– Куды там кончилась – внукам и правнукам еще достанет! – замахал руками старик. – Место плохое стало, вот и бросил там народ «солонки». – Черти завелись? – пошутил Агасфер. – А то, что мёртвых людёв туда, в «солонку», белые охфицеры покидали и бонбу положили. Еще Гражданская войне не кончилась когда. А перед этим у Катерины лошадь с санями брали, от вагонов туда что-то возили. Катерина все боялась без лошади остаться – увезти с собой вполне могли, проклятые! Или покалечить… Ан нет – оставили. Так что лежат в тех «солонках» упокойники неотпетые, без гробов. Предположение Агасфера о хищении золота и наиболее вероятном месте его захоронения подтверждалось. Бросив на Масао еще один взгляд, он поинтересовался: – О каких офицерах говоришь, дедушка? – О колчаковских. Ой, позапрошлую зиму не знаем, как и пережили! – вступила в разговор Катерина. – Мимо нас с полгода, почитай, эшелоны шли – и с чехами, и царские. Стояли цельными месяцами, бывалочи. И солдаты с тех поездов по деревне шмыгали, того и гляди, набедокурят! – Царские поезда? – с деланым удивлением переспросил Агасфер. – Ну, это мы тут так их прозывали, – чуть смутилась рассказчица. – Говорят, царскую казну от большевиков в Иркутск увозили. – А почему подолгу стояли? – Так партизаны пути впереди разбирали, чтобы те эшелоны Красная армия догнать могла. Хотите, завтра утром эти «солонки» покажу – с полверсты не будет! Только, чур: я близко подходить не буду. Вы, коли хотите, хоть внутрь лезьте – а я близко не подойду! – А могет быть, и не только упокойники в «солонках» страшного суда дожидаются, – прошамкал второй дед, заглянувший к Марии на характерный запах самогонки. – Может, для острастки сие было сказано – чтобы не лазил туды никто. – А что же там тогда, дед? – Золото царское! – убежденно качнул тот головой. – Верно старики раньше говорили, что золото людям головы дурит! Мне зять вот баил, что на блокпосту Чалдон в те же времена, к примеру, тоже поезд с золотом царским долго стоял. И конвойные офицеры с этого поезда рыскали по поселку, лошадей искали. Тоже говорили, что упокойников по-христиански похоронить желают. Нашли лошадей с санями, возили что-то к часовенке, а потом ее же и взорвали! И солдатиков постреляли, которые те яшшики таскали… Только солдат своих почему-то хоронить не стали, так бросили, на снегу. Вот и думай теперь: почему это одних по-христиански, а других как собак бешеных? И народ в Чалдоне побили-постреляли, кто спрятаться не успел! – Что верно, то верно: золото с ума людей сводит, – вздохнула Катерина. – Мне вот тоже люди рассказывали про случай в Тайтурке, на станции Белая… Конвойные офицеры сговорились и потравили чехов, которые вместе с ними императорское золото охраняли. Чтобы, значит, те им не мешали. На нескольких санях, говорили, украденную казну в Холмушинские пещеры возили, несколько ходок сделали. А солдат потом тоже всех расстреляли, бедолаг! – А вы откуда про это знаете, Катенька? – спокойно поинтересовался Берг. – В Тайтурке, у отца диакона, до сих пор живет фельдшер с того поезда. Когда офицеры у него взяли отраву для чехов, он с больной женой сбежал из вагона: понял, что следующим его в покойники определят. Морозы в ту зиму стояли жуткие просто, фельдшер сам чуть не замерз насмерть, и супругу свою застудил. В дома к людям стучался – никто не открыл: времена злые нынче, господин Берг! Диакон местного прихода над фельдшером сжалился, пустил к себе, обогрел и от погони укрыл. Только фельдшер тот, когда жена его померла, все одно в уме повредился. А до того и рассказал отцу диакону насчет золота. А про солдат, которые золото в сани грузили, священнику дежурный по станции рассказал: под утро из Холмушинских пещер только два офицера вернулись, без солдатиков! – Позвольте, сударыня, высказать сомнения, – подал голос Медников. – Золотые клады – излюбленная народная тема на Руси! Вы же сами изволили говорить, что беглый фельдшер умом тронулся. Отравить чехов конвойные могли из личной неприязни, а золото может быть фантазией больного человека… А дежурный насчет солдат мог что-то попутать, и невольно фельдшеру подыграл! – Фантазия больного человека? Дежурный по станции что-то попутал? А то, что конвойные офицеры, как только поезд остановился, по всему поселку сани с лошадьми искали – тоже фантазия? – сердито сверкнула на него глазами