Так, общий тумблер. Двадцать ампер, заряд… Электропитание в норме. Он прокрутил ручку, разложив крылья, и убедился в том, что вышли оба «солдатика». Радио на 178 – большой плакат посреди стоянки показывал местную частоту аэродрома. - Малый центральный, я Ходынка А-18-5, прошу взлет - Принято, ждите, ваш номер два-два-семь. - Два-два-семь, понял вас, жду команды. Самолет слегка качнуло, когда после рывка стартера запустился сперва один, потом другой дизели. - Два-два-семь, это Малый центральный, ваша очередь через три минуты, выходите на полосу старта. Подрабатывая педалями, Серебров осторожно – стоянка была довольно плотно заставлена – выехал мимо гравийной ловушки на уровень Угловой Арсенальной башни. Сверху Малый Центральный напоминал букву Y, в «развилке» которой стоял собор Покрова на Рву, левый «рог» - основная ВПП, уходящая поверх наполовину снесенных Средних торговых рядов в Зарядье, а правый, включающий бывший Васильевский спуск – узкая второстепенная ВПП с трамплином и спуском к Москва-реке для амфибий. В основании Y сейчас находилась «стрекоза». Впереди готовился ко взлету двухмоторный транспортник АНТ. Потоки воздуха от его двигателей заставляли «стрекозу» нетерпеливо вздрагивать. - Малый центральный, я два-два-семь, стою в очереди на взлет - Ждите, вы следующие… Транспортник опустил закрылки, заревел моторами, гоня назад пахнущий бензином ветер и пыль, и медленно тронулся вперед, мимо Главного универмага. Набирая скорость, он задрал хвост, проскочил самое неприятное место - между стальными башнями, огораживающими храм и половиной бывших Средних рядов (теперь – Московская товарно-сырьевая биржа) и тяжело оторвался от взлетной полосы уже в Зарядье, где она была поставлена на пилоны. С правым креном, обходя ГЭС-1, АНТ ушел на юг. Получив разрешение, Серебров двинул вперед рукоять газа. «Стрекоза» пошла по полосе, постепенно набирая скорость. - Оу, какой интересный храм. Прямо как торт со сливками и кучей цукатов – смотрите! Я знаю что там за ним, это Narkomtyazhprom, но что это за церковь? - Он называется Vassily Blazheny, это в честь местного святого. Он хотел побыстрее набрать скорость и подняться как можно выше: попасть на легком самолете в поток, взбаламученный мощными двигателями тяжелых транспортных гидропланов, садящихся на Устьинскую прямую или выскочить перед носом какого-нибудь тяжелого «дорнье» или «хьюза» означало пережить несколько очень неприятных секунд. - Вот черт, жаль, что я спрятала камеру… - Малый центральный, два-два-семь в воздухе, все в норме, следую на Ходынку - Принято, два-два-семь, вы снова Ходынка А-18-5, удачи - Удачи Серебров развернулся над Замоскворечьем и, вызвав восхищенный хлопок по плечу с криком «вау!», проскочил под Новым Устьинским мостом и левым виражом «обкрутил» Котельнический волькенратцер. Справа-спереди виднелось зеленым ковром с горой измайловского волькенратцера парковое Лефортово, а ближе – Таганский волькенратцер. - Я уже говорила «жаль, что я спрятала камеру»? - Кажется да, мисс - Здесь у вас летать интереснее, чем в Гран-Каньоне! Дома торчат как утесы Серебров неопределенно пожал плечами. Он держал курс на Красноселький волькенратцер, ориентируясь по передаточной ветке Павелецкий-Красносельский аэроузел. Справа прошел «Басманный», затем «Красные ворота» - здание было построено в виде огромного куба, в котором был крестом на все четыре стороны света проделан квадратный проход. - А мы уже летали тут - Точно так. Это Suschevsky - Тогда наш