– По путям и в тупиках шляется много всякого сброда, Андрей. Люди в Чите голодают, многие ищут – что плохо лежит. А тут железная дорога: в вагонах всегда можно чем-нибудь разжиться. Не продуктами, так тем, что можно продать на толкучке. Если появятся налетчики, то Безухий в одиночку может с ними не справиться, так что оставайся! Кстати, поможешь Ху спрятать пулеметы. Полагаю, лучше всего закопать их в щебенку в ближайшем хоппере, только не очень глубоко. И поаккуратнее, чтобы никто не видел, хорошо? Пистолеты и карабин можно оставить в теплушке – лучше, чтобы они были всегда под рукой. – А как быть с нашим «зайцем», с Рейнвартом? – напомнил Андрей. – Если сюда придут с проверкой, то без документов его заберут… – Вот и хорошо бы! – вполголоса буркнул Медников. – Сам уходить не хочет – пусть забирают! Берг в сомнении покачал головой. * * * Рейнварт, как уже известно, был обнаружен Линем во время стоянки теплушек на станции Половина. Его отпоили остатками консервированного молока и попытались разговорить. Однако «безплацкартный» пассажир, втихаря забравшийся в теплушку еще в Тырети, вразумительных ответов не дал. – Надо было мне с вами ехать, и все! – твердил он. – Там, в первом вагоне, я «должничка» своего вроде приметил. – Какого должника? – Который полтора года назад в меня стрелял и с поезда сбросил. Вот и все, что от Рейнварта удалось добиться. «Заяц» поставил экспедицию в весьма затруднительное положение. Сдать его первому армейскому патрулю было бы, по разумению Берга, непорядочным. К тому же изгнание Рейнварта было чревато последствиями. По мнению Медникова, это было просто безумием: Рейнварт знал про золото, покоящееся под слоем щебня в двух вагонах-хопперах. – Вы же разумный человек, Рейнварт! Неужели вы не понимаете, что вы можете скомпрометировать людей, которые не сделали вам ничего плохого! – втолковывали Рейнварту по очереди Берг, Медников и даже Безухий. – Если вас обнаружат в Чите – неминуемо попадете в подвал Госполитохраны. И мы с вами заодно – как укрыватели. Если сумеем вырваться из Читы, то на границе с Китаем, в Хайларе вас все равно обнаружат. – Выгоняете, никак? – нехорошо улыбнулся Рейнварт. – Ну, давайте, гоните… Вы хороший человек, Берг, но… Не пожалейте потом! Могу только пообещать, что если мой должничок останется в Чите, я вас покину, обещаю! Намек «зайца» был вполне очевидным: из теплушки с сеном на станции Половина, он не мог не видеть погрузку золота из Холмушинских пещер. Гнать его, естественно, никто не стал. Оставалось надеяться, что неведомый должник Рейнварта едет в цепенюковском вагоне только до Читы… Но и тут надежды Берга не оправдались: наблюдение показало, что в тупике Читы – товарной никто классного вагона не покинул. Стало очевидным, что все его пассажиры намерены уехать из России вместе с грузом золота, укрытого под щебнем в хопперах. * * * – Нельзя ему в Госполитохрану попадать, – вздохнул Берг. – Он ведь погрузку золота в Половине видел! И намекал нам на неприятности. Что у него в голове – бог весть! Я у него с самой первой встречи какую-то дичинку в глазах приметил. А нынче? Переходить к нам в теплушку Рейнварт категорически отказался, так и обитает с лошадьми. Спросишь чего – молчит. Вполне мог и умом тронуться… Андрей, поди, позови его! Заросший щетиной до самых глаз, с сеном в волосах и диким взглядом Рейнварт и вправду производил впечатление не совсем нормального человека. Агасфер объяснил ему ситуацию: поезд стоит в тупике на станции Чита-Товарная, классный вагона никто не покидает. – Я с товарищами ухожу по делам в город, господин Рейнварт. Имейте в виду: железную станцию патрулируют военные и агенты Госполитохраны. Чтобы не попасться им, вам нужно до нашего возвращения спрятаться получше. Понимаете? В сене – слишком опасно: туда проверяющие лезут в первую очередь! Возьмите тулуп и полезайте в вагон со щебнем. Андрей поможет вам укрыться. Убедительно прошу до моего прихода не подавать признаков жизни – это в ваших же интересах! Ясно вам? – Ясно, чего уж там, – буркнул «заяц». – Благодарю покорно, что упреждаете. Я вас не подведу, Берг! – Вот и славно. Андрей, помоги господину Рейнварту. Теперь вы, Масао… Масао предстояло добраться до британского резидента и связаться по рации с Токио. Бергу очень не хотелось отпускать его одного, но другого выхода не было. – Оденьтесь попроще! – наставлял Агасфер. – Снимите все чистое и цивильное, поищите в багаже какую-нибудь рванину вроде той, что носят китайские поденщики. Масао, заклинаю: временно забудьте про свою самурайскую