Быстро обследовал город и нашел здесь для себя любимые местечки и Медников. Он отказался от французского имени, обзавелся светло-бежевой парой, шляпой-канотье и изящной тросточкой и возвращался в Модягоу уже в сумерках. Его рассказы о дневных похождениях были связаны исключительно с Новым городом и Затоном – левобережной частью Харбина. Почти все свое время старый сыщик проводил в тихих кафе за шахматами. Осама Масао исчез из команды еще до приезда в Харбин: молодой разведчик сразу после пересечения границы вернулся под крыло отца. Скорее всего, как предполагал Агасфер, он покинул Харбин, не дав себе труда даже попрощаться. Уделяя много времени прогулкам на пару с Марией, Берг находил время и для одиночных деловых вояжей по Харбину, всякий раз стараясь ускользнуть из особняка в Модягоу незаметно. Его одиночные «рейды» имели цель разыскать Осаму-старшего. А это было нелегко: не подойдешь же к первому полицейскому или японцу в штатском – их в Харбине было необычайно много – с вопросом: не видали ли вы где-нибудь поблизости шефа императорской спецслужбы? Но старый разведчик не был бы таковым, если бы не умел искать нужных ему людей. Агасфер знал, что непосредственной разведкой в России занимались Третье и Пятое отделения Императорского Генерального штаба Японии. Знал он и то, что Осама руководил одной из структур именно Третьего отделения. Не было для Берга секретом и то, что по сложившейся традиции, японская разведка на местах предпочитает окружать себя многочисленными патриотическими обществами, внешне не имеющими к «рыцарям плаща и кинжала» никакого отношения. Для поисков нужного человека этого было достаточно. Кроме того, Агасферу были известны и некоторые привычки Осамы – из тех, что с годами, как правило, не исчезают, а лишь укрепляются. Для начала Агасфер определил для себя район Нового города, где было больше всего скромных вывесок различных японских обществ. Потом раздобыл на местной толкучке в китайской части Харбина полковничий мундир Императорских военно-морских сил Японии. Но поскольку мундир имел весьма непрезентабельный вид, пришлось сшить по его образцу и своей мерке у местного портного шикарную обновку. Осталось вооружиться небольшим, как у всякого приезжего, саквояжем, и с озабоченным видом фланировать по выбранному им району в поисках нужного ему жандарма[60]. Поиски надолго не затянулись. Однажды Агасфер заметил молоденького жандарма с лейтенантскими нашивками. Лейтенант был тут же им остановлен: – Послушайте, лейтенант, я только что приехал. Был бы весьма признателен вам за помощь… – Слушаю вас, господин полковник! – вытянулся лейтенант. – Мне срочно нужно попасть в здешний филиал Третьего отделения, – понизив голос, доверительно сообщил Агасфер. – Но черти бы меня взяли, если я запомнил адрес! У лейтенанта не возникло и тени сомнения. – Готов проводить вас, господин полковник! Это совсем недалеко. – Достаточно будет и адреса, – улыбнулся Агасфер. – Мне нужен адрес и вывеска, под которой здесь служат мои коллеги! Лейтенант назвал адрес и присовокупил, что на дверях Харбинского филиала Третьего отделения красуется табличка: «Служба военных перевозок». Поблагодарив, Агасфер повернул в указанном направлении, но, пройдя несколько шагов, развернулся и отправился на поиски нужного ему магазина. Появляться в Третьем отделении в военной форме, но без соответствующих документов было безумием. Не прошло и четверти часа, как ему попался магазин с вывеской «Одежда для состоятельных господ». Берг, не особо привередничая, выбрал себе темно-серую пару и сразу проследовал в кабинку для примерки. Там он сменил мундир военного моряка на штатский костюм и дополнил новое обличье мягкой шляпой. Приказчик, приветствовавший