Наконец по рации раздался голос: — «Левкотея», вызывает катер береговой охраны РБ-М5794. Перейдите на девятый канал. Гладстон со злостью нажала кнопку нужного канала: — Эй, какого черта вы, ребята, подбираете мои буйки? Я исследовательское судно! И погода сейчас не благоприятствует безопасной высадке! — Повторяю: мы швартуемся по вашему левому борту и высаживаемся на ваше судно. Конец связи. Она выключила рацию. — Придурки! Уоллес, выброси кранцы по левому борту. Это полный бардак, у нас тут волна шесть футов! — Она повернулась к Пендергасту. — Вы — ФБР. Что вы собираетесь делать? Пендергаст встретил ее взгляд: — Сотрудничать. — Ну, спасибо вам большое. Она остановила судно. Без движения их посудину стало кидать из стороны в сторону. Катер береговой охраны подошел к борту, один из экипажа бросил швартовы, Лэм закрепил их на судовой утке и поспешил в трюм — явно чтобы спрятаться. Два судна были теперь связаны, волны поднимали и опускали их вместе, надувной планширь катера с каждой волной сильно ударял по корпусу «Левкотеи». Человек, руководивший операцией, вышел из рубки, облаченный в штормовую одежду, но на его рукаве Гладстон заметила лейтенантские полоски. Два матроса помогли ему перебраться на борт исследовательского судна, потом перепрыгнули сами. — Лейтенант Дьюран, береговая охрана Соединенных Штатов, — проревел он. Это был крупный человек, не толстый, но мощный, с густыми усами и бледно-голубыми глазами. Двое других стояли у него за спиной. — Это десант береговой охраны. Прошу оставаться на месте, пока мы будем обыскивать судно. — А разве вам, ребята, не нужен ордер? — спросила Гладстон. — Параграф четырнадцатый статьи восемьдесят девять Кодекса Соединенных Штатов дает береговой охране Штатов право подниматься на палубу любого судна, находящегося в юрисдикции Соединенных Штатов, в любом месте открытого моря и в территориальных водах Соединенных Штатов для проведения допросов, досмотров, инспекций, обысков, захватов и арестов, — отбарабанил лейтенант гулким голосом. — Правда? Господи Исусе. Двое матросов начали обыскивать судно: рылись в корзине с несброшенными буйками, светили фонариками в бортовые скулы, разбрасывали подушки, открывали ящики с инструментом. Гладстон возмутилась: — Эй, нельзя ли поаккуратнее! — Она посмотрела на Пендергаста. — Вы не хотите показать им свой значок? — Они прекрасно знают, кто я, — ответил он. Его лицо побледнело больше обычного. Вернулся Дьюран: — Так, предъявите вашу капитанскую лицензию и регистрационные бумаги. Гладстон открыла дверцу ящика рядом со штурвалом и показала ему. Он взял документы, изучил, отдал Гладстон. — Разрешение на исследования? Она предъявила и разрешение. Дьюран пролистал бумаги, даже не притворяясь, что читает. Небрежно сунул документ в руки Гладстон и обратился к своим людям: — Ладно. Уходим. — Минуточку, — тихо произнес Пендергаст. Дьюран повернулся и уставился на Пендергаста: — В чем дело? — Не могли бы вы сообщить нам причину обыска? Дьюран ухмыльнулся: — Мы увидели, как с этой посудины сбрасывают какое-то говно, и решили проверить. Это мог быть мусор, наркотики, нечистоты — кто знает? У вас проблема с этим, приятель? Пендергаст не ответил. Самоуверенный, самодовольный взгляд задержался еще ненадолго на специальном агенте. Потом Дьюран повернулся к Гладстон: — Вроде все в порядке. Мы оставим ваши буйки на палубе. Да, похоже, один из них немного помялся, когда мы его доставали. — Еще более широкая улыбка. — Извините за неудобства. Он с двумя матросами вышел на палубу и вернулся на катер. Гладстон пожалела, что ни один из них не свалился в море на крутой волне. — Отдать швартовы! — крикнул Дьюран. Гладстон подчинилась, и катер береговой охраны, взревев двигателем, отошел от них. Лэм осторожно поднялся, и Гладстон повернулась к Пендергасту: — Черт возьми, что это было? — Запугивание. — Почему же вы не поставили этих подонков на место? — Мудрый человек однажды сказал: «Вступай в схватку с врагом на твоих условиях, а не его». — И что это значит? — Они хотели спровоцировать меня в море, где у них почти неограниченная власть, а у меня почти никакой. — То есть вы собираетесь, э-э, подождать и вступить с ними в схватку на земле? — Тот же самый мудрец сказал: «Пусть твои планы будут темны и непроницаемы, как ночь, а когда ты наносишь удар, действуй со скоростью молнии». После этих слов на лице бледнолицего агента появилась леденящая кровь улыбка и его глаза блеснули, как битое стекло. 