Утром меня разбудил настырный солнечный луч, пробивающийся сквозь густые заросли кустарника. Как ни пытался я от него уйти, переворачиваясь с одного бока на другой, – бесполезно. Он будто преследовал меня, паразит такой, целился прямо в морду. Разве мог я объяснить ему, что мне нужно ещё немного поспать? Полночи меня одолевали всякие мысли – ничего хорошего в голову не лезло, сплошной бред, хоть садись за компьютер и пиши сценарий триллера. Задремать я смог только под утро, когда выбрался из жарких объятий гепардов и улёгся под кустом. Спать с ними оказалось ещё хуже, чем с людьми. Котята облепили меня со всех сторон, точно морские кальмары, сложив на меня свои лапы. Я долго терпел солнечный натиск, в конечном итоге не выдержал, заставил себя открыть глаза и огляделся. Лолы уже не было. Посмотрев на спящих детёнышей, я мысленно улыбнулся. Они сбились в пятнистый шерстяной клубок; разобрать в этой куче, где чей хвост, лапы или голова, было невозможно. Выглянув из кустов, я увидел Лолу. Она наводила красоту, развалившись на жёлтом лугу, простиравшемся до самого горизонта и дальше. Я чуть не задохнулся от переполнявшего меня чувства гордости за своих сородичей. Я смотрел множество передач об этих удивительных кошках, но одно дело – видеть их по телевизору, и совсем другое – наблюдать за ними вживую. Она была невероятная – гибкая, будто гимнастка, изящная, словно балерина, грациозная, точно лебедь. Воистину, красота – страшная сила! Посреди равнины темнел зонтик дерева, рядом с ним завтракал одинокий жираф, общипывая его листочки. И он, и Лола занимались своими делами, не обращая внимания друг на друга. В сизой дымке степных далей, как в рамке, просвечивались очертания заснеженных гор. Саванна выглядела удивительно красивой в ранних лучах оранжевого солнца. Перед моими глазами предстала картина, достойная кисти самых именитых художников мира. Как жаль, что Колумб не видит всего этого великолепия дикой природы. Представляю, с какой скоростью строчил бы тогда его фотоаппарат. А возможно, я заблуждаюсь: вероятно, он сейчас несётся в джипе, ищет меня и тоже любуется красотой местных пейзажей. Надеюсь, им удалось благополучно уйти от слоновьей погони, и с ним всё хорошо. В противном случае не видать мне родного дома как собственных ушей. Кому я здесь нужен, кроме Андрея? А может, он ещё и не думал отправляться на мои поиски, дрыхнет себе спокойненько в уютном номере отеля и в ус не дует. Неужели можно спать, зная, что друг твой потерялся, да ещё и не где-то в Подмосковье, а в африканской саванне? Я вот, например, всю ночь ворочался с боку на бок, столько дум передумал – уму непостижимо. Хотя чего гадать? Ищет, не ищет – время покажет. Я выбрался из ночлежки и направился к Лоле. – Доброе утро, – поприветствовал я, расположившись на траве рядом с ней. – Доброе, – мурлыкнула она, продолжая с усердием намывать морду. – Как спалось? Хм, нашла что спросить. Разве может спать потерявшийся домашний кот среди зарослей, да ещё с гепардами? Конечно, я не такой капризный, как мой приятель Генрих – британец королевских кровей[48], но всё же привык к более комфортным условиям. Я не стал ей рассказывать правду. Не хотелось выглядеть неблагодарным поросёнком: мне предоставили ночлег, а я ещё чем-то недоволен. – Отлично, – бодро ответил я. – Спасибо, что позволила остаться у вас. – А разве я могла поступить иначе? – Она бросила на меня короткий взгляд и снова вернулась к своему занятию. – Мы же с тобой из одного племени. – Леопард тоже из нашего племени, но тем не менее выгнал меня из своих апартаментов, – напомнил я. – А чему ты удивляешься? – хмыкнула она. – По своей натуре они одиночки, не любят делить территорию с кем-то. Я поражаюсь, как он вообще тебя не тронул. Видимо, был сытым, ты же говоришь, у него чьи-то копыта на дереве висели. Когда леопард хочет есть, он запросто может кинуться даже на человека, не говоря уже о других животных. Причём делает он это не в открытую, как гепарды, а исподтишка, когда жертва не ожидает нападения и у неё не остаётся шанса на спасение. К тому же они очень жестоки и злопамятны. Бади говорит, проще приручить нас, львов или тигров, чем леопарда. – Слушай, а почему ты не втягиваешь когти, как делают все кошки? – я задал волновавший меня