпу хвостатых; они дружно закивали, подтверждая слова своего босса. – Ну а если всё же допустить мысль, что мыши захотят разом получить свои вклады и покинуть моё государство, тогда наступит форс-мажор, и мой банк лопнет. Но я приложу максимум усилий, чтобы этого не произошло. – Я никак не могу понять: а в чём твой интерес в этой… пирамиде? – Я снова кивнул на зерновую гору. – Я живу на вклады, которые не забирают мыши. Это происходит по разным причинам. Сам понимаешь, жизнь есть жизнь. Кто-то умирает, некоторые уходят на охоту и не возвращаются, а есть и те, кто покидает нас в поисках лучшей жизни. Мыши так устроены – им всегда хочется жить лучше, богаче. – Прямо как коты, – заметил я. – А зачем тебе охрана? Я посмотрел на грызунов вокруг пирамиды. Они зорко следили за каждым движением своих сородичей, вращая головами, точно совы, и пресекая любые поползновения в сторону зерна суровыми взглядами. Наверняка их внешний вид устрашал, но только не меня. При желании я мог одним ударом лапы раскидать их в разные стороны. Но, конечно же, я не собирался этого делать. Помните, я пришёл с миром! – Так мыши постоянно норовят украсть зерно! – сказал Мавроди. – Сначала воруют у кур, потом вкладывают в банк, а потом пытаются похитить из хранилища. – Какой-то парадокс получается, – заметил я. – Так и есть, мыши не могут жить, не воруя, у них это в крови. – А вы не боитесь на хозяина нарваться, когда крадёте корм у кур? – Вот поэтому мы работаем только ночью, когда он спит. Хозяин, конечно, предпринимает попытки нас ликвидировать. То мышеловку поставит, то отравы насыплет. Честное слово, как дети. Они же не знают, что мы сыр не едим, да и на отраву не клюём – она воняет за три версты. Но, несмотря на это, молодые мыши всё равно попадаются в ловушки, но не из-за сыра, а из-за своего любопытства. Совсем недавно случай был: мышата наелись отравы, несколько дней выхаживали их, но так и не смогли спасти. Что поделаешь, молодёжь. – Мавроди тяжело вздохнул. – Понимаешь, им не хватает жизненного опыта, потому и погибают. Конечно, самая серьёзная для нас угроза… – Он сделал долгую паузу и, бросив на меня короткий взгляд, продолжил: – Это коты. – Да ладно, расслабься, я не собираюсь вас трогать, – успокоил я его. – Помнишь, я рассказывал тебе, друг у меня есть из ваших, Траволтой зовут? С тех пор как познакомился с ним, хоть убей, не могу на вас охотиться! Я тут недавно в командировке был, в театре, играл главную роль в спектакле. Так вот, там один нехороший человек сажал меня в подвал, чтобы я ловил твоих сородичей. Но даже там я не стал этого делать. – Ты правду говоришь? – выкрикнул какой-то мышонок. – Зуб даю! – ответил я и посмотрел в ту сторону, откуда раздался голос. Хвостатый заискивающе улыбнулся и приветственно взмахнул лапкой. – Тогда будь и нашим другом тоже, – предложил Мавроди. – Я согласен! – я кивнул. – Сколько же теперь у меня в друзьях мышей! Проведя ещё какое-то время в мышином царстве-государстве, я выбрался из подземелья. К тому времени в сарае уже царила тишина. Я заглянул в курятник, где на насесте дремал Макгрегор в окружении подданных кур. В хлеву тоже было спокойно. Тина спала, развалившись посреди загона и смешно шевеля губами. Такое чувство, будто она даже во сне жевала траву. Интересно, у неё не болят челюсти от постоянного движения? Обойдя весь сарай, я так и не нашёл лазеек, чтобы выбраться на свободу. Ничего не оставалось делать, как тоже устроиться на ночлег. Я забрался на охапку соломы в предбаннике и свернулся в клубок. Это не сарай, а какая-то морозильная камера. Давненько мне не доводилось спать в полевых условиях. И самое главное – ничего не поделаешь, придётся терпеть. Жизнь – штука непредсказуемая, иногда она может развернуться на дне моей миски. Хорошо хоть эта командировка не такая долгая, как предыдущие. Я с тоской вспомнил свой диван в прихожей и кровать в комнате Катерины. Сейчас я бы ни капельки не возражал, если бы она засунула меня под одеяло. Да я даже готов получить пяткой в лоб, лишь бы оказаться у Димки в ногах, в его тёплой и мягкой кроватке. Я закрыл глаза в надежде уснуть и тут же открыл, испугавшись громкого урчащего звука в собственном животе. После завтрака в моей пасти не было и маковой росинки. Эх, с каким удовольствием я сейчас умял бы пачечку надоевшего «Вискаса». Уже в тысячный, нет, в миллионный раз убеждаюсь, как всё относительно в нашей жизни. И вдруг крамольная мыслишка проскочила в голове: смог бы я теперь съесть мышь? Стоило лишь представить, как мне стало дурно. Бр-р! Я брезгливо поморщился. Лучше умереть от голодной смерти, чем питаться грызунами. Едва сон начал проникать в моё сознание, как я услышал шорох в углу. У хвостатых настало время охоты. Я приоткрыл один глаз, наблюдая, как из-под пола один за другим вылезали граждане мышиного государства. Всю ночь они трудились, не покладая лап. Выстроившись вереницей, они проходили мимо меня в курятник, через некоторое время возвращались оттуда с набитыми ртами и снова исчезали в дыре. Сначала я пытался определить количество рейсов, совершённых ими, а потом плюнул, закрыл глаза и попытался уснуть, но это оказалось не так-то просто сделать. Это Тина привыкла к мышиному шороху, а я сплю дома в полной тишине. Правда, иногда Пуха во сне скулит или куда-то бежит, а бывает, так зевнёт, что я аж вздрагиваю. Но такое случается редко. Я вдруг вспомнил Николая. Он бы удивился, увидев, как мимо спящего кота туда-сюда снуют мыши. А почему, собственно, меня это должно волновать? Пусть заведёт себе охотника на грызунов и требует от него выполнения должностных обязанностей. Я долго крутился на соломе, но так и не сомкнул глаз, а под утро так и вовсе сон как лапой сняло. Чутьё подсказывало: мороз крепчает. Невозможно задремать, когда тело пробивает мелкой дрожью от холода, а зубы, словно ирландские танцоры, выбивают чечётку. Я сел на задние лапы и потянулся. Надо немного размяться, чтобы хоть чуток согреться. – Сократ, ты чего не спишь? – спросил Мавроди, проходя мимо меня. – Уснёшь тут, – ответил я. – Замёрз, как собака. – Так мы сейчас мигом исправим эту ситуацию, – улыбнулся он и поднял лапку. – Мы своих друзей в беде не бросаем. – И как ты собираешься её исправлять? Тоже мне, всемогущий император нашёлся. – Сейчас увидишь! – Он издал звук, похожий на свист. Мгновенье – и рядом с нами появилось с десяток хвостатых. – Чего изволите, император? – поинтересовался один из мышей. – Займитесь нашим другом, – приказал Мавроди и обратился ко мне: – Ложись на солому, они устроятся вокруг тебя и будут согревать своим теплом. Хм, вот уж не думал не гадал, что когда-нибудь буду спать с мышами. Точно так же я рассуждал, когда на МКС на спине катал Траволту. Я подчинился и сделал, как велел Мавроди; мыши тоже выполнили его указание, облепив меня со всех сторон. Я вдруг почувствовал невероятный жар, исходивший от их тел. – Ну как, тепло? – спросил Мавроди. – Как будто на батарее лежу, – ответил я и почувствовал, как мгновенно отяжелели веки и начали слипаться глаза. – Это потому что у нас температура тела сорок градусов, – сообщил он. – Утром, когда хозяин придёт кормить живность, они уйдут, а пока можешь расслабиться и спать до самого рассвета. Рядом с мышами было тепло и уютно, совсем как под одеялом на кровати Катерины. Я закрыл глаза и провалился в глубокий сон. Мне показалось, что прошло всего лишь несколько минут, когда вдруг услышал скрип открывающейся двери. От неожиданности я открыл глаза и на миг ослеп от яркого света, но вскоре различил силуэт Николая в дверном проёме. Мыши подпрыгнули как ужаленные, бросились наутёк и через мгновение исчезли под полом. – Ах ты, трусливый кот! – заголосил сосед. – Я тебя взял, чтобы ты мышей ловил, а не спал с ними. Ну, я тебе сейчас покажу, где раки зимуют! – Он схватил веник, стоявший в углу, и двинулся на меня, размахивая им, как папахой. Я сорвался с места, словно спорткар, и, прошмыгнув у Николая между ног, выбежал в открытую дверь. Ещё не хватало получить нагоняй веником от чужого мужика, такие экзекуции я могу терпеть только от своей хозяйки. Выскочив из сарая, я чуть ли не нос к носу столкнулся с огромным чёрным кобелём. Думал, он вырвет будку с корнями, когда увидел меня. Пёс заметался туда-сюда на длинной цепи, не давая пройти. – Уйди с дороги, иначе я тебе весь нос расцарапаю! – Я зашипел, точно Змей Горыныч, выгнув спину дугой и распушив хвост. – Проходи, кто тебе не даёт? – буркнул кобель и, отпрянув назад, попятился к будке. Тоже мне охранник, прямо как наша Пуха – та от собственной тени шарахается, как чёрт от ладана. Я пулей пролетел мимо него, с