г. Иркутск ___августа 1921 г. Присутствовали: заместитель председателя губчека и начальник особого отдела В. М. Алексеев, заведующий секретно-оперативным отделом К. И. Сутто, заместитель начальника особого отдела Слонимский, заместитель губвоенкома Н. Г. Герасимович, военком Иркутского уезда Жуковец, начальник милиции Иркутского уезда Печенев. Слушали: о приезде в Заларинскую волость иностранной экспедиции из Шанхая (проф. М. Берг) для исследования земли и определения очагов землетрясений. Постановили: 1) Принять к сведению сообщение уполномоченного Сибревкома тов. Горностаева о лояльности упомянутой экспедиции к советской власти и правительству Дальневост. Респ., а также личное поручительство председателя правительства ДВР тов. Краснощекова. 2) Разрешить экспедиции поводить научные работы в р-не с. Залари, Тыреть и др. на территории волости. Атаман вынул из запертого ящичка бюро толстый красно-синий карандаш, огромную по нынешним временам диковину. Усмехнулся: не дай бог, бойцы прознают, что именно из этого карандаша и была проведена экспроприация на Троицком маслозаводе. Знал Замащиков, что денег в тамошней кассе кот наплакал, а вот канцелярскими принадлежностями красный директор был на диво богат! С удовольствием покрутив карандаш в пальцах, выбрал для пометок синюю половину и подчеркнул ею цели иностранной экспедиции и имя ее начальника, какого-то проф. Берга. Интересно девки пляшут, подумал атаман. Интересно: из Шанхая экспедиция приехала, а имечко у профессора немецкое… Ну, что ж, разберемся и с немцем этим шанхайским! Потянувшись, Замащиков дернул за свешенную с низкого потолка поволоку, и над крыльцом зимовья брякнули связанные сигнальные железки. Через пару минут дверь взвизгнула ржавыми петлями, и в зимовье просунулся адъютант Терёха. – Звал, командир? – Звал, звал… Там, кажись, Петро из Заларей нынче утром прибег? Покличь-ка его… – Чичас исделаем… Через некоторое время дверь опять завизжала, и адъютант, впихнув в зимовье деревенского гонца, укоризненно кашлянул: – Командир, дозволь петли смазать! Скрипят, проклятые, как ты сам-то терпишь? Замащиков откинулся на спинку кресла, мельком глянул на кланяющегося гонца и перекинул глаза на адъютанта: – Дурак ты, Терёха, хоть и адъютант! Спецом я петли не мажу – а тебе и невдомек! Вот хоть у Петра спроси – отчего я такой скрип противный терплю? А, Петро? – Воля ваша, Константин Борисыч… Задумку, стало быть, такую имеете… А мне откуда знать командирские задумки? – Такой же дурень, – широко зевнул атаман. – Дурень и мякинное рыло! Петли скрипучие – лишний сторож мой! Полезет кто тайком в зимовье – железо ржавое меня и разбудит, не даст глотку перерезать… Учишь вас, учишь… Ладно, подойти, Петро. Рассказывай, что в деревне нового! Петро, положив шапку на лавку у двери – чтобы не мешала руками махать, – принялся обстоятельно рассказывать. Начал, зная крутенький нрав атамана, с его прошлогоднего поручения: – Ефим в деревне объявился, Константин Борисыч! – Да ну? – хохотнул Замащиков. – Стало быть, не усидел на своей заимке? – Не усидел, – подтвердил доносчик. – Только он стережется в Заларях объявляться, старуху Агееву на свиданку в тайгу вызвал как-то. Мне шепнули евонные суседи: мол, старуха в избу Ефима два раза приходила, узлы какие-то носила к себе – ну, я у ней в огороде и засел. Два дня караулил, Константин Борисыч, а на третий она с узлами через чугунку в тайгу поперлась. И я за нею… – Два дня в засаде сидел, говоришь? А если б старуха твоя за травками просто в тайгу поперлась? – Нюх у меня, Константин Борисыч! Нюх! Как Ефим прошлой осенью с контуженым офицериком в тайгу ушел, я все время его дожидался. Мыслил себе: не может охотник без припасов на зиму в тайгу уйти! И караулил… А он вишь чего придумал – старуху в связные определил… – Ну и как? Выследил старуху? – Какое там, Константин Борисыч! Ефим – мужик хитрый, в условное место старуху