— Вполне понятно, — ответил он. — Нельзя ожидать, что в минуту скорби вы… — Я не скорблю, — поспешно перебила она. Потом, сообразив, что это могло прозвучать немного прохладно, пояснила: — Никто из моих близких не умер. Махнула своим удостоверением. На обложке были буквы "ФБР", и Зои надеялась, что их хватит. — Я работаю с ФБР. Я надеялась на несколько минут вашего времени. Кажется, мужчина немного растерялся. — Не представляю, чем я могу помочь ФБР. — На самом деле я заинтересована в беседе с вашим бальзамировщиком, — сказала Зои. — Это связано с убийцей, которого пресса назвала Гробовщик-Душитель. — О, да-да, — произнес он и скривил губы. — Я считаю это название довольно оскорбительным. — Не сомневаюсь. И я с вами согласна. Совершенно очевидно, что убийца — не гробовщик и никогда не работал в похоронном бюро. При этих словах лицо мужчины смягчилось. До сих пор Зои не задумывалась о неожиданном аспекте этих убийств: задетых чувствах директоров похоронных контор. Она продолжила наседать: — Мне нужна небольшая помощь, чтобы разобраться с методикой бальзамирования убийцы. Я нашла ваше похоронное бюро в Интернете, там много хвалебных отзывов, особенно о ваших услугах по бальзамированию. Она не стала добавлять, что там же она наткнулась на целую пачку жалоб на стоимость гробов в "Похоронном бюро Абрамсона". Вряд ли тут есть какая-то связь. — Понимаю, — ответил он и улыбнулся настоящей, полной гордости улыбкой. — Что ж, я — Вернон Абрамсон, владелец этого похоронного бюро и главный бальзамировщик. У меня работают еще двое бальзамировщиков, но я стараюсь брать на себя самые трудные случаи. Буду рад помочь вам всем, чем смогу. — Отлично, — Зои удовлетворенно кивнула. — Сейчас у вас есть время? Он провел ее вниз по чистой, стерильной лестнице, освещенной одинокой лампочкой. Переход от декорированной приемной к скудной лестнице был странным, но не удивительным. Зои предположила, что большинство клиентов никогда не спускаются на нижний этаж. Дверь открылась в небольшую комнату с кремовыми стенами и белым линолеумом на полу. Перед ними стоял стол с разными контейнерами, дальше — ряд белых шкафчиков, все закрытые. Напротив входа виднелись закрытые рольставни; вероятно, на них заносили тело для бальзамирования. В центре комнаты стояла плоская металлическая кровать. Зои вошла в комнату и завороженно уставилась на кровать. — Сколько уходит времени на бальзамирование тела? — Это сильно зависит от состояния тела. Одни находятся в худшем состоянии, другие — в лучшем. В среднем около двух часов. Зои задумчиво кивнула. — Я полагаю, у вас есть какие-то конкретные вопросы? По поводу убийств? — Верно. Могу я показать вам несколько фотографий жертв? — Разумеется. Она достала папку из сумки, открыла ее и вытащила фотографии. Едва не разложила их на металлической кровати, освещенной лучше всего, но в этом было что-то неправильное, и Зои выложила снимки на стол. Вернон подошел и стал их заинтересованно разглядывать. Зои изучала выражение его лица. Непривычное ощущение — показывать такие снимки штатскому и не видеть ни потрясения, ни отвращения. Абрамсон перебегал взглядом с одной фотографии на другую, спокойно и бесстрастно. Этот человек был хорошо знаком со смертью. — Я согласен с вашим заключением, — наконец произнес он. — Это работа не профессионала. По крайней мере, в двух первых случаях. — Почему вы так считаете? — спросила Зои. У нее были некоторые собственные идеи, но она не сомневалась, что директор похоронного бюро сможет сказать намного больше. — Ну, во-первых, ни один уважающий себя профессионал не испортит так процесс бальзамирования ноги. К этому моменту тело должно было вонять до небес. — А почему нога разложилась? Он не ввел бальзамирующий состав? — Когда вводите бальзамирующую жидкость, вы должны массировать конечности, чтобы состав мог протечь в них и заменить собой кровь, — ответил директор. — Я предполагаю, что он этого не сделал или был недостаточно терпелив. В любом случае нечто — возможно, сгусток крови — не дало бальзамирующей жидкости затечь в левую ногу. И ваш убийца этого не заметил. — Так я и думала. — Кроме того, — продолжил Вернон, — рот — абсолютно провальная работа. — Рот? — Взгляните, у этих двух жертв рот закрыт. Он был зашит. Но у первой жертвы его не зашили, и он открыт. — Верно, — заметила Зои. — Я полагала, что убийца делал некое заявление. Вроде как он затыкает им рот или… — Вы не поняли, — сказал Вернон. — Вам следует зашить рот. В противном