у входа в магазин морского офицера, ничуть не удивился подобному «маскараду»: в Харбине видывали и не такое! Расплатившись, Агасфер отправился по подсказанному жандармом адресу и без труда нашел скромную вывеску «Служба военных перевозок». Внутрь он заходить не стал, а выбрал на бульваре лавку, с которой мог видеть всех входящих и выходящих. И принялся терпеливо ждать. Несколько дней дежурств на этой лавке не принесли Бергу удачи. В «Службу военных перевозок» заходило великое множество людей. Не меньшее количество военных и штатских выходило из ее дверей и тут же растворялось в толпе – но Осамы так и не было. Нынче, после разговора с Ханжиковой, Агасфер снова направился на осточертевшую ему скамью, решив про себя, что, если поиски Осамы сегодня снова не увенчаются успехом – стало быть, он мог быть неожиданно вызван в Токио или куда-либо переведен. Прошел час, другой. Берг сменил точку наблюдения и промаялся на другой скамейке еще полтора часа. До истечения крайнего срока ожидания, который Агасфер сам себе поставил, он наконец-то увидел того, кого разыскивал. Осама в штатском костюме с озабоченным видом вышел из здания и быстро зашагал по тротуару. Агасфер, отпустив «объект» подальше, не спеша двинулся следом, сохраняя дистанцию наблюдения не менее 300 шагов. Потерять Осаму Берг не боялся: он достаточно подробно изучил «парадную» часть города и был уверен, что центральные улицы не таят в себе хитрых проходных дворов. К тому же Осама шел не «проверяясь» по части возможного наблюдения за собой. Берг и не удивился, собственно говоря, когда Осама, не оглянувшись, вскоре нырнул в дверь шикарного ресторана. Улыбнувшись про себя, Берг зашел следом, безошибочно проследовал к стойке бара и положил здоровую руку на плечо посетителя, торопливо глотающего двойной бурбон. – Разрешите составить вам компанию, Осама-сан! – поприветствовал он поперхнувшегося было разведчика и выразительно поглядел на бармена. – Два двойных бурбона, любезный! Первый стакан этого господина вы можете тоже записать на мой счет! – Быстро же вы меня разыскали, Берг! – сориентировался старый разведчик. – А я, признаться, всего лишь хотел дать вам побольше времени на отдых, и через недельку планировал сам заскочить к вам в Модягоу! – Неужели? – поднял брови Агасфер. – А мне показалось, что вы просто забыли, Осама-сан, что еще на станции Забайкалье, на русской территории, где все персонажи разыграли прекрасный спектакль, я настоятельно просил вас о возможно скорой встрече… К тому же мне необходимо детально отчитаться перед вами о поездке и решить весьма важный для меня вопрос. – Ну, о поездке мне достаточно подробно рассказал Масао, – пожал плечами японец, принимая от бармена второй стакан. – В что касается остального… Разве вы еще не поняли, что я всегда держу свое слово? Вы – вольная птица, Берг! Хотя, наверное, мне стоило бы поподробнее расспросить вас кое о чем! – О чем же, Осама-сан? – Например, о налете на наш конвой с золотом красных кавалеристов – уже после того, как ваш эшелон укатил в сторону Хайлара. – Не понимаю, о чем вы? – Не понимаете? К счастью, большевикам удалось отбить только три грузовика. Остальные успели доехать до границы. – Вам лучше поговорить об этом с сыном, генерал! Он наверняка подтвердит, что после освобождения Андрея у меня не было никаких контактов с властями Читы. И я просто не мог знать – когда большевики дадут нашему эшелону зеленый свет. – Вы всегда умели обеспечивать свое алиби и непричастность к неприятным для императорской разведки эпизодам, Берг! Именно поэтому я повторяю: вы свободны! – Благодарю. А то, знаете ли, получив шифровку от генерала Озамы в Урге, я что-то засомневался в этом. Впрочем, раз