Врёт. Вот врёт же как дышит. Только зачем? Ну не хочет командование тратить своё время на залётного майора, так и скажи. Я сам на твоём месте был, и точно так же сплавляли на меня неудобных гостей, когда сами связываться не хотели. Ладно, попробую колупнуть. Вдруг получится расколоть. — Прискорбно. Хотелось лично побеседовать. — Можете мне изложить суть дела, я всё передам. По какому, так сказать, профилю вы прибыли? — Собственно, вот, — выложил я конверт с изображением Георгиевской ленты. — Поздравление командования вашей части с Днём Победы. — И всё? — недоверчиво уставился на изображение ордена Отечественной войны Васильев. — Так точно. А что ещё? — И ничего такого? — неопределённо покрутил он в воздухе рукой. — Ничего, — рассмеялся я. — Человек я новый, только прибыл. В порядке знакомства хотел лично передать. — Командированы к нам? — Новое отделение. Назначен заместителем начальника. — Поздравляю с повышением, — понятливо кивнул он. — Благодарю, — подыграл я. Ну да, возраст же. Он сейчас про себя пытается угадать, сколько мне лет, и что я такого совершил, чтобы получить майора и заместителя начальника. Могу даже рассказать реальную историю из прошлой жизни, за что мне его дали. За банду братских, которые держали в страхе немаленький город, а под суд если кто и попадал, то из мелких сошек. Главари раз за разом уходили от ответственности. А я их взял тёпленькими. Со всей доказательной базой. Бери и сажай. Мне кинули звание как кость собаке, чтобы не рычала. Потому что след преступных деяний банды уводил в структуры власти. Тогда-то я и свёл знакомство с Аллой свет Викторовной. От воспоминаний настроение начало портиться, поэтому я внёс предложение: — Покурим? — Давай, — махнул рукой Васильев, наблюдая, как мне такой резкий переход. — Ничего, если на «ты»? Ненавижу эту казёнщину. — Да брось. Сам не люблю. Сева, — протянул я руку. — Дима. У вашего предприятия какой профиль? Разведка? — Контрразведка. Особо распространяться не могу, сам понимаешь. — Понимаю. Значит всё-таки по делу. — Ничего, успеется. Понимаю, перед праздником не до того. Но работать будем плотно, я думаю. У меня в разработке ряд граждан и организаций. — Ты в другой раз по звонку приезжай. Опять же мундир, награды. Генерал-лейтенант Ильин въедливый товарищ. — Да говорю же, по пути заскочил, поздравление передать. Всё будет. Письмо должны прислать, тогда и будем работать. А насчёт мундира неприятность вышла. Даже не знаю, когда теперь получу обратно. А тут парад ещё на носу. — Что случилось? — Казус со мной приключился. Только никому. С женой поругался, она вроде как ушла и решила подгадить напоследок. Все вещи попрятала, а сама уехала к матери в Ташкент. Я из командировки приезжаю, устал как чёрт, а дома ни носочка, ни платочка. Записка лежит: я мол всё выкинула. Вот, только этот костюм и остался. И ведь знает, как я костюмы не люблю. А у меня уже билет куплен, некогда в прятки играть. Так и поехал. — Как я тебя понимаю, — вздохнул Дима. — Моя — такая же стерва, иногда такие фортели выдаёт, нету мочи уже терпеть. Идём к интенданту, поможем твоей беде. — Да ну, ты брось. — Идём-идём. Подумаешь, форма. Для хорошего человека не жалко. Оденем тебя в лучшем виде. Мы наведались на склад, где мне выдали полный комплект офицерской форменной одежды. — Вот теперь вижу, что русский офицер. Выправка у тебя хоть куда. — Ну спасибо, выручил. На следующих выходных проставляться буду на новом месте службы, приходи. — Приду. Где, когда? — Ресторан «Арктика». Черкни номер, как по времени утрясу, так сообщу. «Арктика» — это мои вчерашние клиенты. Я теперь с них не слезу. Как миленькие устроят мне торжественный обед. Директор вчера душу продать обещался. Пусть продаёт. Тем более, когда я ему список приглашённых озвучу. И продаст, и проследит, чтобы всё по высшему разряду. Я напомнил новому приятелю, чтобы открытку не забыл передать, и двинулся дальше. У меня ещё оставались четыре открытки. Я решил, что свежедобытую халявную форму грех не пустить в дело. В городскую администрацию тропка уже проторена, пора расширять круг знакомств. Следующей целью были председатель