случае он останется открытым, и это будет дурно выглядеть. Посмотрите на лицо первой жертвы. Она не выглядит безмятежной. Она выглядит удивленной… или напуганной. Зои уставилась на снимки, впервые обратив внимание на выражение лиц. Абрамсон был прав. Зашитые рты придавали двум последним жертвам умиротворенный вид. — Ясно… То есть вы считаете, что он дошел до этого не сразу? — О, я уверен. Посмотрите, как он сделал этих двоих. Явно выяснил, как делать правильно. Я хочу сказать, что видел и лучше. Но для любителя это очень хорошая работа. — А как он мог это выяснить? Ему требовался какой-то учитель? — Думаю, если постараться, вы сможете найти эти сведения в Интернете. Конечно, если учитесь таким способом, вы будете допускать ошибки. Вроде рта у этой… Он указал на снимок Моник Сильвы, второй жертвы. На снимке был крупный план лица. — Видите края губ? И вот это почернение? — спросил Абрамсон, показывая обесцвеченные точки. — Это разложение. Он не продезинфицировал рот. До начала работы следует продезинфицировать рот, нос и глаза. — Третье тело не разложилось, — заметила Зои, изучая фотографию Кристы. В ярком солнечном свете лицо мертвой женщины казалось безупречным, разве что кожа была серовата. — Возможно, он этому научился, — взглянув на снимок, сказал Вернон. — Она определенно забальзамирована лучше, хотя он использовал меньше краски, чем у первой жертвы, и кожа слишком серая. — А почему он мог добавить меньше краски? — спросила Зои. — Не представляю. Возможно, экспериментировал… Пытался добиться лучших результатов? Или просто краска кончилась? Лучших результатов? Зои задумалась. Первое тело было найдено лежащим на траве, прямое как доска. Второе стояло на мосту, держась руками за перила. Третье нашли сидящим на пляже, лицо закрыто руками, колени согнуты — совсем живая поза. — Забальзамированное тело, — произнесла она. — Насколько оно гибкое? — Совершенно не гибкое — по крайней мере, если использовать стандартную методику бальзамирования, — ответил Вернон. — Оно очень жесткое. — А если изменить концентрацию… что вы туда кладете? — Формальдегид? — с ноткой веселого изумления сказал Вернон. — Тогда тело станет более гибким. Но оно будет быстрее разлагаться. — Насколько быстрее? — Недели или месяцы вместо лет. Может, даже дни. Зависит от концентрации. — Мог он играть с концентрацией? Чтобы сделать тело гибче? — Конечно, но зачем? — Пока не знаю, — задумчиво протянула Зои. — Пока не знаю… Глава 18 Доктор Бернстайн в тот день не появлялся и не отвечал на телефон. Мартинес временно передал Зои его место в оперативной комнате. Старый и хлипкий стол продолжал шататься, не замечая бесчисленных бумажек, подсунутых ею под все четыре ножки. Но, несмотря на его шаткость и запятнанную исцарапанную столешницу, было что-то успокаивающее в собственном рабочем месте, пусть и временном. Сейчас Зои сидела и разглядывала страницу из блокнота, лежащего перед ней на столе. Занимаясь профилированием, она привыкла записывать первые идеи при помощи ручки и бумаги. До сих пор Зои написала следующее: "Убийца — мужчина; убийство предумышленное, есть признаки, что это серийные убийства на сексуальной почве". Она раздраженно нахмурилась. Может, пузырьковая диаграмма приведет мысли в порядок… Нарисовала пузырь и написала внутри "Фантазии". Фантазии всегда были краеугольным камнем серийных убийц на сексуальной почве. Обычно они грезили и фантазировали о сексуальном насилии. Со временем эти фантазии становились все более изощренными и жестокими. И, когда они становились совсем детальными, мужчина начинал действовать, стараясь реализовать их. Зои провела линию от пузырька, нарисовала на ее конце еще один и написала в нем: "Власть или Ненависть?" Психологи-профайлеры старой школы часто заявляли, что серийные убийцы на сексуальной почве делятся на две группы. Фантазии "властолюбца" крутились вокруг сексуального насилия, а убийство было его побочным продуктом. "Ненавистниками" двигали злоба и садизм. Зои уставилась на обе группы. На самом деле не подходила ни одна. Фантазии явно были очень значимой частью этих убийств, что вроде бы указывало на "ненавистника", но мотивация столь же явно была связана с властью. Зои зачеркнула оба слова, потом закрасила их мелкими злыми штрихами. Здесь все намного сложнее. Она провела новую линию от центрального пузырька и попыталась придумать нечто иное. Потом добавила еще несколько линий. Теперь рисунок напоминал солнце. Зои пририсовала тучку и двух птичек.