— Недостаток движения, режим дня сбит, гигиена не соблюдается. Да много причин может быть, отчего дети болеют. Но главное я бы сказал — проблемы с питанием. — Понятно. Значит, так. Зелёный свет вам даю. Запрашивайте все необходимые документы. Для меня запросите, пожалуйста, списки детей и сотрудников. И подумайте на досуге, как так могло получиться, что эту ситуацию до сих пор никто не замечал, хотя она явно сложилась давным-давно. Как получите достоверные факты, звоните, будем принимать меры. А я покопаю со своей стороны. И шефов прозондирую. И последнее. Не афишируйте пока, над чем работаете. — Это будет непросто. Начальство захочет знать, чем я занят. — Я могу вашему начальству сказать, что попросил для комсомола кое-что сделать, — оживился Юрий Михайлович. — Всё равно не выйдет отвертеться. Обязательно кто-нибудь сунет нос, что за такое таинственное дело. — Тогда давайте так. Юрий Михайлович пусть скажет, что ему нужна справка по детдому номер пять, допустим, для статьи в газету. Пресса интересуется, вот вам партзадание, исполняйте. И тогда вы на законных основаниях собирайте данные. А если кто-то будет проявлять беспокойство по этому поводу, то сразу сигнальте мне. — Да, так лучше, пожалуй. — Юрий Михайлович, сделаете? — Да, конечно. — Ну вот и ладушки. — Сергей Сергеевич, вы тогда идите, я чуть позже позвоню вашему начальнику. Товарищ майор, останьтесь на минутку, ещё один вопрос обсудить. — Я весь внимание. — Речь о Кристине. Если эта засранка ему хоть словом обмолвилась о наших делах, уволю к чертям. — И что случилось? — Не знаю, что вы ей сказали, но она решила вернуться на учёбу. А то ведь совсем забросила, не нравится ей экономика, видите ли. А тут подскочила ни свет ни заря, нарядилась, тетрадки в сумку и вприпрыжку побежала. Спасибо вам. — Вот оно что, — рассмеялся я. — Рад, что смог немного её привести в чувство. Если что, сигнализируйте, проведу ещё одну разъяснительную беседу. Но скорее всего, это не понадобится. — Не поделитесь, чем её так проняло? — Извините, нет. Вы же рады, что дочь взялась за ум? Вот и радуйтесь дальше. Пусть будет маленький секрет. Оставив Юрия Михайловича гадать, что я сделал с его дочуркой, я рысью побежал в парк. Не терпелось встретиться с шахматистом. Фёдор Семёнович был на месте. Его шляпа так же лежала рядом на скамейке, а напротив сидел дедок ему под стать. Оба имели глубоко задумчивый вид — партия была в самом разгаре. Я сел неподалёку, наблюдая за старцами и разглядывая шахматные фигурки на доске. Сложно таким образом делать выводы о профессионализме человека, но я попробую всё же. Рискну предположить, что ни от чего дед не отошёл. И талантлив несомненно. Каждая фигурка индивидуальна, и детально проработана, вплоть до конской гривы и рыцарских доспехов. Чёрные и белые друг на друга похожи разве что ростом, у королей и короны разные. Работа Мастера с большой буквы. Осталось договориться о моём маленьком заказе. Я дождался окончания партии и поспешил опередить других претендентов. — Следующая партия — моя. Мы договаривались, — сообщил я двум прыщавым юнцам, которые намылились подсесть на освободившееся место. — Правда? — с любопытством взглянул на меня Фёдор Семёнович. — Не помните? Несколько дней назад, у вас шляпу сдуло, я её поднял. Вы меня тогда пригласили на партию, но я спешил и обещал сыграть позже. — Ах, да-да. Ну что, прошу. Расставляйте. — Вообще-то, я вас обманул в тот раз. Я вашу шляпу взял для одного дельца. — Вообще-то я заметил, — усмехнулся он. А пройдоха не так-то прост! Тем лучше. — Стало быть, моя просьба вас не удивит, и можно надеяться, что мы договоримся. — Что за