вопрос. – У твоих детей они не торчат так. – Этим гепарды и отличаются от остальных, – ответила Лола. – Втягивать коготки умеют только дети. Через неделю моим малышам исполнится четыре месяца, и они тоже потеряют эту способность. – Это же, наверное, жутко неудобно – ходить с кинжалами на лапах, – ухмыльнулся я. – Ничего подобного, – возразила она. – Да, я не умею лазать по деревьям так же хорошо, как леопард, зато они дают мне возможность не терять равновесие во время бега. Я не могу охотиться на крупных животных: добычу нужно не только поймать, но ещё и донести до дома, чтобы детвору накормить. Ты посмотри на меня. – Лола окинула себя взглядом. – Разве может такая хрупкая кошка дотащить, например, буйвола? Мне приходится охотиться на газелей да на импал, а они бегают не хуже меня, поэтому способность держать равновесие мне просто необходима. Когти для меня – как для машины шипы, они служат для сцепления с дорогой. А благодаря своему длинному хвосту, – Лола похлопала им по траве, – я могу на большой скорости совершать крутые развороты. Иной раз так разгонюсь, сама не замечаю, как потенциальную жертву обогнала, приходится поворачивать и бежать назад. – Она вдруг стыдливо опустила глаза. Вот тебе раз! Оказывается, умение быстро бегать не всегда хорошо для охоты. Ещё нужно рассчитать скорость, чтобы не проскочить мимо добычи. – А зачем же ты так быстро бегаешь? – удивился я. – Да откуда я знаю? – раздражённо фыркнула Лола. – Не могу объяснить, этот процесс я не контролирую. Вроде только начинаю бежать, глядь – а скорость уже под сто километров. Мы даже гонки по саванне устраиваем с людьми, они на машине, ну а я, естественно, на своих четырёх. Я ещё ни разу не проиграла, – гордо заявила Лола. – Правда, во время охоты я ужасно устаю, сил, чтобы дотащить добычу до дома, совсем не остаётся. Приходится какое-то время восстанавливаться. А пока я отдыхаю, случается так, что на горизонте появляются хищники, например, львы или гиены – те ещё любители полакомиться на халяву. Наглецы отбирают у меня добычу. Знают, что я уставшая и не могу дать им отпор. Да и нельзя мне ввязываться в драку: не дай бог получу травму, как потом буду охотиться? А мне детей кормить нужно, – поделилась она, тяжело вздохнув. Видимо, я невнимательно смотрел передачи о гепардах. Я даже представить не мог, что им так тяжело живётся в саванне. Им надо не только поймать добычу, но и умудриться её сберечь и принести домой. – А где отец котят? – спросил я. – Почему он тебе не помогает? – А чем он может помочь? – спросила Лола. – Я две недели назад перестала кормить детей молоком. – А почему вы не живёте вместе? – Мы с ним не сошлись характерами, – хмыкнула Лола. – Я охочусь одна, а ему нужна компания. Он сейчас живёт со своими братьями в соседней саванне. – И вы с ним совсем не видитесь? – Меня прямо разбирало любопытство. Ведь наверняка у них тоже когда-то была любовь, как у нас с Беллой; куда же она теперь подевалась? – Иногда встречаемся, вместе проводим денёк – другой. Когда мы только познакомились, любовь у нас была, – она мечтательно закатила глаза, – сумасшедшая. Он долго за мной ухаживал, причём делал это очень красиво. Мы ночи напролёт гуляли под звёздным небом, вместе встречали рассветы и провожали закаты. – Лола вдруг замолчала, а потом добавила: – К сожалению, когда начинается семейная жизнь, любовь заканчивается. Вот тут я с ней был в корне не согласен. Я рассказал ей о моих хозяевах, о том, что они столько лет живут вместе, но продолжают по-прежнему любить друг друга. Вспомнил и кота Тарантино с его глухой кошкой Мелиссой[49]. Я уверен: и люди, и животные умеют любить по-настоящему. Мне кажется, у Лолы и отца её детей тоже чувства ещё не остыли, иначе зачем они встречались? Пусть и изредка. – Я не спорю, возможно, настоящая любовь существует, – согласилась она. – Только вот как её найти? – А зачем её искать? Она сама приходит, – философски подметил я. – И к тебе придёт. Ты кошка молодая, красивая, умная – у тебя всё впереди. – Поживём – увидим, – задумчиво произнесла Лола. Тем временем к одинокому жирафу под деревом присоединился ещё один. Судя по тому, как второй потёрся головой о шею первого, я понял, что это была его подруга. По всей видимости, у них тоже любовь. – Красиво у вас