разбегу сиганул на забор и через мгновение уже был на территории соседнего дома. Прежде я бывал во многих дворах нашего посёлка, но в этом оказался впервые. От знакомых котов я не раз слышал, будто в этом доме живёт старая цыганка. Не знаю, что это означало, только они всегда говорили о ней таинственным шёпотом, будто речь шла не о простой бабульке, а о всемогущей колдунье. Я обогнул дом и чуть не подпрыгнул от неожиданности, когда увидел прямо перед собой ту самую старушку. Она чистила снег и что-то бормотала себе под нос. Заметив меня, она нахмурилась, и я приготовился к ещё одному нагоняю, только не веником, а лопатой. Думаю, если она огреет меня по спине, то я здесь останусь на веки вечные. Но вдруг морщинистое лицо разгладилось, старушка широко улыбнулась, отчего на щеках её образовались глубокие ущелья, и посмотрела на меня, будто перед ней сидел не кот, а зверь диковинный. – Ты что здесь делаешь? – спросила она, поправив пёстрый платок на голове. Старушка как старушка, не понимаю, почему о ней говорят с такой настороженностью. Конечно же, я не мог объяснить, что уносил лапы с соседнего двора и случайно оказался здесь. – Мяу, – произнёс я и направился мимо неё, в сторону открытой настежь калитки. – Постой! – приказала она каким-то неестественным голосом, от которого у меня по позвоночнику побежали мурашки, точно я блох нахватался. Почему-то в тот момент мне захотелось быстрей убраться с её двора, но лапы будто перестали мне подчиняться, и я застыл на месте. Через силу, я заставил себя обернуться. Она с прищуром посмотрела на меня и сказала: – Дальняя дорога тебя ждёт. Уважаемая, если ты считаешь, что пройти по улице несколько дворов – это дальняя дорога, пусть будет так. По-моему, у бабульки не все дома, несёт какую-то ересь. – Иди собирай чемодан, – рассмеялась она скрипучим смехом, заставляя меня поёжиться. Ещё никогда в жизни я так быстро не бегал. Уже через некоторое время я перелетал через забор нашего дома. Не знаю, что Николай наплёл Петровичу, только вечером, когда хозяин вернулся домой, он был в подавленном настроении, а вечером за ужином принялся отчитывать меня перед всей семьёй, как котёнка. – Что ж ты меня так опозорил, кот. Я тебя отправил помочь соседу, а ты давай дружбу водить с мышами. – Петрович посмотрел на меня, сдвинув брови. Несмотря на строгость его голоса, семья хихикала, то и дело поглядывая на меня. Я в тот момент сидел под батареей, понуро опустив голову и подсматривая за ними исподлобья. – Папуль, не ругай его, – вступилась за меня Катерина. – Понимаешь, Сократ у нас гуманный кот, не может он поднять лапу на живое существо. Спасибо тебе, Катя. Не знаю, как бы я жил без тебя. Ты всегда приходишь мне на помощь. – Что значит – не может? – воскликнул отец. – А если завтра мыши облюбуют наш дом, кто их будет ловить? Я? После этого вопроса все дружно рассмеялись, в том числе и хозяин. – Мы придумаем, как с ними бороться, – сказала Катя, продолжая мне улыбаться. С кем вы собрались бороться? После сытой жизни в соседском сарае мышей в наш двор палкой не загонишь. А теперь, когда они окончательно убедились в моей порядочности и мы стали друзьями, хвостатые ни за что не нарушат договор. Если когда-нибудь в нашем дворе появятся грызуны, это будут залётные товарищи, а никак не подданные Мавроди. – Да, Сократ, не думал я, что ты у нас такая размазня, мыши из тебя верёвки вьют, – ухмыльнулся Димка. – Слюнявчик ты наш. В отличие от предыдущих командировок, эта закончилась для меня не совсем удачно. Вернее, совсем неудачно. После неё никто не пел дифирамбы, какой я смелый и отважный кот, никто не восхищался моими талантами и не присваивал никаких званий. Лишь позорная кличка «Слюнявчик» на некоторое время прилипла ко мне. Но, честно сказать, я особо не парился по этому поводу. Пусть называют как угодно, главное, что я остался котом слова. В «слюнявчиках» я проходил ещё несколько дней, пока не забылась вся эта история. Но, несмотря на позорную кличку, я был горд собой. Ведь даже не каждый человек умеет держать слово. В тот день, засыпая в ванной в бельевом шалаше, я думал о цыганке. Её слова никак не шли из головы. А что, если бабулька в здравом уме и она предсказала мне очередную командировку? Только вот куда в этот раз судьба забросит меня? Что ж, поживём – увидим.