баллон для разворота висит вот там? - Да, это он Серебров перешел на частоту Ходынки. - Ходынка, я А-18-5, нахожусь на Бутырском вираже, прошу посадку - Принято, А-18-5, ваша скорость? Серебров глянул на спидометр: - Сто восемьдесят - Хорошо… Следуйте до Тимирязевского парка, там разворачивайтесь и заходите на посадку на полосу 3. В ангаре 18 уже шла работа. Вокруг А.300 суетились техники. На брезентовых полосах, разложенных на полу перед самолетом, были растянуты пулеметные ленты – 300 патронов для каждого «Тула-Шпандау» и по 180 для крупнокалиберных «Березин-Комарицкий». Младший механик, парнишка лет семнадцати, перетирал патроны тряпочкой и периодически проверял посадку в ленте. Оружейник откатывал в сторону свою тележку с зарядными машинками и жестяными патронными коробками. В кабине сидел, сдвинув кепку на затылок, шеф-механик ангара. «Как его фамилия? Котов. Да, Котов» Котов периодически щелкал тумблерами, потом высовывался и вопросительно глядел на электронщика в белом халате. Перед тем на стойке стояли вроде органа несколько пультов с перемигивающимися лампочками и загадочно мерцающими экранами осциллоскопов. Судя по молчаливым кивкам с электрикой все было в порядке. Капоты на носу были сняты, вокруг двигателя ходили двое с табелью и проставляли галочки. Серебров молча козырнул всем присутствующим. - А, хорошо что вы пришли. Мы как раз хотим двигатель немножечко погонять, так сказать, своею собственной рукой… - Минуту… Серебров подошел к оружейнику. - Добрый вечер - Здравствуйте, товарищ летчик - У меня к вам не вполне стандартная просьба… У вас же есть 7,92х57? - Есть, но у вас нет оружия под этот патрон - Есть. Сможете быстро набить ленту, 200 штук? Набивка – только ЕХ Техник почесал в затылке… - Ну, можно. Пять червонцев, но это уже по ордеру, из ваших средств - Нет проблем. Получите еще сверху - Куда принесть? - Сюда, сюда Оружейник высунулся из-за Сереброва: - Сёмка! Семка! Малой! Иди сюда… Паренек оторвался от протирки лент и подбежал. Тощий, русый, под носом – пушок, на носу и на лбу – серые пятна от масла. - Так, сейчас мухой на яму и возьми там у Афанасьича две коробки немецких разрывных, с серебряным носиком, и звеньев по количеству Семка шмыгнул носом, зыркнул на Сереброва и выбежал из ангара. Затрещал двухтактный движок, младший механик унесся на мопеде выполнять поручение. - Вычистили пулеметы? - А как же. Вот он, малой, и чистит. Как в Общепите тарелки, в зеркало - Идемте… Механик оттолкал тележку в угол, закрыл все ящики на ключи и накрыл брезентом. Серебров подвел его к носу своей машины, вытащил из кармана ключи, нашел нужный и открыл потайной отсек. Эта модификация была выполнена по его личному заказу в мастерских на Оаху. В полости под картером двигателя, между тоннелями первого маслорадиатора и нагнетателя стоял легкий чешский vz.23 «Зефир» с синхронизированным электроспуском. Его ствол был прикрыт подпружиненным щитком, заподлицо с обшивкой. Серебров называл его «последний шанс» и он был чем-то вроде однозарядного пистолетика-дерринджера за резинкой носка у бывалого шулера. Открыв замок он вытянул вниз на штангах подковообразный патронный ящик, в который укладывалась 200-зарядная лента. Теоретически ее хватало на то, чтобы отпугнуть или сбить один самолет, если отказывало основное вооружение или в нем кончались патроны. - Собственно все. Вычистить, проверить, зарядить - Сделаем… К воротам подъехал мопед. Парень тащил две зеленых коробки. - Во, Михал Михалыч, привез