здесь, – сказал я, глядя вдаль на влюблённую парочку, и, вспомнив свою ненаглядную, тяжело вздохнул. Как же мне хотелось точно так же потереться об неё и вдохнуть её нежный аромат. – Что ж тут красивого? – хмыкнула Лола и осмотрелась. – Вся растительность выгорела, один сухостой да колючки остались. Сейчас у нас сухой сезон, уже несколько месяцев не было дождя. В этот период здесь очень сложно выживать. Многие звери мигрируют в другие саванны в поисках пищи и воды. – А ты почему не уходишь? – спросил я, краем глаза уловив движение в кустах. Я посмотрел туда: три хитрых пушистых мордочки наблюдали за нами, выглядывая из зарослей. – Да куда я пойду с детьми? – спросила она. – Они не вынесут длительного перехода, а я не могу рисковать их жизнями. Я и так уже троих потеряла. Билли, Вилли и Милли – это всё, что у меня осталось. Лола лежала к ним спиной и не могла видеть, что мы играли в гляделки. Очень скоро малышне надоело сидеть в одиночестве, они выскочили из кустов и, подбежав к нам, с разбегу запрыгнули на мать, явно не ожидавшую такого нападения. – Дети, разве можно так незаметно подкрадываться? – строго зашипела Лола. – Вы меня напугали до чёртиков. – Мамуль, прости, мы не хотели! – Милли повисла на шее у матери, раскачиваясь на ней, как на качелях. – Дочка, ты оторвёшь мне голову! – Лола пыталась скинуть малышку, мотая туда-сюда головой. До чего же смешно было наблюдать за ними со стороны. Дети атаковали мать, прыгали по ней, хватали за уши, кусали за хвост. Длилось это до тех пор, пока Лола громко не зарычала, не выдержав любвеобильных ласк. Детёныши сделали вид, что испугались, и отбежали в сторонку, успокоившись на какое-то время. – А что случилось с другими? – спросил я, поглядывая на детвору. По все видимости, они уже напрочь забыли, что рассердили мать, да и сидеть на одном месте было крайне утомительно. Поэтому котята снова тихонько подкрались к Лоле и облепили её со всех сторон. – Не знаю, они умерли сразу после рождения, – ответила она и замолчала. Мама принялась умывать детей, тщательно вылизывая каждому из них мордочку. А те, наслаждаясь её вниманием, издавали смешные звуки, похожие на «уа-уа» и «ньям-ньям». Как и большинство кошек, Лола оказалась заботливой матерью. Закончив с утренним туалетом, она встала и с наслаждением потянулась, выгнув спину. Дети, как под копирку, повторили каждое её движение. – Ну что ж, пора подумать об ужине. Пока нет сильной жары, пойду на охоту, – сказала Лола. – Если бы ты увидел нашу саванну в сезон дождей, вот тогда ты бы понял, насколько она красива. В этот период растительность оживает, всё кругом становится зелёным, еды полно, реки и озёра выходят из берегов. А какой воздух. – Она глубоко вдохнула, будто этот сезон уже наступил. – Дышится легко, не то что сейчас, вдохнёшь – и внутренности плавятся. – Удачи тебе, – пожелал я. – Сократ, ты остаёшься за старшего. Не позволяй детям выходить далеко за пределы этих зарослей, – наказала Лола и строго посмотрела на малышей. – Если он пожалуется, что вы его не слушались, я вас накажу. Останетесь без ужина. Хм, ещё одна воспитательница нашлась. Не понимаю, почему все наказания сводятся к тому, чтобы лишить еды? Вот и Татьяна Михайловна: чуть что – сразу угрожает не кормить меня. Неужели нельзя придумать способ пооригинальнее? Лишение питания – настолько избитая тема, что не вызывает ни капельки страха, по крайней мере у меня. Грациозно ступая, Лола направилась в ту сторону равнины, где паслось стадо зебр. Глядя ей вслед, я видел, как при ходьбе под пятнистой шкурой красиво перекатывались мощные мышцы. Длинный хвост шлейфом волочился по земле за его величественной хозяйкой. Когда она скрылась из вида, мы вернулись в заросли. Оставаться на открытой местности одним было опасно. Беззащитные котята могли запросто стать чьей-то лёгкой добычей. Не одни гепарды охотились по утрам: многие хищники выбирались из своих укрытий в поисках завтрака, поскольку съеденная накануне пища уже давно переварилась. Честно сказать, я бы тоже не отказался от небольшого перекуса. Вспомнил, как я воротил нос от «Китикэта» и «Вискаса». Эх, глупыш! Я бы сейчас с удовольствием умял пакетик корма. В который раз убеждаюсь: всё относительно в нашей жизни. Детворе не сиделось на месте, они