34 На горном перевале над Сан-Мигель-Акатаном агент Колдмун посмотрел через грязное окно автобуса вниз, в долину. И вынужден был признать, что вид зрелищный: повсюду пики горных кряжей со снежными шапками, долина, окутанная облаками, лоскуты полей на холмах. Агент ФБР мог проводить следствие в Центральной Америке двумя способами. Первый — по официальным каналам с использованием Центрально-американской разведывательной программы (ЦАРП), утвержденной Куантико и Государственным департаментом; но для официального оформления такой поездки требовались дни, если не недели, включая визиты в соответствующие организации Гватемалы, массу бумажной работы, визы, обеды, фотосессии и тому подобное. Второй способ — тот, который выбрал он, — отправиться в Гватемалу по туристической визе. Он узнает то, что ему нужно, а по возвращении, если потребуется, задним числом оформит все бумаги. Глядя вниз на подернутую туманом долину, Колдмун думал, что оказался на краю света. Вскоре автобус со скрежетом пополз вниз по петлям серпантина и наконец оказался ниже уровня облаков, в туманном фантастическом ландшафте. Еще немного — и они въехали в город. Маленькие, светлых тонов сельские дома с жестяными крышами цеплялись группками к крутым склонам холмов, среди лоскутов зеленых полей и рваных нитей поднимающейся дымки, над ревущим потоком в овраге. Автобус остановился на главной городской площади, с одной стороны которой стояла церковь с белеными стенами, с другой — какие-то административные здания с жестяной крышей и маленький рынок, где продавали живность и овощи. Колдмун вышел на площадь со своим рюкзаком и огляделся. Сан-Мигель-Акатан был убогим городком, но при этом упорно сохранял достоинство. Догадаться, почему люди отсюда уезжают и направляются в Штаты, не составляло труда. «Господи, что же это должно быть за путешествие», — подумал Колдмун, глядя на бесконечное море гор, тянущихся на север к мексиканской границе. Он заметил, что все на площади и маленьком рынке обратили внимание на его появление и наблюдают за ним, но не открыто, а тайком, краем глаза. Местные при появлении чужака проявляли осторожность. Хотя его кожа имела тот же цвет, что и у них, он остро ощущал свой высокий рост, худощавое телосложение и угловатую внешность, так непохожие на невысокий рост и округлости тела, свойственные местному населению майя. Колдмун подготовился как мог. Хотя в Сан-Мигеле не было стационарных телефонов, здесь имелась, как ни удивительно, сотовая сеть, и ему удалось получить список номеров двенадцати обитателей городка с фамилией Иксквийяк. Произносить ее следовало как Ишкиак, напомнил он себе. По данным сотовой компании, все эти люди платили за обслуживание со своих абонементных почтовых адресов, так что ему, чтобы найти их, придется поспрашивать. Еще он придумал историю прикрытия. Он знал, что, как только в таком изолированном городке, как этот, появляется чужак и начинает задавать вопросы, все жители переходят от настороженного любопытства в режим повышенной боевой готовности. Колдмун пересек маленькую площадь, окруженную деревьями с выбеленными стволами, и вошел на рынок. Там он приблизился к женщине, продававшей морских свинок в маленьких проволочных клетках, улыбнулся, протянул руку и представился по-испански, быстро достав одну из визиток, которые напечатал предыдущим вечером. — Я сеньор Лунафрия, — сказал он. — Адвокат. Услышав это, женщина замкнулась, на ее лице появилась маска подозрения. — Я ищу сеньориту Рамону Озорио Ишкиак. Он был вознагражден искоркой знания, осветившей лицо женщины, когда она услышала имя. — И что вы хотите от нее? — У меня для нее важное известие. Женщина долго смотрела на него с бесстрастным лицом — так долго, что ему стало не по себе. Наверное, это была не лучшая тактика. Колдмун наклонился и понизил голос: — Если не она, может быть, тут есть кто-то из семьи Ишкиак, с кем я мог бы поговорить? Это дело конфиденциальное. Женщина повернулась к своей соседке и сказала ей что-то на языке майя. Вторая женщина широко раскрыла глаза, вышла из-за своего прилавка и приблизилась, глядя на Колдмуна: