Развивать тему про понимающего мужчину Игорь не стал. Из УГРО прибыл дознаватель с таким мрачным видом, что Игорь к нему даже подходить не стал, лишь приветливо махнул издалека. Стало тоскливо. Все были заняты делом, а он, самый юный и, что уж там говорить, все-таки стажер, снова не знал, чем заняться. — Даша, может, домой поедешь? — неловко спросил он помощницу. Называть ее сухо «Дарья» после всего произошедшего не получалось. Девчонка помотала головой. — А я поеду, — слабым голосом произнес Сава, уже подписавший отчет о собранном с места преступления и готовый на все, чтобы отойти от увиденного. — Не домой, а за кофе. Вам привезти? Он посмотрел на свой мотоцикл, потом на завернутое уже в черный пакет тело. — Пешком пройдусь, — решил он и неуверенной походкой пошел прочь со двора. — Матвей Данилович, обратно этого пустите, хорошо? — попросил Игорь и сам поразился уверенному голосу. Словно присутствие Даши вселяло в него эту уверенность. — Мы в квартиру. Там уже фотографы отработали? И Иванов, мрачно поглаживая плечо, неожиданно согласно кивнул, мол, идите. Уже в подъезде Игорь понял, что интуитивно выбрал правильный тон. Сначала попросил, уважил, но не за себя. А потом уведомил, чем займется. Потому как начальник. — Игорь Валерьевич. — В лифте объемы Даши особенно ощущались, она это понимала и отчаянно стеснялась. Снова начала грызть ноготь. — Я вот что думаю… вы дознавателя видели этого? Соседка… Кира Михайловна… она же ему всякой ерунды наговорит, Анна рассказывала, что соседке не нравился ее парень. И будет уже один подозреваемый, и додавят его до чего-нибудь… Ну вы понимаете. Игорь кивнул. Он бы и рад сказать, что она глупости говорит, но начать давить на самого подходящего подозреваемого могли, к тому же соседка была из тех, кто еще и от себя придумает всякого. Судя по всему, семье тоже не нравился новый мужчина Анны, и если преступник кто-то из них, то они точно захотят запутать следствие. — Что ты предлагаешь? — спросил Игорь, досадливо поморщившись своим мыслям. Почти что стройная версия, что Анну преследовала мать Николая, не выдерживала проверки под лавиной новых событий. Игорь не так уж хорошо знал Анну, но был уверен, что прыгать в окно при виде матери бывшего одноклассника она бы не стала. — А я позвоню сейчас, простите, — торопливо произнесла Даша, не иначе как приняв гримасу Игоря на свой счет. Они вышли из лифта, и, пока Даша бормотала что-то в трубку, Игорь постучался к Кире Михайловне. Та открыла быстро, словно только его и ждала. — Горе-то какое! — неестественно громко запричитала она, определенно рассчитывая на большую аудиторию, и уже спокойнее произнесла: — Здравствуйте, Игорь Валерьевич. Спасибо, что так быстро откликнулись. Лифт снова зашумел и открылся, выпуская дознавателя из УГРО. Игорь махнул рукой, мол, тут он сам поработает, дознаватель кивнул и постучался в соседнюю дверь. — А там никого нет, Егорушка недавно куда-то ушел, вот никогда не выходит никуда, а тут собрался, — затараторила Кира Михайловна. — Он ведь дома работает, и как не растолстел с такой работой? К Климовым можете и не заходить, они квартиру все сдать хотят за миллионы, только кто за миллионы снимать будет? Вот и стоит пустая! Наверное, она сказала бы что-то еще, но Игорь аккуратно оттеснил ее плечом в прихожую. — Кира Михайловна! Вы у нас главный свидетель, так что мы вам пришлем человека серьезного и понимающего, — произнес он, надеясь, что Даша не подведет. — А вы пока передохните, выпейте воды. Такое потрясение пережить! — Это точно! — Кира Михайловна разом снизила градус эмоций и раздулась от гордости. Но Игорь видел, что она все