После администрации я заскочил в парк за шкатулкой. Дед Фёдор оценивающе прищурился при виде меня, и всё крутил ус, пока я подходил, садился, рассматривал шкатулку и расплачивался за неё. — Ну как вам моя форма? — Как влитая, — честно признал он. — А представьте всё это в сочетании с вашей печатью. Вот они где все у меня будут! — сжал я руку в кулак. — Высоко метите. Смотрите, сверху падать больнее. — Падать я не собираюсь. Только вперёд. — Все вы, молодые да ранние, так считаете. — Вот-вот, так все и будут думать. А я не стану никого переубеждать. А сам буду всегда на шаг впереди. Потому что я знаю все их схемы воровства народных денег, а они мои четыреста способов отъёма денег у воров — нет. — Под Бендера косите? — Бендер по сравнению со мной — прошлый век. Его методы были хороши для его времени, а мои опережают наши розовые наивные времена. Ну и потом — Ося Бендер был преступником, а я — борец за справедливость. — Милиции это всё равно. — Поэтому с милицией я намерен дружить. — Придумали тоже. — В моём деле без выдумки никак. Бывайте. Благодарю за шкатулку. — Очень спешите? Может, партию? — Разве что маленький детский мат. Дел невпроворот. Со шкатулкой наперевес я зашёл в типографию. Бухгалтерша Верочка восхищённо застыла при виде меня. Подмигнув ей, прошествовал в кабинет директора. Подтянулся перед дверью, одёрнул мундир. Анна Михайловна не Верочка, такие как она, непрерывно ведут личный рейтинг, и за каждую складочку на форме снимают баллы. А мне ещё с ней работать. — Здравия желаю, — козырнул я. Директор типографии оценила мой вояж, но вместо похвалы или хотя бы улыбки сухо поприветствовала: — Здравствуйте, товарищ майор. С чем на этот раз? Учтите, заказ не возьму. — Что вы, больше никаких экстренных заказов. Я же обещал. Зашёл поблагодарить за услугу. Позвольте преподнести вам презент на память. — Какой презент? Что это вы выдумали? Я ничего такого не сделала. — Поверьте, вы меня просто спасли. И я высоко ценю ваш поступок. Примите от чистого сердца. Я водрузил на стол свёрток и распаковал. — Не нужно было, но спасибо, — смягчилась суровая дама. Видно было, что с подарком я угадал. Анна Михайловна оказалась настоящим ценителем прекрасного. Кончиками пальцев пробежалась по изгибам деревянного узора. Погладила резную вязь и фигурки оленихи с оленёнком. На кусте, к которому тянулся детёныш, сидела птица. — Прекрасная работа. — Я передам вашу похвалу мастеру. Он будет рад. Пользуясь случаем, хочу пригласить вас на обед в честь моего вступления в должность. Будет много интересных людей. Приходите, пожалуйста. — Благодарю за приглашение, но я не любитель мужских сборищ. — Обижаете. Всё будет культурно и красиво. Приходите, не пожалеете. Вы уж точно будете не единственной женщиной. — Хорошо, я подумаю. — Подумайте. Хотелось бы дружить домами, так сказать. Глядишь, и мы вам пригодимся. — Это вряд ли. Мы совершенно обычное учреждение, и работа у нас по большей части рутинная. Звёзд с неба не хватаем, секретными делами не ведаем. — Ну это вы зря. Мало ли как жизнь повернётся. Руку помощи всегда протяну. После типографии я отправился обедать. Раз уж намечается пьянка имени меня, неплохо обрадовать директора «Арктики» о его великой миссии. Есть у меня пара мыслей, чем удивить гостей. Ресторатор Аркадий Аркадьевич, которого так и тянуло назвать Акакием Акакиевичем и который вчера столь неосторожно спалился при виде красных корочек, сегодня при виде моей формы покрылся пятнами и стал цветом как те самые корочки. — Товарищ майор, очень рады, — изрёк он сквозь вежливый оскал. — Чем обязаны? — Хочу пообедать, — широко и радостно, как старому другу, улыбнулся я. — Накормите голодного усталого разведчика? — Разумеется! — гостеприимно простёр он руку. — Для такого гостя всегда держим лучший столик! — Великолепно! Ведите. Акакий, то есть Аркадий, сопроводил меня до места, вручил меню и собрался откланяться. — Не спешите. Есть разговор, — остановил его я. — Присаживайтесь. — Простите, столько дел. Некогда сидеть. — Ничего, подождут ваши дела. У меня ведь тоже дело, по вашей прямой специальности, к тому же. Желаю проставиться перед коллегами и руководством. Отцы города тоже будут. Как считаете, ваш ресторан осилит такой высокий уровень? — Разумеется, это наш уровень, — похвалился Аркаша. — Почту за честь принимать подобных гостей. — Я знал, что не ошибся в вас. — На такой случай рекомендую праздничное меню. — Давайте его сюда, сразу и обсудим ваши возможности и мои пожелания. — Какие пожелания? Помилуйте, в меню предусмотрены блюда на разный вкус. Что ещё-то? — Во-первых, мы не будем сидеть… Через полчаса бурной дискуссии Аркаша измочалил три салфетки со стола — так нервничал и обильно потел. Очевидно, мои предложения не пришлись ему по вкусу, и будь на моём месте кто другой, давно был бы послан поискать другой ресторан. Но меня он боялся, и каждое пожелание встречал охами и хватанием за сердце. После того как я заявил, что задатка он может не ждать, а внести хоть всю сумму целиком и сразу, пришлось обмахивать его последней уцелевшей салфеткой. — Без ножа режете, Всеволод Иванович! — с надрывом воскликнул он. — Так-то уж и режу? — прищурился я в ответ. — А как же ваши вчерашние клятвы в вечной дружбе? А то смотрите, начальник УВД будет среди гостей, сразу и оформим явку с повинной. — Н-не надо. — Не надо, значит, не надо, — покладисто согласился я. — Если мы обо всём договорились, пойду. — Прощайте, — тоном умирающего лебедя простонал мой визави. — В вас пропадает великий артист, — хлопнул я его по плечу на прощание. — Вы в театре не работали часом? — Грешен. Играю в самодеятельном кружке. — Так и знал. Ей-ей, на вашем месте я бы задумался о смене деятельности. — Благодарю покорно, мне нравится моя профессия. — С такими клиентами как я, это же сплошные убытки. А могли бы прославиться на сцене. На сегодня хватит майора Казакова, пора переоблачиться обратно в журналиста Волоха. Придётся заскочить домой. На Бориса моя форма произвела неизгладимое впечатление. — Ух ты, — попятился он в первый момент. — А ты точно не… — Не в этой жизни, приятель, — похлопал я его по плечу. — Откуда тогда? — Добрые люди поделились. Тебя тоже оденем попозже. Почувствуешь себя другим человеком. — Мне кажется, это чересчур. А вдруг Крис узнает правду. — Не узнает. Таких как Крис, я на завтрак ел ещё лет десять назад. — Сколько же тебе лет?