Катерина. – А следы полозьев, которые весь поселок наутро после ухода эшелона видел? Они вкруг вокзала аккурат к Холмушинским пещерам вели! Отец диакон собрал мужиков и повел в пещеры – поглядеть, может, кто-то из солдатиков остался в живых? Никого живых не нашли, только весь пол в первой пещере был весь засыпан гильзами. И ход в другую пещеру завален. Только через стену оттуда, люди говорили, стоны слышались… Отец диакон молебен за упокой убиенных отслужил, а посельщикам запретил в те пещеры ходить. Так что теперь туда никто ни ногой – чтобы души покойников не беспокоить. – Вот она, война, что с людьми делает! – перекрестился Берг и повернулся к старику. – Прав ты, дед! Золото с ума сводит. Так что об этом на ночь глядя лишний раз и говорить не хочется! – Значит, так туда и не ходите? – неожиданно подал голос «племяш» Ефима. – Мальчишки, конечно, бегают – разве их удержишь? Стращают друг дружку. А взрослые ни-ни! Гости дорогие, что же вы не едите ничего? – спохватилась Катерина. – Кушайте, не стесняйтесь! Зазвякали сдвигаемые стаканы с самогоном. За столом возобновился обычный в застольях гомон. Постепенно внимание деревенских сместилось с приезжих гостей на свои проблемы. Берг не спускал глаз с охотника. Он еще некоторое время назад обратил внимание на Ефима, который едва не подпрыгнул, услыхав о приезде в Тыреть кооператоров-заготовителей. А сейчас он о чем-то ожесточенно спорил с «племянником». И, не прекращая спора, вместе с ним направился к дверям. Берг словно невзначай постучал ложкой по стакану и, когда Линь повернулся к нему, чуть заметно кивнул на старого охотника. Молодой китаец чуть заметно наклонил голову и выскользнул вслед за Ефимом. Берг встал, поднял свой стакан: – Ну, дорогие хозяева, большое вам спасибо за хлеб-соль! Уважили – а нам пора и честь знать. Завтра много работы – так что, с вашего позволения, мы отправляемся отдыхать. Давайте выпьем на посошок – и по домам! * * * Пока гости не спеша допивали остатки самогона, Берг вышел на крыльцо, спустился на деревянный дебаркадер и, прислонясь к столбу, раскурил «манилу». Из темноты возник Линь, коротко поклонился и замер, ожидая приказа. – Что там с нашим Ефимом, Линь? – Они мало-мало ругались, хозяин. Молодой говорил: пойдем сейчас, посмотрим. Старик не соглашался, боялся в темноте ходить в плохое место. Говорил: завтра все пойдут – и мы пойдем. И совсем о другом думать надо, он говорил. Отправил молодого спать, а сам сказал, что к куму пошел, про заготовителей узнавать. Старик говорил, что это никакие не заготовители. Скупщики обычно в Заларях заканчивают по деревням ездить, и оттуда товар по железный дороге отправляют. Старик боится: это не скупщики, а лихие человеки, бандиты Замащикова. И если это так, то тебя, хозяин, предупредить надо. Потом старик ушел – а я за ним пойти поостерегся: старик слышит как молодой – охотник! В деревне я никого не знаю, поймают – что говорить стану? Прости, хозяин! А молодой спать отправился… – Молодец, Линь! – похвалил Берг. – Все правильно сделал. Иди отдыхай! Часть пятая Глава тридцать седьмая Что таится в «солонках»? (Сибирь, станция Тыреть, 1921 год) Ночь в станционных помещениях Тырети прошло спокойно. Берг по привычке проснулся чуть свет, и некоторое время позволил себе поваляться на мягком диване, слушая шорканье метлы по деревянному дебаркадеру. Потом ему стало любопытно: шорканье сопровождалось не обычными в таких случаях простуженным кашлем и возгласами дворника, а тихим напевом. Женское контральто негромко выводило известную песню про рябину, которая никак не может перебраться к дубу. Выбравшись на дебаркадер, Берг тут же увидел Катерину с метлой и невольно улыбнулся, вспомнив ее рассказ о том, что она тут и начальник станции, и сторож, и дворник. Улыбка Берга смутила Катерину: – Ой, разбудила вас, поди, господин профессор? Вот дура-то: распелась по привычке… – Ничего, ничего, Катенька, – успокоил тот. – Я по-стариковски рано встаю, так что ваше пение не виновато. Еще раз спасибо за вчерашний хлеб-соль, Катенька. Славный ужин получился! – Не за что! – опять покраснела Катерина. – Вы свой ужин сами и принесли. Нынче в сторону станции Зима пойдете? Это верст тридцать отсюда будет… – Да вряд ли, – покачал головой Агасфер. – Я сейчас записи сейсмографа вчерашние еще раз погляжу – по-моему, мы как раз под Тыретью