— Любопытства хватило, — пожал плечами Скрипач. — Захотелось, понимаешь, узнать, с какой это радости ты подобное затеял. Ну и про наших приятелей, которые в корабле остались, тоже неплохо бы узнать. Они ведь тоже у тебя? — Свихнувшийся агент-рауф и девица с котом, способная строить итерации? Нет, не у меня. Я их отпустил. Без связки с вами они абсолютно безобидны и бесполезны, кроме того, фокусы девицы, которые она какое-то время демонстрировала, я, как вы могли заметить, уже прекрасным образом освоил сам. Эти два объекта досконально изучены, и более интереса не представляют. Но изначально сама идея и модель Арины Дерзковой, которую, конечно, тоже уже изучили, оказалась весьма нетривиальной. И, да, мы ею пользуемся. Иначе как бы я сумел организовать вам столь хорошо подготовленный прием. — Да, прием получился что надо, — покивал Скрипач. — Это было красиво. Вот только непонятно, почему ты зассал, сволочь, до такой степени, что тебе этот прием вообще понадобился. — Во, узнаю, — Ри улыбнулся. — Вот это уже ближе к истине. Давай, рыжий, продолжи в том же духе. Докажи мне еще раз то, что я знаю сам. — Если тебя не затруднит, Ри, объясни, пожалуйста, что происходит, — ледяным голосом произнес Ит. Он уже понял: Скрипач взбешен, и готов пойти вразнос, а допустить этого никак нельзя. — Эта взаимная пикировка не способна перерасти в мало-мальски конструктивный диалог. Может быть, вы оба немного успокоитесь, и ты хотя бы расскажешь нам, для чего ты нас сюда вызвал? Ри, чуть склонив голову к плечу, посмотрел на Ита. — Да, ты всегда в вашей паре был голосом разума, — кивнул он. — Что ж, хорошо. Я действительно вызвал вас сюда, с одной-единственной целью. Расставить все точки над «и» окончательно. Вопрос первый. Вы нашли предыдущую пару? — Да, — кивнул Ит. Скрипач дернулся было, но Ит остановил его одним из тех никому незаметных жестов, которые они использовали во время работы. — И где они? — Навечно заперты здесь, тела уничтожены, — пожал плечами Ит. — Ты видел местный Контроль неоднократно, у части из них та же история — тел нет, воплощение здесь есть. Последнее физическое отображение находится на участке, где когда-то стоял дом Эри. По сути, они навсегда стали частью этой полянки, если тебе угодно. — Лжешь, — тут же произнес Ри. — Сейчас ты мне лжешь. — Нет, — покачал головой Ит. — Зачем? Ты можешь всё проверить сам. Они искали покоя, и они его обрели. Только предупреждаю, когда будешь подходить, будет сильный встречный ветер. Видимо, они не хотели, чтобы их тревожили… даже здесь. Ри смотрел на Ита неподвижно и пристально, словно прожигая взглядом, но Ит совершенно спокойно этот взгляд выдержал, и глаз не отвел. — Ты ведь их тоже искал, верно? — спросил он. — Зачем, позволь узнать? — Чтобы уничтожить, — пожал плечами Ри. — Теперь, видимо, придется уничтожить эту самую полянку. — Зачем? — искренне удивился Ит. — С какой целью тебе это потребовалось? — Отсекаю помехи системы, — непонятно ответил Ри. — Ладно. Придется, видимо, объяснить, потому что вы, надеюсь, способны что-то воспринять… вот только на правильные выводы я, конечно, не рассчитываю. Так вот. К сожалению, на данном этапе ваше существование угрожает мировому порядку. И я сам, и вы, являетесь частью… как бы сказать… одной очень древней системы, точнее, вы ею являлись до определенного момента. Сейчас, по прошествии времени, вы превратились в фактор, который тормозит её развитие, нарушает стабилизацию, и не дает двигаться дальше. Вы для нее больше не актуальны и не полезны. Скорее, наоборот. …Нужна ли скорлупа яйца птенцу? Нужна ли плацента ребенку? Нужны ли семядольные листики растению? Разумеется, но до определенного предела. Когда эти объекты отработали свою функцию, они из помощников превращаются в помеху. Да, мы действительно долгое время шли рука об руку, но — это время прошло. У растения одна точка роста. На вершине пирамиды может быть только один камень. В разумных мирах доминирует всегда только один вид… — И над кем же ты, интересно, вознамерился доминировать? — спросил Скрипач, хотя и так уже знал ответ. — Над теми, кому это требуется, — снисходительно произнес Ри. — Ты не заигрался