приглашал. Принесет ему Агеева то, что требуется, а Ефим обратно к себе на заимку один возвращается. Поостерегся я за ним идти, Константин Борисыч! Ефим лесовик, тайгу до тонкостей знает. В болото завести может или под самострел… А то и сам петлю в тайге даст, как заяц, навстречь выйдет и из винтаря жизни лишит. – Жить, стало быть, хочешь, Петро? Нравится тебе на сем свете? Ладно… Старуху-связную ефимовскую определил – и на том спасибо. Со срочными делами разберусь – пришлю к тебе людишек, покажешь им старуху Агееву. Потолкуют они с нею или ко мне привезут – сам поговорю. Дальше давай, докладывай! – Слушаюсь, Константин Борисыч! – Петро достал обрывок бумажки и начал докладывать про продовольствие и фураж. Подробно перечислил – кто и сколько из деревенской родни бойцов выделил личному составу отряда на пропитание. Посетовал на недавние дожди: не вовремя они, треклятые, зарядили – овсы полегли, а убрать и сберечь рук в деревне не хватает. Стало быть, искать где-то на стороне надо конский корм. Атаман, вытянув длиннющие ноги так, что на аршин из-под куцего стола вылезли, слушал невнимательно, зачиненные кончики своего карандаша знаменитого осматривал, острым лезвием ножа поправлял. Наконец, перебил докладчика: – Про дожди я и сам знаю, дурак! Будет день – будет пишша. Ты про экспедицию расскажи-ка! Не чоновская ли это заманка? Докладчик развел руками: а что экспедиция? Известное дело, ученые иностранцы! Не-е, на подставу Плыгина никак не похоже. Во-первых, бойцов в экспедиции нету – разве что два молодых китайца да один русак. Остатние – старики, причем главный там – и вовсе однорукий. Не-е, никакой это не ЧОН! Приехали ученые иностранцы на своих вагонах, со своими телегами и лошадьми. Теплушки – обыкновенные, а вот телеги особенные. Петро даже головой в восторге покрутил: колесья на подшипниках, рама усиленная, железная. Легкие телеги, пальцем ткни – и поедет! И на неудобьях можно подкрутить колесья так, что через любую яму телега переедет, во как! Кони тоже добрые, монгольские. Ростом невелики, как все «монголки», но бежать весь день напролет могут… – Оружие у них есть? – перебил Замащиков. И оружие у господ иностранцев имеется, подтвердил докладчик. На виду только у китайцев – старого, безухого и у молодого одного. Карабины. Безрукий старик, когда из вагона вылезал, маузер выронил – за пояс сзади заткнут был. А что в телегах под рогожами – бог весть! Но максим у буржуев точно имеется – потому как мальцы короб патронный с лентами углядели. И цельный ящик гранат, которыми ученые взрывы подземные производят. – Пулемет максим – это серьезно, – согласился атаман. – Как же это власти буржуям иностранным пулемет иметь, гранаты дозволили? Ну, да ладно… Что делать будут, куда и когда поедут на своих телегах? О планах своих буржуи особо не распространяются, сокрушенно признался Петро. Говорят, что в Тыреть поехать им нужно – а когда? Неизвестно. Проводника ищут, а еще этого… Как его? Э-э… – Ну, чего сопли жуешь? – рыкнул Замащиков. – Кто им еще требуется? Петро даже вспотел от напряжения. Долго беззвучно шевелил губами, потом бессильно развел руками. Гада какого-то поминали, что ли? – Гида, может? Может, и его, неуверенно согласился гонец. Диковины окрестные им интересны, вот! И человек нужен, которые им эти диковины показать может. Только они такого человека, похоже, уже нашли! – Это как? Откель в Заларях гиды городские? – недоверчиво хмыкнул атаман. Петро самодовольно рассмеялся: – Варнак, каторжник! Он после японской войны в деревне объявился, да так и прижился тут. Все вокруг Заларей который год облазивает. И на Шаман-горе бывал, и чертовщину на слиянии Черной и Белой Тагны слушал… Откуда я про Варнака прознал? Оченно даже просто, Константин Борисыч! Буржуйский однорукий командир с молодым парнем вчера в гости к городской барыньке Ханжиковой ходили. И Варнак туды приперся. А старая карга Петракова, у которой