Охая и заслоняясь от ярких фонарей, тот поднялся. Берг взял фонарик и направил на ноги пришельца. – Ичиги[29], все понятно, – констатировал он и посветил прямо в глаза старику. – Охотник! Кто таков будешь, старик? – Ефимом прозываюсь, – сплюнул старик. – Фонарь-то убери с глаз! – Зачем в лагерь проник? Куда меня вел? – Порасспросить хотел кое о чем, да больно ты шустер оказался, убогий! И патрон успел в костер кинуть – я потом уже догадался, когда ты на меня насел… – Порасспросить? О чем? Давай, сейчас спрашивай! – Кто вы такие, хотел узнать. Чего в Заларях забыли, к примеру… – И для этого незаметно подкрался? Утра не мог дождаться? – насмешливо прищурился Агасфер. – Вся деревня ваша знает – кто мы, откуда и зачем, а ты, выходит, пришлый? Или ты из партизан[30]? – Местный я, охотник. Только с прошлого года на заимке куковал… Сколько ни бился Агасфер, на вопросы Ефим отвечал уклончиво или вовсе молчал. Наконец, Медников возмутился. Отведя Берга в сторонку, он дал волю гневу: – Бергуша, ты что, до утра этого паразита допрашивать станешь? Позволь-ка мне его допросить! В прежние времена я таких олухов до завтрака по дюжине раскалывал! – Слышал я про методы охранки, – усмехнулся Берг. – И в твоих способностях не сомневаюсь… Только ситуация нынче совсем другая, Евстратий! И времена не прежние… – Чем же тебе нонешние времена мешают? – с вызовом поинтересовался тот. – Он ведь тебя от костра под ружьем вел! И не чай пить, полагаю… – Догадываюсь, – кивнул Берг. – Только с местным населением нам ссориться никак нельзя, неужели не понимаешь, дорогой мсье Эжен? – Тогда давай свяжем, чтобы до утра подумал, а потом опять допросим. Если что – отведем за овраг и того… При попытке к бегству, скажем. А не желаешь – сдадим местным властям! Пусть они разбираются – кто таков и чего по ночам бродит, – не отступал Медников. – Что с тобой, старик? – начал терять терпение Агасфер. – Ты ведь не в Петербурге, и год нынче не 1905-й! Мы в России нынче не у себя дома! По большому счету то, что ты предлагаешь, – грубое нарушение международных норм! Я имею в виду насильственное лишение свободы. А про овраг и вовсе забудь! Кто мы такие, чтобы приговоры выносить? Некоторое время Берг и Медников молча в упор глядели друг на друга. Наконец старый сыщик отвел глаза, с показным равнодушием пожал плечами: – Ладно, господин Берг: начальником у нас ваша милость! Поступай как знаешь – можешь и вовсе паразита отпустить, да еще винтарь со снайперским прицелом вернуть. Чтобы он до ближайшей рощи добрался, и оттель нас всех перестрелял! Только гляди, не заиграйся со своим чистоплюйством… Повернувшись, Медников добрел до телеги, забрался в сено и с головой накрылся овчинами. Агасфер в раздумье поскреб ногтями подбородок. У старого приятеля Евстратия Медникова в последнее время явно нервишки пошаливают. Надо будет основательно потолковать с ним… Но это терпит – а вот что, в самом деле, делать со свалившимся невесть откуда на голову ночным «диверсантом»? Подумав, Агасфер подозвал Безухого Ху: – Подежурь за меня до утра, Ху. На пару с Линем, хорошо? – Почему на пару? – поднял брови тот. – Потому что за гостем нашим приглядывать еще надо. – Чего приглядывать? – фыркнул Безухий. – Свяжу и под телегу брошу! Берг покачал головой: – А вот связывать не надо! Я потому и прошу вас с Линем вдвоем покараулить. Безухий внимательно поглядел на Берга и покачал головой: – Это глупо, Берг. Старик мог прийти сюда не один, а его сообщники прячутся где-нибудь неподалеку. Ноги я ему спутаю… * * * Агасфер снял кепи и склонил голову перед массивным крестом на окраине деревенского погоста. Здесь было тихо, только ветер тихо посвистывал в ветвях густого орешника. По покосившимся крестам погоста легко перепархивали птички. Поднимающееся за увалами солнце сделало редкие кудрявые облачка на выцветшем за лето небе ярко-белыми. Он вытянул руку и провел пальцами по глубоко выжженным в древесине буквам. Анастасия Петровна Соколова (урожденная Белецкая) «__» «_______» – 24 янв. 1920 г. Она пыталась войти в одну реку второй раз, но судьбу победить не удалось… REGUIESCA IN PACE В его голове было светло и… пусто. Упрямо ворочалась лишь одна мысль: этого просто не может быть! Встретиться со своим прошлым не где-нибудь, а в глухой сибирской деревне, на необъятных российских просторах. Неужели мир все же настолько тесен? Берг прищурился, и перед его глазами снова возник образ его первой невесты Настеньки – такой, каким он пронес этот образ через долгие годы. Слегка вздернутый носик, широко раскрытые, всегда чуть удивленные глаза, ореол легких пепельных волос. Он помнил даже запах этих волос! Удивительное дело, подумал