в бога? — напрямую спросил Ит. — Нет, не заигрался. Вы ведь догадывались, не так ли? Догадывались, но так и не поняли. Значит, не дано. — Что именно мы не поняли? — спросил Скрипач. — Уж поясни для тупых. Пожалуйста. Если тебя не затруднит. — Незачем, — покачал головой Ри. — Бесполезно. Скорлупе не объяснишь, что птенец вырос, и его больше не нужно сдерживать. Вы тормозили всё… очень сильно, как я сейчас понимаю. Как только я перешел выше, я понял, что на самом деле происходило. Причем очень и очень давно. Вся эта эмоциональная глупость… к счастью, я сумел осознать всё то, что действительно важно, и отделить зерна от плевел. — Ри, эти слова звучат очень красиво, но всё равно — ты так и не удосужился объяснить ничего. Ни происходящее, ни столь пристальное внимание, которое ты оказываешь сейчас нам, ни прием, ни твое сотрудничество с официальной, — Ит задумался. — Что произошло? — То, что должно было произойти, — Ри пожал плечами. — Всё просто становится на свои места. Когда вы, прихватив Дерзкову, сбежали, воспользовавшись первой итерацией, я очень серьезно задумался о том, что происходит. Если вы помните, на том этапе и вы, и я работали на официальную службу, но работе этой отчаянно сопротивлялись. По крайней мере, вы. Я же, после вашего побега, пришел к выводу, что сопротивление мало что глупо, оно несет в себе неоправданные риски, и имеет под собой отнюдь не положительную основу. Ваша так называемая борьба, в которую вы меня втянули, являлась, по сути, глупым подростковым бунтом против системы, которая якобы способна навредить. — Якобы? — переспросил Скрипач. — Якобы, — кивнул Ри. — Я не просто принял систему, я не притворился, я… понял её истинные намерения. В первые же два года я сумел отобрать у дилетантов и чьих-то ставленников практически всю науку, и дело двинулось вперед семимильными шагами. Немногим позже мне удалось сперва подвинуть, а затем и сместить руководство нашего кластера, а затем взять под своё начало еще восемь, а сейчас к ассимиляции с нами готовятся уже несколько сотен областей, причем не только нашего Круга Сферы, а и других тоже. Я… — А ты почему-то гоняешься за нами по тому свету, да еще и Мотыльков угробил, — заметил Скрипач. — То, что ты дорвался до власти, мы уже поняли, но их-то за что? — Промежуточное звено, — Ри вздохнул. — Мне жаль и вас, и их, если ты об этом. Но ваше время кончилось. Увы. — Так и оставил бы нас в покое, зачем такие почести и такие объемы всего подряд? — удивился Скрипач. Удивился, надо сказать, вполне искренне. — И этот разговор — зачем? Что ты хочешь от нас? Убить несколько раз пытался, шпионов каких-то подсылал, черти что вообще, на бред похоже, уж прости, конечно. По Берегу, опять же, бегаешь, как курица без головы, не смотря на все свои регалии… — Между прочим, я и оставил, — строго произнес Ри. — Всех оставил, в том числе и ваше семейство, которое сейчас с так называемым сопротивлением штурмует мир, в котором… неважно. Даже их атаки отбиваются без потерь для них, по сути, их просто отпихивают в сторону, как назойливых собак, чтобы не лезли до времени. Я отпустил Берту, которая категорически отказалась со мной работать, я отпустил того рауф и Дерзкову, я не садист и не урод, которым вы сейчас пытаетесь меня выставить. — Ты Мотыльков угробил, скотина, так что ты и садист, и урод, и последняя сволота!!! — рявкнул Скрипач. — Что Джессика про это сказала, интересно? — Так она их, собственно, собственноручно в крионики и уложила, — пожал плечами Ри. — Она, в отличие от вас, умеет отличать подлинное от временного. Детское платишко и куклы были хороши для девочки, но взрослой женщине они без надобности. Это пройденный этап. — Что ты говоришь такое, — шепотом сказал Ит. — Какое платишко? Какие куколки? Мастера проходов и Связующие для тебя куколки? С каких это пор? — С тех пор, как мы подобрали их на Онипрее, — отрезал Ри. — Они были прекрасными сотрудниками и друзьями, но при этом они оставались тем, чем были изначально. Да еще и рауф ко всему прочему, — он осекся. — Ну, тут, думаю, и так всё понятно. — Когда они в вентиляции в Питере сидели, тебя поджидая, когда от блевоты тебя пьяного потом отмывали, когда раненых по проходам Вицама-Оттое таскали на твоем же корабле, когда порталы проходили, когда с аппаратной базой и расчетами сидели, работая наравне со всеми, как проклятые, когда с Мороком воевали — они были кто? — Ит говорил спокойным, размеренным голосом, но в голосе этом сейчас звучал такой металл, что даже Скрипач невольно отшатнулся. — Всё это время они были — кто, Ри Нар ки Торк? — Не твоё дело, — отрезал Ри. — Они — были. Это всё. Теперь они, кстати, тоже будут. Просто уже здесь, и, заметь, в более полноценном состоянии, чем там. Они будут жить здесь. Наравне со всеми другими. Скрипач закрыл глаза ладонью. — В своё время, — продолжал Ри, — они затыкали дыру в сердце Джесс, и, да, всё верно, они ей очень и очень помогли. Потому что ей было тяжело в тот момент. Но сейчас у неё есть я, и дыры больше нет. Зачем бинт, если рана исцелена? А, доктора? Сумеете ответить? — Какая же ты всё-таки мразь, — покачал головой Скрипач. — Мусор выносишь? От пробок и бинтов избавляешься, значит? Надо будет тебе вечную пробку подарить. С драгоценным камнем в сто тысяч карат. Анальную!!! — Замолчи, — поморщился Ри. — Истерика и пошлость, впрочем, как и всегда. Томанов, между прочим, понял все абсолютно верно, он интуитивно догадывался о том, кого следует спасать, и сделал правильный выбор. Вот только эта дружба, она сильно выбивала тогда из колеи — ну как же, нехорошего меня спасали, а дружка бросили в тюремной больничке гнить. Корил себя, дурак, Джессика несколько лет страдала ни за что. А ведь уже тогда само мироздание руками Томанова расставляло всё упорно на свои места. Я не мог сделать выбор, и его сделали за меня, и сделали правильно. Потому что я тот момент уже был нужен. А вы оба — нет. Но наше сознание таково, что упорно пытается цепляться за прошлое, за привязанности, за что-то хорошее, что было раньше. А на самом деле это всё уже не имеет никакого значения, потому что оно — закончилось. Да тот же Берег взять, как это всё показательно! Вы сидели, как жуки на булавках, рядом со своими самолетами и местом прибытия… — До которого добрались чудом, не смотря на все твои усилия, — хмыкнул Скрипач. — Случайность, — отмахнулся Ри. — Очередной наблюдатель, который вас пожалел. Они вас всегда жалели, даже не зная, кто вы, исключительно на инстинктах. Неважно. Вы сидели, ничего не видя и не зная, а я за это время прошел огромный участок Берега, я побывал в местах, где живут абсолютно другие расы, я успел увидеть тут столько, сколько вы и вообразить при всем своем желании никогда не сумеете! — Угу, — кивнул Скрипач. — Какая патетика. Вот только нашу прошлую инкарнацию ты почему-то найти не сумел. — Да я толком и не искал, — пожал плечами Ри. — Нашел бы, не переживай. — Я и не переживаю, — Скрипач, кажется, о чем-то задумался. — Так что про нас-то в результате? Судя по тому, что ты нас сюда вытащил, тебе что-то от нас понадобилось. И это странно, судя по масштабам твоего величия. — Да, понадобилось, — кивнул Ри. — Я хотел сделать вам предложение, по старой дружбе. Насколько я понял, вы обнаружили всё-таки выход. Это так? Спорить не имело смысла. Ит кивнул, Скрипач тоже. — И вы решили им воспользоваться, разумеется, — продолжил Ри. — Так вот. Не надо этого делать. Опять же, прошу исключительно по старой дружбе. Останьтесь здесь. — Иначе что? — спросил Ит. — Иначе всё, — просто ответил Ри. — Я предлагаю вам жизнь. Да, здесь, да, вот такую, но всё-таки жизнь. — Мотыльков ты не спрашивал, — заметил Скрипач. — Потому что они были мне нужны. И будут нужны, возможно. Вы — мне не нужны, но я, честное слово, не хочу уничтожать вас. Пробовал, не спорю. Но остановился. Поэтому предлагаю следующий вариант: вы остаётесь тут, а я сохраняю ваши тела неопределенный срок, хоть до скончания времен. Единственное, что от вас требуется — это бездействие. Я обещаю, что не трону вашу семью, не трону, упаси мироздание, детей, не трону… — Подожди, — попросил Ит. — Я всё еще не могу понять, чем именно и в чём именно мы тебе настолько мешаем? Ты так и не объяснил главного. — Хорошо, — сдался Ри. — Смотрите, что получается. То есть получалось, до этого