– Ты можешь подарить ей жизнь, – напомнил отец, и в его руке блеснул знакомый наконечник. Мой амулет, в котором девять лет была заточена душа мамы. Сомневалась всего секунду, а потом сама левитировала кулон себе в ладонь. Сосредоточилась и мысленно потянулась к магическому стержню амулета, который пульсировал светлыми волнами. Я никогда не делала ничего подобного и сейчас могла лишь следовать интуиции. Старалась не думать, что будет, если ошибусь, пыталась быть расслабленной и спокойной. Но чужое напряжение заливало комнату вязкой смолой, взгляды прожигали кожу, и собраться с силами и мыслями было очень сложно. Поймав светлый импульс, что так долго таился в моем амулете, перенаправила эту энергию в тело Виви. Я ощутила, как магический поток растекается по пустому сосуду, вновь вдыхая в него жизнь, и отшатнулась. Несколько безумно долгих секунд ничего не происходило. Сердце похолодело, а на душе стало мерзко – оплошала. Не спасла ни Виви, ни маму… А потом девушка на полу резко встрепенулась, заставив меня испуганно отпрянуть. Не думая, я вскинула руку, готовясь вот-вот произнести защитное заклятие. – Не смей! – Мое запястье жестко перехватил отец. Увидев, что сражаться не собираюсь, он тут же отпустил меня и сам сел на колени перед вдруг ожившей девушкой. Это была не Виви. Да, она выглядела, как бывшая подруга: волосы, фигура, черты лица… Но глаза больше не были небесно-голубыми. Они заметно потемнели, наполнившись глубоким синим оттенком. Девушка глотала ртом воздух и часто моргала, глядя в потолок. Отец склонился над ней и как обезумевший стал повторять: – Фрида! Фрида! Происходящее выглядело настолько неестественно и жутко, что по коже поползли липкие мурашки. Не верила глазам, а в голове не укладывалось, что только что освободила кого-то от Тьмы. Мои мысли развеял звонкий удар пощечины. Я даже отступила на несколько шагов, увидев, как очнувшаяся девушка с силой хлестнула моего отца по лицу. – Как ты посмел вмешать в это Асту?! – Я не узнала голос Виви. Обычно звонкий и тонкий, сейчас он звучал значительно ниже, а от слов веяло холодом. Этот тон даже спустя девять лет узнала безошибочно. На глаза навернулись слезы, но заставила себя их проглотить и гордо вскинула подбородок. Не верю. Не может такого быть! – Я знал, что она справится. Кто, если не наша дочь? – оправдывался отец, и это выглядело безумно странно. Обернулась на Ригана и увидела полное недоумение на его лице. Господин Дагер тоже не понимал происходящего и наблюдал за невероятной сценой воссоединения, изумленно округлив глаза. Но нам всем пришлось отвернуться, когда ректор, ни капли не смущаясь, обнял ожившую девушку и крепко поцеловал. – Аларик, это тебе тоже придется объяснять легионерам, – спустя какое-то время недовольно протянул господин Дагер. – А что делать со студенткой… – Я не студентка, Киан. – Девушка поднялась, опершись на руку отца, и спокойным уверенным взглядом посмотрела на главу Совета. – И я пойду с вами. Господин Дагер улыбнулся одними уголками губ и склонил голову набок. – Знаю, Фрида. Тебя невозможно не узнать даже в другом обличье. Но что будем делать с погибшей студенткой, тело которой вы так удачно позаимствовали? В комнате повисла тяжелая тишина. Господин Дагер не сводил взгляда с моего отца, пока тот задумчиво разглядывал носки своих ботинок, так и не выпуская руку моей мамы… Он получил, что хотел. Положил на алтарь своей цели не одну невинную душу, погряз в крови, выложил костями дорогу к мечте. И вот теперь, когда он воссоединился с той, которую так долго пытался вернуть, ему нет дела ни до судьбы академии, ни до студентов, ни даже до своей собственной жизни. Все ради любви. Так, кажется, он сказал? Я же не могла оторвать глаз от девушки, что крепко держала руку ректора в своей. Это больше не Виви, но и мать я в ней признать пока не способна. Хотя черты Фриды определенно проскальзывали не только в голосе и взгляде, но и в манере держать себя, в мимике… Она заметила мой взгляд и ласково, тепло улыбнулась. В горле встал горький ком, а в мыслях за секунду пронеслись те ужасные годы, которые прошли в тоске, страхе и ненависти к себе. Поверить не могу… Все это время она всегда была со мной. – Родители Вивьен не должны узнать, что их дочь погибла, – решилась высказаться я, чем сразу привлекла взгляды всех собравшихся. – Она – единственный ребенок. Это убьет их. – Но и оставлять Фриду в академии нельзя, – напомнил ректор. – Другие студенты поймут, что что-то не так. Господин Дагер округлил глаза и прошелся по каждому из нас холодным взглядом. – Вы хотите врать родным девочки? Скрывать преступление? Это незаконно! – А законно ли возвращать погибших к жизни, Киан? – встряла в спор моя мать, и я отчетливо узнала в чужом голосе родные нотки. – Если нет, может, покончим с этим