обнаружили стык тектонических плит. А следующий стык – аж под Красноярском. Это далеко слишком. И потом: мы лошадь одну потеряли, как обратно до Заларей добираться будем по тайге – ума не приложу! Вагоны наши там… Подскажите, кстати, Катенька – нет ли возможности купить тут лошадь у кого-нибудь? – Даже и не знаю, господин профессор, – задумалась Катерина. – Свою не могу отдать – казенная она. Артельщики, которые соль копают, не продадут: сами со старыми клячами мучаются. И у деревенских каждое копыто на счету… Разве что с заготовителями поговорить? Помните, Николай вчера за столом поминал? Они на телеге прибыли, и свободная лошадь в поводу. Если они отсюда в Залари двинутся, одолжат, поди… – Поговорить-то можно, – согласился Берг. – Будет ли толк? Я вот думаю – может, с Иркутском по телеграфу связаться? Попросить, чтобы наши вагоны в Заларях прицепили к первому поезду на Тыреть… А тут погрузимся, и будем ждать попутный состав до Иркутска. Позволите телеграфом попользоваться, Катерина? – Конечно, позволю! Только знаете что? Не надо вам с Иркутском связываться, господин профессор! Пока они согласие дадут, пока распоряжение по линии направят… Давайте лучше я с заларинским начальником станции свяжусь, и по-свойски с ним договоримся насчет ваших вагонов, без большого начальства. А тут уж я хозяйка! – Это было бы замечательно, – согласился Агасфер. – А вам за такую «самодеятельность» от начальства в Иркутске не попадет? – Не беспокойтесь! Дальше Сибири не сошлют! – пошутила Катерина. – Вы «солонки» наши поглядеть желали? Я сейчас на станции приберусь, завтрак соберу – и покажу. Только издали, как вчера говорила. – Стало быть, вы свидетелем были тех «шалостей» конвойных офицеров, Катенька? Рисковая вы! – А у меня выхода не было, господин профессор! Прибежали с поезда злые, лошадь стали требовать. Я бы и отказала – да, как на грех, сани у конторы стояли. А больше я ничего и не видела – кроме значка какого-то. Ящик у них худой был, коробочка-то и завалилась в сено, я потом нашла. Хотите, покажу? – Любопытно было бы взглянуть… Значит, после завтрака пойдем глядеть на ваши соляные ямы? Отлично! * * * «Соль земли» оказалась интересной для всей экспедиции. Перекусив, путники выбрались из-за стола и под предводительством Катерины направились вдоль колеи железной дороги. Сойдя с дебаркадера, Ефим придержал Берга за локоть: – Помнишь, паря, красный уполномоченный про заготовителей поминал? – начал охотник. – Так вот: никакие это не заготовители! Настоящие кооператоры народ известный, их в деревнях все в личность знают! И они без толку по дворам не шляются – идут прямо к добытчикам. А энти приехали вчера с одною бочкой под деготь, да и та пустая. Шмыгнули на подворье Демида, и носу оттель не кажут. Здешние добытчики понесли им было деготь, живицу и протчее – они у двоих приняли, а остальным велели попозже приходить. – Заготовители могли и смениться, – пожал плечами Агасфер. – Ты слушай, чего тебе говорят, господин начальник! У меня тут в Тырети кум живет, так я его вчера, как про заготовителей услыхал, к ним направил. На разведку, стало быть. Кум сразу мне открыл: Демид здешний – лазутчик из банды. Такие лазутчики меж набегами по деревням сидят, а как атаман кликнет – в стаю собираются. Но все ж сходил туда кум, и тоже сумнения высказал: ни безмена у них нету, ни мешков под орехи. Морды сытые, руки белые, без единой мозольки. Так что Замащикова гонцы это, имей в виду! За нами, видать, шли из Заларей. – Пусть так, – согласился Берг. – И что прикажешь с ними делать? – Ты начальник, тебе и решать, – состорожничал Ефим. – Ладно, поглядим, – неопределенно заключил Берг. Поразмыслив, он до поры до времени решил никому не говорить о том, что есть надежда «перебросить» в Тыреть вагоны и платформы, и убраться отсюда по железной дороге. Заброшенные «солонки» оказались и впрямь недалеко от вокзала. Прямо под насыпью расстилалась обширная низина, заросшая густой осокой. Катерина остановилась: – Вот они, наши «солонки». Глядите – только к краю ям близко не подходите, осыпаться могут… А я пойду пока к телеграфисту, до Заларей достукиваться. Агасфер, раздвигая траву прихваченной длинной палкой, осторожно прошел между последними рядами круглых ям. За ним пошли Андрей, Медников и Масао – остальные предпочли глядеть на «солонки» с железнодорожной насыпи.