момента. …Мы, трое, представляем собой возвратный круг, вам это отлично известно. На протяжении каждого физического воплощения, каждой жизни этого круга всегда встречается ряд повторяющихся событий, они не полностью идентичны, но очень и очень похожи друг на друга, и попадают на один и те же временные периоды. Ключевых из них — три, по сути дела. Первое — встреча Барда и двоих Сэфес в молодом возрасте, их знакомство, и осознание того, что найден кто-то, кто тоже идет по этому самому возвратному кругу. Второе — общение в среднем возрасте, и некие выводы, к которым приходят в результате и Бард, и Сэфес. А именно — осознание полного и абсолютного своего одиночества, и невозможность его как-то изменить. Бард к тому моменту уже теряет свою Связующую, Сэфес — разрывают отношения с первой парой своих Встречающих. Третье — общение в старости, и вывод о том, что следует передать материалы для воссоздания, и уйти максимально скрытно. — Так вот. Проанализировав всю доступную информацию, я пришел к выводу, что Бард, не вмешайся Сэфес, был вполне способен выстроить абсолютно другую судьбу. Не смотря на одиночество, он был на порядок свободнее, он мог больше — но его всегда, во всех воплощениях, останавливала и затормаживала эта самая пара Сэфес. Особенно на среднем этапе, потому что к последнему он был уже окончательно сломлен, и мечтал только об одном — поскорее уйти. Сейчас, впервые за все эти периоды, я имею возможность посмотреть на всё со стороны, и в наших с вами отношениях и сотрудничестве я разглядел ровно то же самое. Плюс еще все огрехи нечистой, неполноценной расы, к которой вы, к сожалению, принадлежите. Это дополнительный тормозящий фактор. Но! На этапе, который начальный, помощь, которую Сэфес оказывают Барду, да и в нашей ситуации это тоже работало, всегда оказывалась неоспоримой, потому что давала направление развития, понимание процессов, осознания некоторых ранее недоступных вещей. За это — спасибо вам. Но сейчас… — Спорить, думаю, не имеет смысла, — Ит выпрямился. — Мы тебя услышали. А теперь твоя очередь услышать нас. Ответ отрицательный. — Что ж, я услышал, — кивнул Ри. — Жаль. У меня была, признаться, слабая надежда на то, что разум все-таки сумеет победить эмоции, но, к сожалению, этого не случилось. — И что же ты с нами сделаешь? — вкрадчиво поинтересовался Скрипач. — Прямо тут и сейчас грохнешь, надо понимать? — Нет, конечно, — поморщился Ри. — Всё произойдет несколько иначе. Как — вам знать не обязательно. Как-то произойдет, в этом можете не сомневаться. Повторю еще раз: мне очень жаль, я надеялся, что вы примите моё предложение. Здесь действительно неплохо, даже Таенн есть, а если поискать, можно и еще кого-то из старых друзей обнаружить. При желании. И даже наблюдателя… впрочем, ее-то вы уже нашли, как я погляжу. Последний раз прошу — одумайтесь. — Ты дурак? — Скрипач покрутил пальцем у виска. — Сам одумайся, что ты творишь?! — Я? Творю мир. Хороший, добрый, крепкий, надежный мир, в котором действуют правильные законы, царит справедливость и разум; в котором можно и нужно быть счастливым, который развивается и растет, в котором главенствуют справедливость и настоящая правда… — Очень неуютная картина, — покачал головой Скрипач. — Пойдем, Ит. Кажется, нам тут больше нечего делать. — Пойдем, — согласился Ит. — Знаешь, Ри, в твоем идеальном мире одной мелочи не хватает. Крошечной такой мелочи. Любви. Любовь, Ри, всегда не совершенна, и, боюсь, в твое мире места ей найти не получится. — Напротив, — улыбнулся Ри. — Она будет. Но она будет чистой и правильной, и, поверь, совершенной. — Много же тебе мозгов предстоит промыть, — протянул Скрипач. — Я справлюсь, — Ри всё еще улыбался, светло и безмятежно. — Потому что мне не нужно ничего никому промывать, достаточно показать один раз правильную картину. Это даже здесь работает, даже на Берегу. — Ага, чтобы Тоцу голову заморочить, например, — подсказал Скрипач. — Точно, работает, как же я забыл. А мы, значит, вам, товарищ диктатор, палки в колесики ставили. Так выходит. Вот только почему-то ты нас боишься. Боишься, не смотря на то, что всё это время доказывал нам своё величие и нашу ничтожность.