барынька пол-избы снимает, под дверью все как есть подслушала! Варнаку предложили, он и согласился. А кто откажется, Константин Борисыч, ежели однорукий ему царские червонцы на службу посулил? – Николаевские червонцы? – поднял брови Замащиков. – Вот оно как! Значит, у пришлых буржуев и золотишко водится? Расспросив доносчика самым подробным образом, атаман объявил ему новое поручение и велел, не медля, возвращаться в деревню – чтобы не упустить отъезд экспедиции. Выпроводив доносчика, Замащиков снова дернул на проволоку, велел адъютанту Терехе позвать на военный совет семерых соратников, коротающих с атаманом время на заимке. Встал, с опаской разогнулся – под потолок был ростом атаман, сколько раз стукался лбом по балкам низкого зимовья – объявил: – Ну, господа, кончилось, похоже, наше битье баклуш! * * * Берг начал подниматься, придерживая рукой тулуп. – Не вздумай шумнуть! – предупредил из-за спины голос. – Поворачивайся и шагай в дом, ну! Агасфер разжал пальцы, и винтовочный патрон упал ему под ноги. Поворачиваясь, Берг катнул ногой патрон к костру. Скосил глаза, пытаясь разглядеть противника, но тот переступил несколько шагов, и теперь оказался между Бергом и костром, так, что разглядеть его не было никакой возможности. Ствол по-прежнему холодил шею Берга. – Шагай, говорю! – приказал голос. Неторопливо переставляя ноги, Агасфер привычно анализировал ситуацию. Противник назвал его убогим – стало быть, заметил, что он отстегнул протез и положил его в телегу. Значит, он был где-то неподалеку достаточно давно. На свой слух Агасфер, несмотря на возраст, не жаловался – между тем враг подкрался к нему совершенно бесшумно. Вывод: либо это опытный охотник, либо тренированный агент в специальной мягкой обуви. Версию об агенте, впрочем, можно отбросить: «альфа» и «омега» спецслужб всего мира – прежде всего убедиться, что у задержанного нет оружия. Враг не обыскал Агасфера, и его маузер по-прежнему был заткнут за пояс брюк. Более того: накинутый на плечи просторный тулуп позволял незаметно достать пистолет и выстрелить, даже не оборачиваясь. И еще: конвоировать противника требуется на безопасном расстоянии, исключающем возможность внезапного нападения. Держать ствол оружия вплотную к задержанному мог только самоуверенный дилетант – либо агент, которого страхует напарник. Весь вопрос в том – кто сейчас за его спиной? И сколько врагов? Вот сейчас взорвется патрон, который Берг подкатил к углям, – и все станет ясно. Весь вопрос в том, достаточно ли близко к огню он лежит? Придерживая тулуп изуродованной рукой, Берг ухватил рукоятку маузера и сконцентрировался. У него было весомое преимущество: он ожидал хлопка разорвавшегося патрона, а для его противника это станет сюрпризом. Дальнейшее произошло практически одновременно. В костре громко взорвался патрон и «конвоир» убрал с шеи Берга ствол, явно обернулся на шум. Выхватив пистолет, Агасфер в падении развернулся и широко взмахнул культяшкой, надеясь отвести ствол винтовки. Лязгнул металл соприкоснувшихся пистолета и винтовки, а Берг, максимально извернувшись в падении, удачно провел подсечку противника. Тот рухнул на землю, не успев выстрелить. В следующее мгновение Берг всем телом прижал противника к земле и сунув ствол маузера ему под подбородок. Взорвавшийся патрон разбудил всю команду Агасфера. Послышались возгласы, лязг передергиваемых затворов оружия. По земле заметались лучи фонарей, один из них уперся в лежащего на противнике Берга. Тут же рядом очутились Безухий и Масао. – Кого ты поймал, Берг? – поинтересовался Безухий Ху. – Сейчас разберемся. Возьмите его винтовку и поглядите в клубе – нет ли там кого? Он вел меня туда… Перекатившись в сторону, Берг держал противника под прицелом, пока Масао обыскивал старика. – Только нож, больше ничего… – В клубе никого нет! – немного погодя доложил Медников. Берг поднялся на ноги, приказал лежащему: – Вставай, старик.