– Ты что творишь? – одними губами прошелестел он, выпучив серые грозовые глаза. Я же без зазрений совести оттянула воротник платья и спрятала ворованный бланк под одеждой. Глаза Ригана округлились еще больше, а челюсть отвисла. – Ключи? – из глубин коридора донесся второй голос, который постепенно приближался. – Они разве не у тебя? Пока Риган бесшумно левитировал опустевшую на один лист папку на законное место, я выхватила из ближайшего шкафчика с зельями, на котором не было замка, случайный пузырек. Напарник, который неожиданно превратился в соучастника, вопросительно уставился на меня и потряс ладонью, указывая то на меня, то на прозрачный ящик. – Нет, они не у меня! – опять крикнули за дверью, а я раздраженно закатила глаза. Подумать только. Нашу шкуру спасает пустая перепалка, которую можно было решить в секунду. Дверь-то открыта. И, кажется, об этом догадалась не только я. – Тогда дерни ручку! Там открыто! – Сюда! – шикнула, ныряя под стол. Риган бесшумно перепрыгнул через столешницу и забился в тесное укрытие рядом со мной. Моя коленка уперлась ему в грудь, а его голова легла мне на плечо. Я попыталась сменить неудобное положение, но дверь резко отворилась. Звуки шагов отдавались то в одном, то в другом конце комнаты, будто вошедший наворачивал круги просто для разминки. От одной стены к другой, от стеллажа с папками к столу. Я даже запаниковала, решив, что мы оставили какие-то улики, и тело затопил жар. Тьма внутри взвилась от нетерпения, кончики пальцев зудели от черной магии, что рвалась наружу. Голос внутри нашептывал, что могу укрыть нас в тенях, спрятать под покрывалом мглы… Но я не рискнула испытывать судьбу и всеми силами прогоняла назойливый зов. Пока хозяйка кабинета бродила от стеллажа к стеллажу, я боялась дышать и ловила каждый вздох, чтобы тот не разразился громом среди тишины кабинета. Страх кипел адреналином, обжигал обезумевшее сердце. Риган, кажется, чувствовал то же самое. Я коленкой ощущала, как под ребрами трепещет его сердце. Со стыдом осознала, что и парень мое слышит просто отлично, ведь его голова покоится на моей груди. Я вздрогнула, когда что-то с хлопком упало на столешницу, под которой мы прятались. Риган попытался повернуть голову, чтобы взглянуть мне в лицо, но малейшее движение вызвало шорох ткани. Боясь быть разоблаченной, тут же накрыла его голову ладонью, этим жестом молчаливо прося не двигаться. Он все понял и замер, но руку я отнимать не спешила. Боялась пошевелиться лишний раз, а потому позволила пальцам зарыться в короткие жесткие пряди. Сердце гремело громче шагов так неудачно вернувшейся медицинской сестры, но я отчетливо разбирала все ее перемещения. И когда та приблизилась к столу, оцепенело вжалась спиной в угол, будто это могло меня спасти. Однако когда женщина, собираясь присесть, отодвинула стул, ничто не помогло скрыться. Даже чары невидимости, которые попытался наложить на нас Риган, сработали с издевательским хлопком. Глава 14 На ковер к ректору мы направились под аккомпанемент ругательств. Крики старшей лекарки стянули к кабинету столько народу, что слабая надежда замять конфликт умерла еще в зачатке. Всю дорогу медичка бранила нас и клялась добиться самой суровой кары за преступление, которое мы совершили. Те же гневные речи женщина толкала и в кабинете отца, при этом так яростно жестикулируя и брызжа слюной, что к концу тирады ее лицо раскраснелось и заблестело от пота. Отец слушал молча и иногда кивал, показывая, что заинтересован в беседе. Он дал пострадавшей выговориться, а затем пообещал, что накажет провинившихся студентов со всей строгостью. Едва за разъяренной медичкой захлопнулась дверь, комната погрязла в тяжелом молчании. – Ну, – протянул ректор, переводя на нас бесцветный взгляд, – и зачем вы вломились к госпоже Брокк? Краем глаза глянула на Ригана, и по коже тут же прополз неприятный холодок. С того момента, как нас поймали, он не сказал ни слова. Поник, стал бледнее серых, унылых стен госпиталя, приклеил потемневший взгляд к полу и будто проглотил язык. Даже медные волосы, казалось, немного выцвели и потускнели. Я тяжело сглотнула, ощутив укол совести. В конце концов, это ведь по моей вине Ригана поймали. Залезть в кабинет старшей сестры было моей безумной идеей. – Вы будете стоять здесь, пока не признаетесь. – Угроза зазвенела в ректорском голосе стальными нотками. – Или думали, все сойдет с рук? От последних слов отца тут же встрепенулась и крепче сжала в ладони флакон, украденный из кабинета госпожи Брокк. Я и думать забыла о том зелье, что спонтанно и абсолютно бездумно выхватила с полки! Пузырек был настолько мал, что никто до сих пор не заметил, как прячу его под плотно стиснутыми пальцами. А сама так погрязла в мыслях о поиске выхода, что забыла о самом очевидном из них… – Вот. – Я раскрыла ладонь, явив взгляду отца прозрачный пузатый пузырек. Мои глаза не успели даже скользнуть по бирке, привязанной к пробке, а ректор уже левитировал ворованный эликсир к себе на стол. Краем глаза заметила, как Риган взметнул на меня удивленный взгляд. Впервые за время нашего «ареста» он ожил, но я не спешила отвечать на его немой вопрос. Даже голову не повернула, боясь, что в этой молчаливой беседе отец заподозрит новый обман. – Слабительное зелье? – вслух