просьба? Выбирайте, — протянул он кулаки с зажатыми в них пешками. — Этот, — ткнул я наугад. — Ваши белые. Начинайте. Взявшись за пешку, я почувствовал себя Остапом Бендером, проводящим сеанс одновременной игры. Правда, противник у меня всего один, но профи во всех смыслах. А мне главное — выиграть словесный спор, шахматы — дело десятое. Однако, для него, по ходу, исход партии решит многое, если не всё. Передвинув пешку, я кинулся в словесный бой. — У вас оригинальные шахматы. Сами делали? — Да, было время, занимался. — А сейчас? — Сейчас я просто играю. — А если вас кто-нибудь очень попросит? — О чём? Вырезать шахматы? Эти фигурки были сделаны по наитию, такое невозможно повторить. — Нет, шахмат мне не нужно. Хотя я бы не отказался иметь в личном пользовании подобный набор. — Так чего же вы хотите? — Мне нужно другое… изделие. По вашей прежней специализации. — Не понимаю, о чём вы. — Что-то мне подсказывает, что вы отлично всё понимаете. Да не бойтесь, меня никто не подсылал. И я не мент. А тот, с которым я в вашей шляпе встречался, мне должен был. Я его слегка щёлкнул по носу и своё забрал. Вот с такими и собираюсь дальше бороться. Вам шах, кстати. — Действительно, шах. Как же это… здесь мой ферзь стоял. — Этот? — помахал я срубленной фигуркой. — Ловко, — цокнул языком Фёдор Семёнович. — Ну так что за изделие вам нужно? — Сейчас покажу. Вот, — вынул я удостоверение. — В пару к этой замечательной ксиве нужна печать. — Что это такое? Первый раз вижу. Что за почтовый ящик? — Правильно. Все первый раз видят. На то и расчёт. Мало кто представляет, чем занимаются совершенно секретные предприятия с номерами почтовых ящиков вместо названия. Я с этим документом нагну любое должностное лицо. А с вашей печатью стану на одну ступень с богами. Наши люди поклоняются богам всевозможных бланков, печатей, министерских подписей. Одним росчерком пера можно превратить обычный лист бумаги в документ особой важности. Вы не задумывались над этим? — Молодой человек. Я об этом задумался ещё школьником. Ваших родителей ещё на свете не было, а я уже резал по дереву. На чём и погорел. Не хочу остаток жизни провести за решёткой. Вам шах. — Знаете, почему вы погорели? Потому что связались с подонками общества. Свои же наверняка и сдали. Я не такой. Мои клиенты — воры и взяточники. Они не пойдут жаловаться в милицию на то, что их нажитые нечестным трудом капиталы украдены. Всё продумано. — Полагаете, им не хватит наглости? — Наглости может и хватит. Но я наглее, поэтому каждое своё дело обставляю так, чтобы обстоятельства не сложились в их пользу. Хотите, я накажу этого генерала, в рабстве у которого вы отбывали свой срок? — Да вы что! Баркачёва не троньте. Он меня избавил от участи много худшей. Занимайтесь своими клиентами. — Мои клиенты и есть нечистые на руку должностные лица, подобные вашему Баркачёву. Простых обывателей я не трогаю. Вам шах и мат. — Лихо! Не представляю, как вы это делаете, но мне нравится ход ваших мыслей. Я согласен. Но это не будет дёшево. — Заплачу, сколько скажете. — Хорошо. — Сколько вам потребуется времени? — Скоро только кошки родятся. Забегайте. Как приду с клетчатой шляпой, значит готово. До того не маячьте вблизи. — Ещё просьба. Вы, говорят, красивые шкатулки режете. Продайте одну? Нужен подарок солидной даме. — Это можно. Завтра принесу. Глянете, если понравится, отдам за символическую сумму. — Я видел вашу работу, так что согласен, не глядя. — А всё-таки, как вам удалось выиграть? Занимаетесь шахматами? — Занимаюсь? Нет, что вы. Так, развлекаюсь на досуге. В телефоне. Я играл в телефоне и смотрел записи знаменитых партий. А память у меня хорошая.