равно очень взволнована. Из-за Анны или из-за чего-то другого? Может, боится закончить так же, падением из окна? — Я же этого убийцу видела! Игорю стоило огромных усилий ничем не выдать своего удивления, он старательно изобразил лишь вежливый интерес. А Киру Михайловну распирало. — Я ведь услышала, как Анечка дверным замком щелкнула и засов убрала, — заторопилась она, словно боясь, что ее остановят. Снова Игорь угадал. Начни он расспрашивать, и потянулись бы воспоминания, набивание цены. Сейчас же Кира Михайловна торопилась рассказать самое главное знакомому человеку. Тому, кто тоже знал Анну. — Решила, что она собралась со своим этим гулять, глянула в глазок… На мгновение Кира Михайловна запнулась, на скулах проступили едва заметные красные пятна. Игорь понял, что она прекрасно знает, как относятся к ее подглядываниям соседи. — А никто не вышел! — Кире Михайловне удалось с собой справиться. — Я подождала, отвлеклась, потом слышу, дверь открылась. Выглянула — и вижу синюю куртку, не видела раньше у нас тут никого такого. К Анне вообще редко кто ходит… ходил. Хорошая девушка была, спокойная. Плакала только часто, но как тут не плакать, когда мужчина никак предложение не делает. Она вздохнула и пригорюнилась, устремив взгляд вдаль. Игорь смотрел на нее и думал, что Кира Михайловна, похоже, ровесница его мачехи. Выглядит подтянутой и кажется даже моложе, пока вот так не задумывается о чем-то. И сразу годы скользят на лицо. — А потом кто-то в квартире как закричит! — снова ожила Кира Михайловна. — Я к глазку, дверь уж побоялась открывать. А этот вышел и в лифт. Лица я не разглядела. Дверь он оставил нараспашку. Я все ждала, что Анечка выйдет и дверь закроет, но никого не было. Я накинула пальто и тапки, в коридоре ведь холодно, и пошла посмотреть. Сейчас лицо ее раскраснелось, глаза блестели, грудь вздымалась, словно Кира Михайловна заново переживала момент своего героического выхода. — Смотрю, а в квартире нет никого, я не трогала ничего, не дура какая, вы не подумайте, Игорь Валерьевич, — продолжила она. — Вижу, окно настежь. Я к нему и вниз выглядываю. А там Анечка и этот… в синей куртке. Поднял голову и глянул на меня… — Вы его рассмотрели? — не удержался все-таки Игорь, раздосадованный количеством пауз в рассказе Киры Михайловны. — Нет. — Та покачала головой. — Девятый этаж, зрение у меня не очень, а очки я не взяла. Только вот боюсь, что он меня разглядел! Она схватила Игоря за руку. — Вы меня увезете куда-нибудь по программе защиты свидетелей? — громко прошептала она. Игорь мысленно выругался. Все-таки эти женщины смотрят слишком много детективов. — Вы все узнаете от того, кто вас будет допрашивать, — вывернулся он, осторожно высвобождая руку. В квартиру заглянула Даша, знаками показывая, что пора идти. — Вы очень ценный свидетель, Кира Михайловна, ждите здесь, к вам подойдут. — Скоро приедет, — шепнула Даша. — Я договорилась. И они наконец вошли в Анину квартиру. Сквозь горечь — не спасли, не успели! — Игорь чувствовал легкое удовлетворение: насколько проще работать там, где ты все видел до совершения преступления! Что могли увидеть здесь криминалисты угрозыска? Чистая квартира, прямо идеально вычищенная, никаких признаков ограбления или насилия. Платье и туфли для выхода. — Один из последних звонков с ее телефона ее парню, он сказал, что они собирались встретиться и поехать в ресторан. Там подтвердили бронь столика через пять минут после того звонка, — отрапортовала Даша, поймав его взгляд. — Умирать она не собиралась, — пробормотал Игорь, подходя к полке. — Не собиралась, — вздохнула Даша, у которой в глазах снова стояли слезы. Игорь и сам разревелся бы от злости, как мальчишка, но Даша как будто отдувалась за двоих. Полка была пустой. Балерины, множество балерин. Их не было. Ни одной. — Что в мусорном ведре, Даша? — спросил Игорь и провел пальцем по полке. Идеально чистая. Ни одной соринки. На девятом этаже воздух почище, конечно, но город у них промышленный, и пыль накапливалась быстро. Если она прибиралась хотя бы вчера, пыль могла уже снова осесть. — Абсолютно пустое мусорное ведро, — крикнула Даша из кухни. — Свежий мусорный пакет! Игорю было стыдно. Девочка так старалась и была по-настоящему полезна, но на то он и следователь, чтобы удерживать в голове сразу несколько дел. И дело самой Даши вовсе не было среди них последним. — Мусор вывозят в восемь утра, — произнес он. — Если она сделала это сегодня, возможно, это спровоцировало убийцу. Даша, содержимое мусорки. Ты знаешь, что искать. И он на всякий случай ткнул пальцем на пустую полку. Даша кивнула. Даже в лице не изменилась, но почему-то Игорю от этого стало только тоскливее. Дождавшись, когда Даша уйдет, он снова прошелся по квартире. Анна подготовила нарядное платье и сама открыла двери своему убийце. Она же могла просто не открывать дверь, запереться и позвонить в полицию. Почему она так не сделала? Она собиралась умереть? Или нет? Игорь никак не мог разгадать это. Ждала кого-то и открыла знакомому? Но она могла ждать только своего парня, с которым собиралась пойти поужинать. Неужели все-таки он, и подозрительная Кира Михайловна оказалась права? Но как он может быть связан с Николаем? Будь это просто убийство, Игорь бы первый согласился с тем, что главный подозреваемый уже есть. Но резать мертвое тело лишь ради того, чтобы довести задуманное до конца — это признак психопатии. Не верилось, что параноидально подозрительная Анна не заметила бы, что с ее парнем что-то не так. Игорь мысленно признал, что могла и не заметить. Но зачем ему так рисковать! Его же могли видеть камеры… Он подскочил, вспомнив про камеру в домофоне, и сел. Точно, Иванов при нем оформлял запрос на записи с камер за всю неделю. На всякий случай. Там и посмотрят. Что до Анны, было ясно только одно — даже если спрыгнула она сама, сделала она это не по своей воле. И убийцу нужно искать среди тех, кто знал ее или Николая. Мертвый преследователь привел к ней убийцу или она сама нашла его — одно из двух. Выбор невелик. Глава 27 Они хотели отдохнуть, искренне хотели. Только психолог не поверила. Разозлилась и выгнала, утверждая, что скоро приедет ее мужчина. И правильно сделала, кстати. Что не поверила. Но выгнала зря. Им давно было интересно посмотреть на ее мужчину. Но психолог не давала, берегла своего женатого засранца. Будто они стали бы убивать его просто так. Просто потому, что захотелось им. Для себя! Они помнили, как это бывает. Хозяйка квартиры, которую снимала Анна, была такой… душной. Да, точно. Именно это слово они искали в голове. Найти телефон через архив объявлений не составило труда. И эта курица поверила сразу, будто родственникам важно знать, как и где живет их ненаглядная Анечка! Какая чепуха. Ее родным все это было абсолютно неинтересно, это они знали точно. «Вообще-то я всегда проверяю, как живут квартиросъемщики, чтобы без грязи и всяких там оргий», — вещала противная курица, и они, бывшие Николаем, усиленно кивали, мол, все правильно, никаких оргий, это же их Анна, она должна принадлежать только им. И приятно было видеть подарки Николая, стоящие в спальне Анны. Было почти хорошо, хотя их хозяйка приняла за близкого родственника Анны и не поняла, кто они, но так даже лучше. А квартирная хозяйка все говорила