прочитал ректор наименование украденного лекарства и окинул нас укоризненным взглядом. Я боялась, что он догадается. Поймет, что зелье – лишь прикрытие, а настоящая причина проступка кроется в другом. Скомканный документ, на котором значилось имя Фрая, все еще прятался у меня под платьем и обжигал кожу. Пальцы тянулись к ткани, ужасно хотелось ее расправить или накрыть ладонью. Вдруг все-таки где-то торчит клочок бумаги? Но я сцепила руки в замок позади спины и опустила голову, чтобы скрыть горящие щеки. Отец воспринял это как проявление стыда, а не попытку утаить ложь. Довольно усмехнулся и откинулся на спинку кресла. – Планировали вывести из строя сильных противников? Подмешать слабительное в еду? Мы с Риганом молчали, понурив взор. Оба боялись разрушить хрупкую легенду и навлечь на себя ректорский гнев. – Баллы нужно набирать своими стараниями, а не обманом лишать оценок других, – тем временем читал нотации отец. – Кстати, господин Дагер, сколько заказов за сегодня вы успели исполнить вместе с госпожой Навье? Я не удержалась и вскинула на отца возмущенный взгляд. Уж очень явственно в его голосе звучали издевательские нотки. Наверняка ведь знает, что мы весь день не просто так провели в лазарете! – Господин Френель, – вторя моим мыслям, оправдывался Риган, – Аста повредила руку на тренировке. Я не стал рисковать и лезть в заказы. Оценивающий взгляд ректора скользнул по мне. – Как и госпожа Брокк, я сомневаюсь, что состояние Асты настолько плачевно и она не смогла бы взяться за простейшее задание. Скажем, первого уровня сложности. Блеклые глаза глумливо сверкнули, а я едва не взвилась от возмущения. Именно на самом легком задании я и получила свою метку Тьмы! И отец об этом прекрасно знает! – Надеюсь, вы понимаете, что придется понести наказание, – протянули из-за ректорского стола. – Я бы мог назначить вам отработку. Куда вам больше хочется? Мыть посуду или мести аудитории после занятий? Издевка в голосе ректора мешалась с неприкрытым весельем. А я тем временем ощущала себя как на иголках. Вот чего точно не хватало, так это по вечерам подменять уборщиц и кухарок! У меня ведь так много времени! Целое море! Почему бы не провести драгоценные минуты в компании грязных кастрюль или пыльных подсобок? Риган моих терзаний не разделял, а потому отец быстро изменился в лице. Немногочисленные морщины вокруг глаз и на лбу стали резче, они жесткими линиями впились в кожу. Брови низко нависли над недобрыми глазами, а деланая улыбка не сулила ничего хорошего. – Пожалуй, я сжалюсь над вами. – В голосе ректора притаилась угроза. – Не заставлю махать швабрами и метлами. И даже не запру на кухне. Обойдемся только штрафными баллами. Риган тут же вскинул голову и едва удержался на месте, чтобы не сделать порывистого шага к ректорскому столу. – Господин Френель, – начал он, но отец договорить не дал. – Вы хотите сказать, что наказание несправедливое? Думаете, почему штрафую лишь охотника, но ничем не ограничиваю темерата? Я напряглась и крепко сцепила челюсти. Меня нечем наказывать, а единственное, что можно отнять, – время. Одно неаккуратное слово Ригана, и вместо поисков исцеления пойду танцевать с метлой вдоль пыльных коридоров. Отец почувствовал мое волнение и, ухмыльнувшись, вновь обратился к Ригану: – Я могу разделить наказание, если вдруг выяснится, что не вы виноваты в случившемся конфузе. Тогда получите в разы меньше штрафных баллов, а госпожа Навье заслуженно отправится на отработку. Вы ведь понимаете: совсем без санкций оставить вас как соучастника не могу. Вопрос лишь в доле вины… Это несправедливо. Отец играл чувствами, искренне наслаждаясь чудным зрелищем, – с каждым словом мое лицо все сильнее перекашивалось от гнева. Но и сделать я ничего не могла, ведь ректор прав. Я зачинщица и главная виновница, а Риган – жертва моего порыва. Всего пара слов Ригана, и баллы останутся при нем ценой моего времени, что обратится в пыль. Риган молчал недолго, но за эти короткие мгновения сердце чуть не сломало ребра. Билось о них с такой силой, что казалось, его удары слышит каждый в этой комнате. – Нет, господин Френель, – наконец произнес Риган, а мое сердце утонуло в холодной Тьме, что накатывала волнами. – Я не могу сбросить свою вину на другого человека. Я не верила ушам. Отец тоже подозрительно подобрался и прищурился. Даже чуть склонил голову набок, будто пытаясь разглядеть ложь. – Это я попросил Асту влезть вместе со мной в кабинет госпожи Брокк. Вы правы, я собирался подкосить соперников, чтобы выиграть время и забрать лучшие заказы. От такого поворота событий у меня даже перед глазами поплыло. Вновь увидела тени, вьющиеся за спиной отца, рассмотрела его недовольный взгляд. – Вы уверены, господин Дагер? – с нажимом уточнил ректор, подарив охотнику последний шанс на спасение своего личного дела. Однако Риган за брошенную соломинку не ухватился. Расправил плечи и спину, вздернул подборок и решительно кивнул. Во мне будто что-то оборвалось. Дыхание расширило онемевшие легкие, и я едва удержалась от шумного вздоха облегчения. – Что ж, – помрачнев, заключил ректор, – тогда вам, господин Дагер, и нести всю ответственность. Минус сто баллов. Свободны. От услышанного я потеряла дар речи. Сто баллов?! Да некоторые за всю практику столько не набирают!