вы подтверждаете мою отставку, остается решить последний вопрос – и я вас больше не обеспокою! – Последний вопрос? – Золото, Осама-сан! Я передал в руки японских спецслужб больше сотни ящиков. Иначе говоря, обогатил казначейство вашей страны на две с четвертью тысячи канов[61] золота. И я хочу получить свои премиальные. Свою скромную долю, только и всего! – По-моему, перед началом поездки вы отказались от вознаграждения в виде процентов, – пробормотал Осама. – К тому же большевикам удалось отбить у нас почти треть нашего трофея! – Я и сейчас не претендую на личное вознаграждение, Осама-сан. Вы, наверное, не слишком внимательно слушали Масао. Или он не посчитал нужным сказать, что, помимо 102 ящиков с золотым запасом Российской империи, умыкнутых несколькими негодяями, на дне вагонов-хопперов было 13 ящиков золота, добровольно переданных мне жителями маленького блокпоста в России. Они отдали его мне с условием: я должен построить часовню! Я поинтересовался здесь местными ценами и считаю, что часовню вполне можно построить и в Харбине! Для этого нужно чуть меньше двух канов золота – или их эквивалента в любой валюте. Осама-сан, я ведь говорил вам об этом во время встречи на границе! Извините, но забыть про это с вашей стороны просто непорядочно! – Да-да, я что-то припоминаю. Но тут есть проблема, Берг… Сейчас наша агентура в Чите пытается раскрыть тайну неожиданного появления у границы конной полудивизии Блюхера. Надеюсь, что никаких свидетельств вашей причастности к этому не будет найдено. Очень надеюсь, Берг! Тогда мне гораздо легче будет решить вашу проблему… – Никаких проблем, Осама-сан! – решительно заявил Агасфер. – То, что я прошу и даже требую, – это сдержать слово чести японского офицера! Два кана из 2,5 тысяч канов! По сравнению с общим объемом – крупица в целой горе золота! Я мог бы и не брать того золота с полустанка – это был огромный риск для меня, для экспедиции и для вашего сына, черт возьми! Договорившись о погрузке дополнительного золота, я вступил в сговор с отпетыми негодяями. И если бы русская контрразведка нас поймала и как следует прижала негодяев, они наверняка рассказали бы об этом «довеске»! – Я все понимаю, Берг! Но поймите и вы меня! Тогда, при встрече вашего «золотого эшелона», получилось слишком много шума – в том числе и визга американцев, сопровождавших свое золото! Поверьте, нам стоило большого труда погасить этот поистине международный конфликт. И, признаться, в пылу этой свары, я не смог доложить о вашей просьбе своему начальству. Тем более что пришлось оправдываться на потерянное в результате налета большевиков золото. Все уже оприходовано – до последнего моммэ[62]. Оприходовано и вошло в многочисленные отчеты и бумаги, одна из которых, не сомневаюсь, легла на стол императора. И теперь вы предлагаете мне сказать начальству: «Ах да, я совсем забыл…» Понимаете, как это будет выглядеть, Берг? – Не понимаю и понимать не хочу, Осама-сан! Мы с вами офицеры, и наше слово должно быть словом офицерской чести, а не признаком забывчивости пьяного завсегдатая баров! Осама поднял на Агасфера тяжелый взгляд – взгляд мгновенно протрезвевшего человека. Помолчав, он тихо сказал: – Вы только что нанесли мне оскорбление, Берг! Оскорбление вдвойне тяжкое оттого, что оно произнесено моим подчиненным, агентом. И к тому же иностранцем. – Вот как! Вы мне решили напомнить о том, что я гэйдзин, и могу ходить перед вами только на цыпочках?! А могу ли я напомнить о том, что только благодаря мне вы вновь увидели своего сына живым и здоровым? Не имеющим неприятностей от грубого нарушения «кодекса чести» сотрудника императорской спецслужбы? – Что вы несете, Берг? – опешил Осама. – Да-да, я имею в виду не только давнее шанхайское приключение Масао, влюбившегося в помощницу русского террориста Салныня и едва не сбежавшего с ней. Ваш сын, видимо, позабыл рассказать вам о своей безответственной «самодеятельности» в Урге? О том, что утерял важный фрагмент карты, на которой было обозначено место захоронения части золотой казны Унгерна? 