И тут, в самый разгар мыслительного процесса, в дом ворвался Богуслав. – Я кое-что узнал, батя! – с ходу заявил Богуслав. – Как мне твой наказ передали, так я сам за него и взялся. – Что узнал, о ком? – О тех, кто на Илью нашего напал, – Богуслав прервался, чтоб опустошить поднесённую кружку с горячим сбитнем. – Ну там, в Кракове. О злыдне этом лехитском, о Белошице. «Жаль. – Сергей Иванович постарался не выдать своего разочарования. – Лучше бы какие-то детали по хорватам узнать». Хотя по лехитскому делу тоже информация нужна. Там, похоже, другой заказчик, и ему тоже следует… по сусалам. – Выкладывай! – Взяли его, когда из шинка выбирался, – сообщил Славка. – Мы с Касымом и взяли. Никто и не заметил ничего. Смерть Ильи купил кто-то из окружения княгини Оды. Но не Призибивой, чьим человеком Белошиц считался. Просто заказчик. Белошиц даже имени его не знал, только посредника, которому нужен был тот, кто убивает за деньги. Белошица предупредили, что убить придётся очень умелого воина, потому тот не стал действовать как обычно: застрелить или зарубить. Нашли шляхетку, молодую и красивую, чей муж погиб, сражаясь под началом Болеслава, и тот разрешил вдове жить и кормиться при княжьем дворе. Вдову принудили помочь: заманить Илью к себе, а потом впустить убийц, припрятав оружие Ильи. Половину денег Белошиц получил сразу, вторую половину должен был получить после убийства. Принёс их человек Оды. Посредник, мелкая сошка, у которой вдобавок уже не спросишь. Пропал. Но в Гнезно Илью не привозили, уверен. Там сейчас такая уха закипает! Князь Мешко вот-вот преставится. Ода от его имени говорит. Многим сие не по нраву, тем более при ней германцев чуть ли не больше, чем лехитов. А они меж собой ладят как овчарки с волками. Потому Оде приходится задабривать и тех, и других. И показать, что она тоже чего-то стоит, иначе после смерти Мешко большая часть её бояр может перебежать к Болеславу. То есть ей надо срочно найти, кого можно быстренько победить для пущей славы. – Например, хорватов. Только Владимир, думаю, успеет раньше, – Духарев потёр усталые глаза. – Ты, сын, отдыхай. Умойся с дороги, покушай да и спать ложись. О лехитах мы позже поговорим. Сейчас важнее Илья, и я наконец-то знаю, где его искать. – Вот как? И кто же рискнул? – У хорватов он. Вернее, где-то на землях хорватских. Так что круг сужается. Ты умойся да есть садись, а я пошлю Лучинку твою разбудить и мать тоже. – Матушку-то – стоит? Пусть поспит. – Ты думай, что говоришь. – Сергей Иванович усмехнулся. – Узнает она, что ты приехал, а её не известили, – и что тогда будет? – Не прав я. – Богуслав тоже улыбнулся. – Буди обеих. Так что там с Илюхой? – Вот как есть сядешь, так я тебе и расскажу. И женщинам тоже. Они ведь не меньше нас за него переживают. Жаль, пока ничего определённого… Определённость наступила на следующее утро. Когда прилетел голубь от Кузьмы. Глава 21 Время действовать Дальний острог владетеля Мислава Илья проснулся вовремя – ночь ещё не закончилась. И стража соответственно не сменилась. В этом Илья убедился, когда осторожно вынул из стены крюк и, придерживая цепь, чтоб не брякнула, поднялся по ступенькам к двери. В щёлку углядел отблеск огня… И услыхал негромкое сопение. Неужто дрыхнут грозные хорватские отроки? Нет, сладко посапывает только один. Второй бодрствует. Бормочет что-то… Зевает вроде… Ну, неважно. Илья вернулся на своё место, подобрал пару булыжников, спрятал за отхожим горшком, чтоб сверху не видно было… И завопил так, будто с него кожу сдирают. Завопил, загремел цепью… Ждал недолго. Дверь распахнулась от тычка, в клеть влетел шутник, давешний обидчик Пипки. Увидал пленника, свернувшегося клубком, вопящего, корчащегося на земле… Забеспокоился: – Эй ты! Ты чего? Илья разговор не поддержал. Старательно изображал раненного в живот, только уже не вопил – мычал. В дверях появился второй. – Что это с ним? Илья умолк. Застыл, скрючившись. – А я почём знаю? Может, помер! – огрызнулся шутник. – Пойди да глянь! – Ты – старший, тебе и смотреть! – возразил второй, высокий, сутулый, с гривой рыжих волос, перехваченных вышитой лентой. – Вот я как старший тебе и велю! – зло рявкнул поганец. – Пошёл и посмотрел! Второй послушался. Спустился. Медленно и осторожно. Ещё осторожнее приблизился к «страдающему» Илье, оглянулся на товарища, предложил робко: – Может, владетеля позвать? – И что сказать? – язвительно поинтересовался шутник. – Пленнику дурной сон приснился? Переверни его, надо на рожу глянуть. Рыжий трогать Илью не рискнул. Вернее, потрогал, но не рукой, а концом копейного древка: – Эй, рус! Ты как, живой? – Живой, – порадовал отрока Илья, перехватывая копьё. – А ты – нет. Рванул на себя и ударом железной оковы проломил бедолаге висок. Шутник наверху застыл, рот разинул… Отнятое копьё, прогудев басовито, с хрустом, перебив кость (знатный у Ильи бросок), прободило шутнику ляжку повыше колена. Поганец грохнулся с лестницы да так и остался лежать. Сомлел. Илья подобрал его копьё и поднялся наверх. Дверь, как он и ожидал, оказалась не заперта. Снаружи – подворье. И ночь. Безлунная. Небо затянуто тучами. Накрапывает дождик. В паре шагов – что-то живое. Собака? Если затявкает, придётся прибить… Нет, свинья. Свининка… При мысли о еде рот наполнился слюной. «Надо перекусить», – подумал Илья, плотно притворяя дверь. Стражники его – большие любители пожрать. Были. А что это за корзинка у дверей? Ну-ка, ну-ка… Снедь! И бурдючок с мёдом. Живём! Но сначала – приодеться. Сменить рваные провонявшие портки для начала. Рыжий был парнем крупным. И его штаны оказались почти впору, а вот рубаху пришлось перекроить: отрезать рукава, подпороть немного на боках и на груди. А что особенно хорошо: подошли поршни. Разве что шнуровку на икрах пришлось ослабить. Теперь можно и поесть. Когда Илья вытряхнул из бурдюка последние капли, внизу приглушённо застонал шутник. Надо думать, не хочет привлекать к себе внимание. Опасается, что Илья тоже захочет с ним пошутить. Правильно опасается. Пора с ним побеседовать. От шутника пованивало. От боли в штаны наложил. Не страшно. Илье они не понадобятся. Разговор много времени не занял. Шутник, увидев над собой ухмыляющегося Илью, нагадил под себя ещё разок. И закричал, что всё-всё скажет. Сам. Добровольно. Только, пожалуйста, не надо дёргать застрявшее в ноге копьё! И чего так орать? Илья выдёргивать копьё и так не собирался. Ну пошевелил немного. Для поддержания беседы.