раз и навсегда? Могу сама выйти в окно, если это всем вам облегчит жизнь. Тогда ни у кого не будет проблем с законом. От такого заявления опешили все. Даже Риган не сдержал возмущения: – Зачем?! Неужели было мало смертей? Господин Дагер посмотрел на сына как на предателя. Шумно вздохнул и развел руками: – Тогда ваша теория должна быть идеальной. Я не хочу быть соучастником, если правда раскроется… – Ничего не раскроется, – уверенно отрезала моя мать. – Просто ко всем прочим обвинениям Аларика добавьте связь со студенткой. А я останусь в темнице вместе с ним, чтобы разделить наказание, которого тоже заслуживаю. – Вы хотите опорочить девочку отношениями с ректором? – Брови господина Дагера изогнулись, выдавая удивление. – Зато это сохранит иллюзию, будто она жива. Или есть другие предложения? Все молчали, дожидаясь решения господина Дагера. Он задумчиво переводил взгляд то на отца, то на меня, то на Ригана, который тоже оказался на нашей стороне. – Ладно, – наконец выдохнул мужчина. – Я тоже против новых смертей и скандалов. Пусть будет по-вашему. Но учтите: если во время допроса выяснится, что… – Обещаю, никто ни о чем не узнает. Смерть этой девушки останется тайной, – склонила голову Фрида, а я восхитилась ее непоколебимой решимостью и уверенностью. – А даже если что-то пойдет не по плану, Киан, я никогда не позволю обвинить тебя. Господин Дагер по-доброму улыбнулся и чуть поклонился моей матери. – Фрида, ты совсем не изменилась. – Как и ты. – Никогда еще улыбка на лице Виви не выглядела так искренне. Очень скоро старшие охотники обговорили последние детали, и было решено прямо сейчас отправиться к легионерам. Ни отец, ни моя мать не сопротивлялись, когда господин Дагер наносил им на запястья руны пут. Это заклинание не позволит им колдовать и не даст сбежать. Глава Совета разбил об пол уже знакомый артефакт быстрого переноса, но дал время попрощаться – к легионерам мы с Риганом не отправимся. Отец так и остался стоять у сияющего зева, а мать сделала несколько шагов мне навстречу. – Киан, – она остановилась возле меня и обернулась к главе Совета, – у меня есть просьба… – Слушаю, – снисходительно ответил он, и я заметила на лице мага легкую улыбку. Кажется, раньше наши с Риганом родители были хорошими друзьями. – Защити Асту, – выдохнула она дрогнувшим голосом. – Если моя дочь и правда первая темная чародейка… – Совет сделает все для ее опеки, – заверил господин Дагер и поклонился нам обеим, выказывая уважение. – Тем более девочка способна лечить темератов. Она – самое ценное, что сейчас есть у Империи. Фрида довольно улыбнулась и обернулась ко мне. Едва наши взгляды встретились, я больше не видела перед собой Виви. Синие, такие же, как мои, глаза было невозможно не узнать. Они смотрели с теми же теплом и любовью, что и девять лет назад. – Я всегда буду тобой гордиться, Аста, – сказала она и утерла с моей щеки выступившую слезу. Мы обнялись, а я крепко зажмурила глаза. На эти несколько секунд я забыла обо всех ужасах, что приключились со мной, выкинула из головы все страхи и боль. Я обнимала маму и видела ее такой же, как в детстве, – высокой, темноволосой, с ярко-синими глазами. – Надеюсь, когда-нибудь ты простишь меня и отца и сможешь исправить наши ошибки, – отпуская меня из объятий, обронила она. – Мы почти разрушили этот мир, но ты, наша дочь, верю, поможешь ему восстановиться. Она нежно сжала мою ладонь, а потом вслед за отцом и господином Дагером исчезла в портале. – Я совсем запутался, – в резко опустевшей комнате раздался голос Ригана. Я спешно утерла слезы и обернулась к нему. Охотник уже сидел на заваленном шкафу, но все еще прижимал к груди раненую руку. Я улыбнулась сквозь слезы и опустилась рядом с ним. – Это долгая история, – произнесла, переплетя наши пальцы. – Обязательно расскажу все, как только мы покажем тебя лекарям. Риган хрипло рассмеялся и здоровой рукой поймал мой подбородок, заставив взглянуть ему в глаза. – Знаешь, кое в чем я беспрекословно согласен с отцом, – вдруг заявил он и ближе склонился ко мне. – И в чем же? – плохо сдерживая улыбку, выдохнула ему в губы. Он прижался своим лбом к моему и, прежде чем поцеловать, произнес: – Ты действительно самое ценное, что есть у Империи. Ты – самое ценное, что есть у меня. Эпилог Академию я окончила досрочно. Новый ректор поставил мне высший балл за практику, которую проходила по-своему – излечивала темератов от метки Тьмы. Эйлин была первой, кого исцелила, и я никогда не забуду то счастливое сияние в лазурных глазах подруги. В середине зимы она вернулась доучиваться на мастера зелий в свою прошлую академию, но пообещала, что мы обязательно еще встретимся. – Думаю, темные чародейки тоже нуждаются в хороших эликсирах, – подмигнула Эйлин, когда мы с Риганом провожали ее в зале порталов.