26 или 28 ящиков золота, Осама-сан, которые я мог бы легко найти. Мог бы – тем более этот клад зарыт всего лишь в 150 верстах от Хайлара. Четыре часа пути на автомобиле со стороны границы, Осама-сан! Масао, конечно, чистокровный японец, разведчик и сын разведчика! Ха-ха, я слышал, как свистели и улюлюкали в Урге местные оборванцы, когда капитан разведки Японии Осама Масао, потеряв бесценную карту, бегал по Урге абсолютно голым, в сопровождении своры голодных псов! Я, в конце концов, мог бы оставить его в читинских застенках Госполитохраны! Вытащить оттуда всех своих товарищей – кроме него! А негодяи, которые за краденое золото без колебаний убили два десятка своих же солдат и заразили холерой столько же несчастных работяг, таскавших для вас это золото, с удовольствием приняли бы его в свою компанию! Потрясенный Осама молчал, катая между ладонями пустой стакан. Агасфер, успокоившись так же быстро, как и взвинтился, допил свой бурбон, бросил на стойку купюру и, не прощаясь, направился к выходу. Осама догнал его через несколько десятков шагов, усадил на скамейку. – Простите, господин Берг! Поверьте, я ничего об этом не знал! Простите – видимо, я больший гэйдзин, чем вы… – Больший гэйдзин? Оригинально! – Агасфер сделал попытку встать, но собеседник, вцепившись в него мертвой хваткой, удержал его. – Да успокойтесь, Осама, я не собираюсь доносить о «художествах» Масао руководству Третьего отделения! Отпустите меня, говорю, на нас и так обращают внимание! Или мне нужно треснуть вас по голове своей железной рукой, чтобы вы отстали, наконец?! – Я хочу, чтобы вы забыли о моих словах, господин Берг! Я действительно много пью в последнее время, и вы правы, что напомнили мне об этом. Я еще раз прошу прощения! – Ладно, забыли, – буркнул Берг, отодвигаясь от собеседника. – Я сам, черт возьми, построю эту часовню. Продам дом в Шанхае, наскребу как-нибудь. Я попрошу немного золота у Безухого, вот! Но слово чести русского офицера сдержу! – Не унижайте меня лишний раз, господин Берг! Признаюсь: я не забыл о нашем разговоре на границе и позже пробовал поговорить на эту тему с генералом Озавой. Но тот не стал меня слушать. Я не хочу, не имею права передавать вам его слова – они были обидны и несправедливы. Но, клянусь, я еще раз попытаюсь напомнить ему об офицерской чести, даже если он тут же отправит меня в отставку по негативным обстоятельствам! Кстати, он нынче здесь, в Харбине! – Не нужно таких жертв, господин Осама! – устало поднял руку Агасфер. – В конце концов, вы отпустили меня, как и обещали. Прощайте, господин Осама! Встав, он пошел по бульвару. – Господин Берг, я навещу вас завтра или послезавтра, – крикнул вслед Осама. Агасфер обернулся. Вид у японца был как у сдувшегося воздушного шарика. Махнув рукой, Агасфер ничего не сказал и пошел дальше. Неторопливо шагая по улицам и проспектам Нового города, Берг думал о том, что безнадежно стареет: его встреча с Осамой была изначально обречена на провал. По неписанным правилам разведки, его непосредственный шеф должен был сразу после встречи с вернувшимся с задания агентом потребовать письменного отчета о поездке, совместного анализа сделанного и того, что сделать не удалось. Ничего этого не было – Осама-старший просто избегал его. Это было верным знаком того, что японец и не думал выполнять предложенные им же условия. А он занялся