горисполкома и первый секретарь горкома КПСС. С формой стало совсем хорошо. Женщины приветливо улыбались, мужики уважительно поглядывали. В приёмной председателя горисполкома я столкнулся с комсомолкой Люсей. — Всеволод Иванович, какой вы представительный! — воскликнула она, восхищённо оглядывая меня. — Вы тоже сегодня нарядная, — вернул я комплимент. Девушка растаяла. — Спасибо. Это я с репетиции. А вы не к нам? Все в разбеге. — На этот раз не к вам, — улыбнулся я. — Ну я пойду. Забегайте, будем рады, — пригласила добрая девушка Люся. — Непременно. — Вы ко мне? — выглянул из кабинета мужчина с проседью и цепким взглядом. На двери висела табличка «Председатель городского исполнительного комитета совета народных депутатов» Шашков Артур Ильич. — Майор Казаков, — представился я. — К вам с поздравлением от нашего предприятия. Председатель принял конверт и вынул из него открытку. — Предприятие с номером почтового ящика, — покивал Шашков. — И без названия. Настолько секретное? — Так точно. — Не слышал. И давно вы у нас? — Не очень. — В самом деле? А мне показалось… — Артур Ильич, ну что это такое! Парад на носу, а они затеяли канаву копать! — ворвался в приёмную Салицкий. — О! Товарищ Казаков, я вам не помешал? — Юрий Михайлович, — пожал я руку. — Не помешали. Я на минутку, дел невпроворот. Ещё на химкомбинат ехать. Шашков переводил взгляд с одного на другого. Рыбка заглотила наживку. Можно двигать дальше, этот готов. А мне ещё предстоит один кабинет здесь, после которого пересечь сквер наискосок и посетить вторую администрацию — областную. Оба партийных функционера, к которым я зашёл, отсутствовали на месте, о чём поведали мне очаровательные секретарши в обеих администрациях — городской и областной. У коллеги Шашкова из области секретарша мило чирикала с каким-то мужиком, который тут же подписывал кипу документов из папки «Отдел по культуре». Мужик при взгляде на меня изменился в лице, что я сперва расшифровал как помеху личной жизни. Он тут кадрил секретаршу, а я так некстати вломился. Взглянув на него повнимательнее, я понял, что неправ. Я его интересую больше рыжей секретарши. Нечасто военные заглядывают? Пообещав зайти позже, мужик бросил недописанную папку и выскочил за дверь. И тут меня стукнуло — я же даже удостоверение не успел вытащить. С чего ему так на меня реагировать? Это может означать только одно — он меня узнал! Точнее, не меня, а Егора. Оставив секретарю открытку, я козырнул и бросился за незнакомцем. Если некто при виде знакомого человека в незнакомой одежде предпочёл свалить вместо того, чтобы попытаться выяснить недоразумение, значит, у него есть на о причины. И чует моё сердце, причины эти напрямую связаны с последним делом журналиста Волоха. Глава 17 Мужика я конечно не догнал. Не ходить же мне по всем кабинетам подряд, чтобы проверить, где он скрылся. Областная администрация, как-никак. Найду другим способом. Отдел по культуре не бездонный, и его начальство знают если не все, то многие. Но сам факт стоило обмозговать. Я вышел на улицу и закурил. Рафинированная культура скрывает грязные тайны? А если моя версия об устранении Егора Волоха верна, то не только грязные, но и кровавые. Чего ради? Не такой уж эпатажный и великий местный бомонд. За всю мою практику работы в полиции я только один раз столкнулся с разборками в выставочной галерее — когда на каком-то корпоративе подрались щуплый художник и бугай-завхоз. Завхоз вынес художником стекло в витрине, что было предсказуемо. Оба изрезались и было море крови. Наш патруль вызвали в травмпункт, куда увезли горе-драчунов. Мы ухохотались, пока брали показания. У всех на языке вертелся один только вопрос — на кой художник задирался к завхозу, при очевидном превосходстве последнего? — А нечего было говорить, что все художники дрищи! — ответил нам недорезанный живописец. Чем дальше, тем интереснее становится это дело. Определённо, стоит им заняться. Между заботами. Мои дела важнее, но и это нельзя сбрасывать со счетов. А то так можно случайно обнаружить перо меж рёбер в каком-нибудь тёмном переулке. Не хочется по случайности огрести за чужой промах.