кровь! Для большевиков вы бедный китаец. Если остановят – не вступайте в споры, почаще кланяйтесь и улыбайтесь. Не вздумайте брать с собой оружие! Запомните: я смогу вас вытащить из переделки только в том случае, если патрули увидят в вас только безобидного китайца! * * * Берг, Медников и их прикрытие Линь вернулись в железнодорожный тупик уже под вечер. Андрей извелся в ожидании отца и высматривал «разведчиков» с крыши теплушки. Безухий Ху тоже переживал за старого друга, но вида старался не показывать, и подбадривал Андрея: – Твой отец мудр. Выброси тревогу из своего сердца, Didi[47], – он обязательно вернется! Берг Looshi[48] знает, что мы все без него в чужой стране подобны слепым котятам, и никогда не бросит нас без опеки! – Это ты, Ху, слепой котенок? – не выдержал Андрей. – Отец рассказывал, что в молодости ты был главарем целой шайки отчаянных разбойников! – Это было давно, – усмехнулся Безухий. – У старого волка со временем выпадают зубы. Я смело иду за твоим отцом, потому что знаю: он сильный и не бросает друзей. И я верю в него. – А если с ним что-нибудь все-таки случится, Ху? Он ведь тоже немолод. – Если Берг попадет в беду, я забуду про выпавшие зубы и буду драться за него так, как не дрался в молодости, – Безухий свирепо оскалился. – Все его враги получат по ядовитой змее в их грязные задницы! Андрей, услыхав про змей, невольно рассмеялся. Но через несколько минут все же опять полез на крышу вагона, надеясь оттуда первым увидеть возвращающегося отца. Масао вернулся из города первым, однако о результатах своего визита в британскую резидентуру ничего не сказал. Он забрался в теплушку и улегся на свою овчину, глядя в потолок и напряженно о чем-то размышляя. – Эй, на мачте! Кого высматриваем? Андрей непроизвольно вздрогнул, оторвался от бинокля, поглядел вниз – и разулыбался: внизу, у вагона стоял невесть откуда появившийся отец. Рядом с ним стояли Медников и Линь – усталые, но довольные. Андрей скатился с крыши вагона, обнял отца: – Папа, мы так беспокоились! Слава богу, ты вернулся! Ну, что удалось разведать? – Если не возражаешь, Андрей, мы сначала чего-нибудь пожуем. Со вчерашнего дня крошки во рту не было, – извиняюще улыбнулся Берг. – А потом и поговорим. Масао вернулся? – Да, пару часов назад. Ничего не рассказал, залег в сено. – Ладно, и с ним поговорим. Чем угощать будешь, сын? – Тут ходил какой-то мужик-железнодорожник. Мы купили у него котелок картошки, запекли. И консервы еще остались. Пошли в вагон, отец! Утолив голод, Агасфер уселся в раскрытой двери теплушки, достал сигару, но закуривать не стал. Повернулся к Масао: – Давайте сначала послушаем вас, Масао. Удалось повидаться с британцами? – Да, господин Берг. Отправил в Токио шифровку, больше часа ждал ответа, но так и не дождался. Придется идти за ответом завтра. – Миссию англичан охраняют? – Да, у подъезда стоят два красноармейца. У меня спросили пропуск, но я сказал, что иногда работаю в саду у британцев, и меня пропустили. – А завтра, выходит, снова попадетесь им на глаза, – покачал головой Берг. – Скверно! Охранники наверняка сообщат о визите «китайца» в Госполитохрану, и вас могут задержать и проверить. Надо было договориться с англичанами о встрече в городе. – Я так и сделал, господин Берг! – едва сдержал улыбку Масао. – Не забывайте, я тоже разведчик! – Я и не забываю. Молодец. Стало быть, главное сделано: в Токио получили информацию о маршруте вывоза золота и о том, где его искать. Вот только когда состоится сам вывоз? Тут многое зависит от расторопности господ американцев и этого прощелыги, «товарища Сидорова». Как он, кстати? Не приходил без меня? – Нет, из того вагона никто не показывался. Только бутылки пустые из окон летят. – Бутылки? Нервничают господа грабители, – понимающе кивнул Агасфер. – Ну, а у меня новостей практически нет. Хороших новостей, я имею в виду. По городу патрули рыщут – и армейские, и чекисты, и рабочие дружины. Квартала не пройдешь, чтобы для проверки документов не остановили. На толкучках – ни одного мужика, все попрятались. Пивные пустые… Нас с Евстратием возраст спас – не похожи, видать, на агентов мировой буржуазии. Бабульке корзину помогли дотащить, она успела пожаловаться, что и по домам ходят большевики, обыски устраивают. Ищут засланных из Приморья агитаторов. Краснощеков в Москве, а его заместитель Матвеев для меня времени не нашел. Вернее, к нему просто не пустили. Пришлось походить по правительственным кабинетам, поискать чиновника, готового выслушать. От меня, признаться, шарахались как