носились по кругу друг за другом, хватая впереди бегущего за хвост. Милли была заводилой, она будто нарочно провоцировала братьев на драку, постоянно нападая на них и кусая их за уши. Сложно было поверить, что этот котёнок – девочка. До чего же неугомонная! Настоящий сорванец. – Сократ, пойдём на охоту, – вдруг предложила она, подбежав ко мне. Я в тот момент сладко дремал в тени куста, одним глазом наблюдая за их игрищами. – Ты слышала, что мать сказала, – напомнил я. – Вам нельзя выходить за пределы этих зарослей. – Мы далеко не пойдём, всего лишь вон до той насыпи! – Милли выглянула из кустов и кивнула в сторону, где вдалеке возвышалась песчаная горка. – Там полно сусликов, у них там норы. – Нет, Милли, – отрезал я. – Мы туда не пойдём. Я отвечаю за вас перед вашей матерью. Не дай бог что случится, она меня вместо антилопы съест. – Сократик, ну пожалуйста, – продолжала упрашивать Милли, усевшись на задние лапы передо мной. – Мы будем очень осторожными. Мухой добежим туда, быстро поймаем одного суслика – и сразу вернёмся. Так кушать хочется, у меня даже сил нет, чтобы убегать от них. – Она кивнула на братьев, те продолжали носиться друг за другом, точно заведённые. – Потерпи немного, скоро ваша мать вернётся, она принесёт еду. – Я умру с голода, пока она вернётся, – захныкала она. Моё сердце дрогнуло, когда Милли жалобно посмотрела на меня. – Раз ты не разрешаешь нам идти, тогда сходи сам, поймай хотя бы птичку, – вмешался в разговор то ли Билли, то ли Вилли. Из троих котят пока я научился отличать только Милли по её улыбающемуся рту. Они сели рядом с ней. Три пары глаз выжидательно уставились на меня. – Хорошо, – согласился я. – Тогда пообещайте мне: отсюда – ни шагу. – Обещаем, – хором заявили малыши. В этот момент я представил, каково быть родителем. Если дети хотят есть, придётся дать увесистого пинка своей лени, оторвать бренное тело от лежанки и отправиться на поиски пропитания. Хорошо домашним котам: об этом позаботятся хозяева. Пользуясь случаем, хочу сказать спасибо людям за то, что кормят и нас, и наше потомство. А вот диким кошкам не позавидуешь: ответственность за детей лежит исключительно на их мощных лапах и крепких зубах. Я выбрался из зарослей и побрёл в сторону дерева, где утром стояла влюблённая парочка жирафов, в надежде найти там добычу. Во мне взыграл нешуточный азарт. Я не дикая кошка, импалу или газель поймать не смогу, но птичками детей запросто накормлю. Как ни крути, я тоже охотник. Пускай маленький, зато удаленький. Наверняка вы сейчас подумали: «Сократ, какой из тебя охотник, если ты даже мышей не ловишь?» Согласен, не ловлю. Но вы же знаете, на то у меня есть веская причина. Вы бы стали нападать на своих друзей? Вот уж точно говорят: на ловца и зверь бежит. Пробираясь к дереву, я вдруг заметил в траве стаю птичек. Они спокойно расхаживали по земле среди высоких колосьев, поедая зёрна и семена диких растений. Заметив меня, птички вспорхнули и зависли в воздухе. – Ходят тут всякие, не дают нормально позавтракать, – чирикнула одна. – Эй, суслик, быстрей проваливай, ты мешаешь нам завтракать, – возмутилась другая. Неужели я и правда похож на суслика? Да быть такого не может! Ну я вам сейчас покажу, кто я есть на самом деле. Я сделал вид, что услышал их просьбу, и пошёл дальше, но, отойдя на небольшое расстояние, притаился в траве и стал наблюдать. Судя по всему, пернатые не видели во мне угрозы. Ничего не подозревая, они спустились и снова принялись клевать зёрнышки, которыми была усеяна вся земля. Вот для кого настоящий рай в саванне. Непуганых птиц ловить оказалось проще простого, всё равно что под куст… простите, сходить. А может, здесь на них никто не охотится? Какому хищнику придёт в голову ловить крошечную птичку? Она же как семечка: потеряется между зубов – даже вкуса не почувствуешь. Вскоре в моём укрытии лежали три увесистые тушки. Поймать – это полдела, теперь предстояло донести добычу до дома гепардов. Я вспомнил Лолу: в отличие от меня, ей приходилось таскать импал, антилоп или газелей. Да, всё-таки нелёгкая жизнь у хищников. Максимум, что я мог унести за раз, – одну птичку. Увидев меня с трофеем в зубах, котята запрыгали от радости. Они принялись благодарить, навалившись сверху и вдавливая меня своим телами в землю.