Агасфер. Удивительно: встретив Настеньку в Крыму через 30 лет после разлуки, на вокзальном дебаркадере, он отчего-то не запомнил ее лица. Лица зрелой женщины. Может, потому, что та встреча была слишком короткой, а он, пряча глаза за синими очками, страшился скрестить с ней свой взгляд? Берг с благодарностью покосился на Марию Ханжикову и Федора, которые привели его, ни о чем не расспрашивая, на этот погост. Они из деликатности стояли чуть позади, давая ему время для мысленного общения со своим прошлым. Отступив от могилы, Агасфер повернулся и низко поклонился своим спутникам: – Спасибо вам большое, Мария Родионовна. Спасибо за участие, за вашу попытку спасти мою Настеньку… Знаете, мне до сих пор не верится, что мы с ней встретились вот так… Здесь, в Заларях… – Это просто чудо какое-то, – кивнула Мария Родионовна. – Знаете, ваше лицо, Михаил Карлович, сразу отчего-то показалось мне знакомым. А когда вечером я ждала вас в гости, вспомнила: я ведь видела ваш портрет в ее медальоне. Ее и ваш. И вы мало изменились, должна сказать! – Ее медальон? Вы сохранили его? – Это был ее медальон. Я положила его в ее гроб… Берг кивнул: да, конечно… – И вам спасибо, Федор! – Он отдельно поклонился ему. – И надо как-то заполнить пропущенные пробелы в надписи на надгробии… Я могу вас об этом попросить? – Да, разумеется! Я начинал выжигать, мне, собственно… М-да! А что вы имеете в виду, господин Берг? – 11 мая 1864 года, день ее рождения. – Непременно закончу надпись, не сомневайтесь! Наверное, после того, как мы с вами вернемся в Залари из Тырети, не так ли? Я, кстати, готов – вы когда планируете выступать? – Как только я найду человека, готового взять на себя обязанности по снабжению экспедиции дичью. Вот сейчас попрощаюсь с Настенькой, и пойдем в деревню, будем искать человека. Вы идите вперед, Мария Родионовна, я вас с Федором догоню! Постояв у могилы, Агасфер перекрестился, надел кепку и зашагал вслед за Ханжиковой и Федором. Догнав, он продолжил разговор: – Кстати, Федор, вы не могли бы кого-нибудь порекомендовать проводником? Я слышал, что половина мужиков в Заларях симпатизируют некоему местному партизанскому лидеру, Замащикову. А у него могут быть свои планы на нашу экспедицию, знаете ли… Мне не хотелось бы обзаводиться своим «Сусаниным»… – Я уже думал, собственно, – закивал головой Варнак. – И даже поговорил с утра кое с кем, но… Гм… Кузьма и Демьян отказались – хотя я упоминал, что ваша экспедиция готова оплатить время и хлопоты. А дед Вениамин хоть и вызвался, но… Он совсем дряхлый, знаете ли… Разве что силки на зайцев может нынче ставить. Так что… – Кстати, об охотниках, – вспомнил Берг. – Тут ночью такая оказия приключилась: поймали мы в своем лагере лазутчика. Его зовут Ефим – только от него и добились. Не знаете, что за типус? – Ефим? Знаю такого, – удивился Варнак. – Вот его бы порекомендовал, только… Он ведь исчез из Заларей еще в прошлом году, с осени. У вас теперь, стало быть, объявился? Надо его предупредить, чтобы уходил отсюда! Ищут его, не дай бог, схватят. Гм… – Кто ищет? – не понял Агасфер. – Он от властей бегает? – Чего ему от властей бегать? Он сам по себе, до политики не охотч, – Федор замялся, опустил глаза. – Собственно… В деревне говорят, что он с квартирантом своим от Замащикова в тайгу подался. Атаман Ефима ищет! А почему, отчего… Что с Константином Борисовичем они не поделили – я не знаю. А кто знает – не говорит, так что… – И я не знаю, но уверена: между ними что-то серьезное, Михаил Карлович, – подала голос Ханжикова. – Моя квартирная хозяйка как-то поминала, что Замащиков посулил коня подарить тому, кто к нему Ефима доставит. И за квартиранта его тоже лошадь обещает – а для крестьянина это очень серьезно, знаете ли. А зачем он к вам приходил? – Не будучи оригинальным, я пытался это выяснить, – усмехнулся Берг. – Но не говорит ваш Ефим! – Здесь какое-то недоразумение, господин Берг! – затряс головой Варнак. – Он еще в лагере? Я хочу поговорить с ним, и уверен, все разъяснится! Вы для него пришлые люди, а наши деревенские мужики порой так стеснительны с чужаками! Берг рассмеялся: – Стеснительны? Я сидел у костра, а он сумел незаметно подойти вплотную и под дулом ружья повел меня куда-то в темноту. Между прочим, винтовка была заряжена и патрон был в стволе! Стеснительность? Тут что-то не вяжется, господа! – Это какое-то недоразумение, – настаивал Варнак. – Ефим не злодей! Знаете, он человека как-то подобрал – того с поезда скинули. Выходил его, сколько ночей не спал. Поговорить мне с ним надо, Михаил Карлович! Я уверен, все разъяснится! А если он согласится идти с нами – лучшего добытчика провианта вам не сыскать!