и говорила, будто на приеме у психотерапевта. С ними так часто бывало, не то что с самим Николаем. Производить нужное впечатление — тоже искусство. Они им овладели с юности. Но терпения это не добавляло. И тогда появился этот зуд. Убить. Но они взяли себя в руки! А теперь эта психолог намекает, будто им не хватило бы силы воли! Им не зря не нравились умные женщины, они вечно лезли не в свое дело и все портили. И психолог им не нравилась. Но она вкусно пугалась и в то же время блестела глазами, словно слушать ей было приятно. Они хотели однажды влезть в ее шкуру и узнать, что она хочет и о чем думает, но для этого психолог должна умереть. Не то чтобы это было сложно, но они не лгали ей. Свои лица они не убивали. Просто незачем. Да. Отдохнуть после смерти Анны и неудачи Николая было просто необходимо, но зря они пошли к больнице, чтобы развеяться. Конечно, больничный двор был очень хорош летом, но и зимой в нем оставалось особое очарование. Они слышали, будто больницу хотят перенести из центра, спрятать вместе с ее неудобными пациентами куда-то за город. Возможно, даже закрыть высокими заборами и посадить настоящую охрану. Их пугала даже мысль, что это может оказаться правдой. Ездить за город, чтоб увидеть своих вдохновителей, или искать способ вдохновляться кем-то другим… Они не хотели этого. Ну точно не тогда, когда они наконец научились становиться целыми. Больничный двор в центре города был прекрасен своей доступностью. Здесь было спокойно, и нигде больше они не чувствовали такого уюта и в то же время такой сосущей пустоты. Вот и сейчас они смотрели на прогуливающегося по двору сломанного человека и больше всего хотели его починить. Снова. Им не нравились люди, которые отправляли несчастных в эти закрытые коробки, скрывали уродливые поломки этих хрупких существ под бинтами условностей, которые выдумал кто-то куда более сломанный, чем они. Эти люди закрывали их жалобно кричащие ротики липким холодом таблеток и называли это исцелением. О, они знали это совершенно точно, ведь и им грозила такая участь. Но им удалось спрятаться на видном месте, стать другим человеком, спрятать настоящих внутри, очень глубоко, никак не достать. Они смотрели на несчастного сломанного, который сильно мерз, но все равно упрямо стоял на улице, надеясь увидеть вдалеке свою цель. Они знали его. Александр Витальевич Фролов, сорок пять лет, не женат, безработный. Теперь просто Саша, или «Саша, надо пить таблетки, надо, Саша». Не такой слабый, как Николай, не такой скучный, как Виктор. Совсем не похож на Бориса. Ему просто не повезло, и ему пришлось так долго ждать помощи. Вряд ли ему удастся освободиться или умереть достаточно быстро. — Менты? — с надеждой пробормотал Александр, глядя куда-то за ограду. Они знали, что давно нет никаких ментов — их теперь можно было называть копами или полицаями, но откуда это знать Фролову? Его сломанный мозг застрял где-то глубоко, как интересно было бы влезть и понять, где он. И они поняли, что их снова влечет, и остановиться просто нет сил. — Нет, Саша, никого нет, пойдем, Саша, — мягко проговорила доктор, которая не могла исцелить Фролова, и потянула его за руку. А они поняли, что пора решаться. Даже если Фролов не умрет в ближайшие дни, что с того? Не на это ли намекала психолог? Точно, это и есть ее подсказка. Убить, чтобы наконец сделать целым. Так тоже могло быть. Они где-то читали про такое. «Мы должны быть более гибкими в условиях современных реалий». Это им понравилось. Им это подходило. Ведь изменили же они свой план, когда не смогли починить еще живого Бориса. Тогда просто не хватило времени, а вышло даже лучше.