мальчишеством с переодеванием, выслеживанием и долгим ожиданием встречи… Возвращаться домой не хотелось, и Агасфер повернул в сторону набережной реки Сунгари. Он помнил историю Харбина, этого русского островка в далеком Китае. Для многих местных обитателей и приезжих город, возведенный некогда по приказу императора Николая II на маньчжурских болотах, в каком-то смысле был знаковым. Побратимом другому городу – возведенному по приказу другого императора, Петра I, на невских болотах. Харбин строили по проекту петербургских архитекторов, а освященный лес для первых его церквей везли сюда из Вологды. Первоначально Харбин задумывался как временное пристанище для тех, кто строил и охранял Китайскую Восточную железную дорогу, но время расставило все по своим местам. Уже в 1917 году в Харбине постоянно проживало около 100 тысяч русских – намного больше, чем китайцев. Очень скоро город стал крупным центром всего Северо-Восточного Китая. За раздумьями и воспоминаниями Агасфер добрался до набережной, в этой части города закованной в гранит. Он еще спускался по широким ступеням, а лодочники, заметив явного клиента, уже привстали в своих лодках, некоторые бросились навстречу, подняли изрядный шум, расхваливая каждый свое суденышко. Агасфер кивнул первому же лодочнику, и тот смахнул метелкой со скамеек красноватый песок, постелил накидку, расшитую традиционными драконами и протянул руку, помогая пассажиру взойти на свой «дредноут». Остальные лодочники как по команде тут же стихли и снова уставились на набережную в ожидании своих клиентов. Взявшись за весла, лодочник с улыбкой поинтересовался: господин желает просто покататься по реке или его нужно перевезти на левый берег? Агасфер кивнул: туда. Лодочник предупредил: нынче будний день, и почти все лавки и магазинчики на другом берегу закрыты. К тому же дело под вечер, и скоро на реке станет прохладно и зябко. Клиент пожал плечами: он был намерен просто посидеть и подумать в тишине. Весь левый берег был уставлен скамейками, навесами и столами разной величины. В праздничные и воскресные дни тут носилась бы орда мальчишек, предлагающих отдыхающим сувениры, русские бублики и китайские сладости. Порадовавшись, что выбрал правильное место для тихих размышлений, Агасфер смахнул платком неизбежную красную пыль с огромного валуна и, пренебрегая скамейками, сел на него. – Я могу подождать господина, – крикнул с лодки китаец. Агасфер утвердительно кивнул, и лодочник тут же блаженно вытянулся на одной из скамеек: нынче ему повезло: пятачок сюда, пятачок обратно, плюс время ожидания. Его дети сегодня будут сыты, а жена довольна! Агасфер же, тут же забыв о лодочнике, обхватил колени здоровой рукой и уставился в небо. Похоже, очень похоже на Россию. Только вот небо здесь было другим, не ярко-синим, а каким-то белесым. Желтая река и бледно-голубое, до молочного оттенка небо. Непривычно… И климат Маньчжурии по сравнению с Россией был другим. Говорили, что здесь очень морозные, почти бесснежные зимы и жаркое, почти без дождей лето. И все же именно здесь возник новый русский город, маленький кусочек старой России. Агасфер хмыкнул: недаром, ох недаром часто стали в последнее время перешептываться Андрей и Медников. Им здесь явно нравилось, хотя и прожили тут путешественники всего-то две недели. А три недели назад над ними было совсем другое небо. Вокруг слышалась тоже русская, но с командными или крикливыми интонациями речь. Три недели назад нужно было думать, что и где можно сказать, а о чем и заикаться не следует. Начинать каждое утро с размышлений о том, как бы не попасть в жернова большевистской власти… Здесь большевики пока не прижились – но кто знает, что будет дальше? Итак, Мария Ханжикова.