от чумного, а на мандат, завизированный уехавшим в столицу президентом ДВР, смотрели весьма скептически. Он был прав, черт побери: новой России не нужны такие люди, как он! Ходить с маузером наперевес, орать на митингах и забалтывать настоящее дело лозунгами – вот что нынче ценится в Советской России! Впрочем, что-то не туда меня понесло! Так вот: доложил я клерку в правительстве, что работа экспедиции закончена и нам пора уезжать. А он стал требовать у меня письменные отчеты о результатах, представляете? Берг закурил, наконец, свою «манилу», выпустил несколько колечек и продолжил: – Я очень вежливо пояснил этому товарищу, что он не вправе требовать от экспедиции никаких письменных пояснений: Дальневосточная республика не готовила и не финансировала нашу экспедицию. Ее организация и бескорыстная работа в ДВР – акт моей доброй воли. К тому же изучение полученных нами сейсмологических данных требует лабораторных условий, которых Советская Россия предоставить не может, не так ли? А посему отчет о проделанной работе я смогу предоставить только после своего возвращения в Шанхай, через пару-тройку месяцев. И только в том случае, если я буду избавлен от приказных и неуместных выпадов и требований. Андрей фыркнул: – Ты так убедительно говоришь, отец, что даже я чуть не поверил, что мы и в самом деле чудаки-сейсмологи! И что наши интересы в стране большевиков ничуть не касаются пропавшего золота Российской империи. Ну, и чем закончилась твоя встреча? – Этому типу в правительстве совершенно не понравились мои доводы, – усмехнулся Агасфер. – Но признаться, он ловко отыгрался! В таком случае, заявил он, мы требуем предоставить весь подобный хронометраж вашего пребывания на территории ДВР. А также указать имена всех граждан республики, с которыми ваша экспедиция контактировала, опять-таки с указанием точных мест и времени контактов. Ну, против этого возразить было сложно, и я обещал предоставить требуемое в самое ближайшее время. Правда, я поинтересовался – чем вызван интерес к людям, с которыми мы тут общались? И услышал в ответ целую лекцию о коварной мировой буржуазии, которая спит и видит – как бы напакостить Советской власти. И что компетентные органы проверят каждое мое слово. – Скверно, господа, – высказался Масао. – Это означает, что нас ожидает детальная проверка. А если русские чекисты доберутся до Чалдона, они наверняка вырвут у ее жителей признание о золоте! – Я тоже об этом подумал, – признался Берг. – Но мне почему-то кажется, что это простой пример забюрокраченности и подозрительности большевиков. Если бы они нам изначально не доверяли, то непременно приставили бы соглядатая. Вряд ли они имеют время и желание отправлять по нашим следам орду агентов Госполитохраны: из обрывков разговоров в коридорах правительства я понял, что в Приморье, как и упоминал «товарищ Сидоров», произошел военный переворот. Что на Читу не сегодня завтра двинется с белоповстанческими силами генерал Молчанов… Короче, большевикам не до нас! Кстати: известие о перевороте в Приморье подтвердил и мой визави в правительстве: он весьма злорадно заметил, что торопиться с отъездом нам не стоит, ибо железнодорожное сообщение с Владивостоком все равно прервано по военным обстоятельствам. – Но вы ему сказали, Берг, что мы и так намеревались уходить через Маньчжурию, с эшелоном американцев? – подался вперед Масао. – Сказал. Но вы невнимательно слушали меня, Масао: нам запрещено покидать Читу без особого разрешения. А это разрешение будет дано только после проверки нашего хронометража. – М-да, – разочарованно протянул Андрей. – Наверное, не стоило злить этого клерка своими нравоучениями, отец… – Может быть. Но что сделано, то сделано, сын. – Надо поискать Ханжикова, папа! Или уполномоченного Сибревкома Горностаева! Они помогут нам, объяснят в правительстве – кто мы и по чьему разрешению приехали. – Ханжиков? Пробовал я его разыскать, Андрей, – вздохнул Берг. – Но ведь он военный, а мы у большевиков, не забывай! Они отличаются крайней подозрительностью к иностранцам… К высокому штабному начальству меня не допустили. А когда я стал наводить справки у помощника военного коменданта, то сам попал под перекрестный допрос. «А зачем он вам? А что вас связывает? Где вы познакомились? А не встречались ли вы раньше в Шанхае?» Ну, и коронный вопрос: что я делал до 1917 года? – Господи, так ведь дело-то житейское, – подивился Андрей. – Ты сестре Ханжикова в деревню гостинец от него передал, а теперь хочешь отчитаться о выполнении поручения, рассказать ему о ней…