– Ясно дело, что так и надо, – произнес хозяин. Он покачал головой, отходя от их стола, и явно подумал, что гости не в своем уме. Троица переглянулась и рассмеялась. Но еда оказалась вкусной, порции большими, пиво на вкус сладковато-горьким, как и положено, пенилось, да и на обслуживание нельзя было пожаловаться. Они закончили трапезу, и хозяин принес счет. – Мы втроем, – сказал, смеясь, первый подмастерье. – За деньги, – произнес второй. – Так и надо! – добавил третий. – Ясно дело, что так и надо, – отозвался хозяин. – Вашей троице придется заплатить. Я без денег кормить вас не стану. Трое подмастерьев расплатились и наградили хозяина щедрыми чаевыми. Денег ведь у них было куры не клюют, так какая им разница, что хозяин снова покачал головой, а остальные посетители показывали на них пальцами и перешептывались. – Видно, эти ребята не в своем уме, – сказал один из постояльцев. – Да не иначе, – отозвался хозяин. – Бог, верно, создал их не такими, как мы. Перешептывания, косые взгляды и насмешки не помешали подмастерьям остаться в трактире. Они долго скитались, недоедали, здесь же могли позволить себе все, что продавалось. Причин отправляться дальше пока не было. К тому же они от души потешались. Каждый раз, когда их спрашивали о чем-то, они отвечали «мы втроем», «за деньги» и «так и надо!» И пока оставались в трактире, ничего другого не говорили, зато замечали и слышали все, что творилось вокруг. Они замечали усталых путников, появлявшихся в трактире с набитыми сумами и тяжелыми от денег поясами. Очевидно, на следующий день гости так рано поднимались, что никто не видел, как они снова трогались в путь. А еще замечали, что хозяин с хозяйкой что-то замышляют и, разговаривая в полголоса, указывают на них, думая, что подмастерья на них не смотрят. Как-то раз в трактир прибыл богатый купец и потребовал комнату для ночлега. На ярмарке удачные сделки сыпались на него одна за другой, и сумы его были набиты до отказа. – Присмотри за моими сумами, – попросил купец хозяина, – неспокойно мне, пока болтается тут эта троица сумасшедших. Того и гляди, обнесут меня. Хозяин поднял сумы и почувствовал, до чего же они тяжелые. По всему видать, купцу на ярмарке везло. Не иначе в сумах уйма золота, и хозяин позаботился о лучшей комнате для такого постояльца. Около полуночи, думая, что все заснули, хозяин с хозяйкой вышли на лестницу. Он держал в руке топор, и они шли крадучись, ступая почти беззвучно. Эти двое точно знали, на какую ступеньку лестницы встать, чтобы не заскрипеть. Сделав два шага, останавливались: убедиться, что никто не проснулся. Своим ключом они отперли дверь в комнату купца. Купец мирно спал под толстым одеялом, не ведая, что его ждет. Пока жена караулила в коридоре, муж занес топор и одним ударом сделал сон гостя вечным. На следующее утро в трактире поднялась суматоха. Купца нашли мертвым в постели в луже крови. И золото его, конечно же, пропало. Ужасное зрелище потрясло постояльцев, и они горячо обсуждали, чьих это могло быть рук дело. Обсуждали и гадали, всю дорогу поглядывая на трех подмастерьев, что так странно вели себя с момента первого появления в трактире. В конце концов хозяин высказал то, что у каждого было на уме: – Это троица рехнувшихся подмастерьев совершила убийство. Многие согласно закивали. Всем было известно, что они совсем безумны, очевидно, что у них с головой не в порядке. Знать, они и совершили это ужасное злодеяние, и с этим надо было что-то делать. Хозяин позвал подмастерьев и спросил: – Это вы убили купца? Трое подмастерьев в замешательстве переглянулись. Они не знали, как быть, но первый все же ответил: – Мы втроем. – На этот раз ему было несмешно. – За деньги, – продолжал второй. Ему тоже было несмешно, когда он повторил свой глупый ответ. Они больше заговорщически не улыбались друг другу, не потешались над лицами людей, которым раз за разом повторяли одно и то же. Однако ни один не решился ответить иначе, приятели смекнули, что все с самого начало было подстроено. Подмастерья хоть и понимали, что из-за уговора вот-вот попадут в переплет, но опасались нарушить данное слово. И третий в конце добавил: – Так и надо! Что тут скажешь! Трактирщик обвел взглядом присутствующих. – Вы все это слышали, – прокричал он. – Они сами сознались в ужасном преступлении! По трактиру прокатился рев. Посетители бросились на трех подмастерьев, пытаясь схватить их. Кто-то уже выхватил из-за пояса нож, кто-то побежал искать какое-нибудь оружие. Трое приятелей сбились в кучку. Им было ясно, что их ждет. Сейчас их выволокут на улицу, и толпа станет рвать их на мелкие кусочки, пока не свершится возмездие. Пока трое убогих «убийц» не будут наказаны. Так бы и случилось, да только хозяин встал между ними и толпой. Он оттолкнул двух наиболее ярых линчевателей, чтобы те не дотянулись до подмастерьев. – Поубавьте пыл, – заявил он. – Их нужно отвести к судье и судить, чтобы потом не говорили, что мы действовали не по закону! – При этих словах он подмигнул жене, не сомневаясь в исходе дела. По толпе прокатилась волна недовольства. Многим хотелось решить вопрос на месте. Покончить с ними, повесив эту троицу на площади, чтобы все и каждый видели, как у них в городе обходятся с чужаками, что замышляют худое. Хозяин снова поднял руку: – Позовите стражу и уведите троих подозреваемых, – и он снова заговорщически подмигнул, но на сей раз всем разгоряченным постояльцам трактира. И добавил: – Не отвертеться им теперь от плахи. * * * Трое подмастерьев очутились в камере. Она находилась в подвале Ратуши, но оттого не легче – воняло мочой, потом, гнилью и страхом. Узкая полоска дневного света проникала сквозь решетку под самым потолком, и до них все время доносилось шуршание слежавшейся соломы на полу. Крысы шныряли меж ног туда-сюда, пытаясь найти, чем бы поживиться. В углу лежала груда грязного тряпья, оказавшаяся другим арестантом. Он не произнес ни слова. Просто таращился в пустоту да расковыривал свои сочащиеся раны. Трое подмастерьев переглянулись. Им было страшно. Очень страшно. Их глаза блестели в темноте. Каждый видел страх в глазах остальных, и впервые с тех пор, как им встретился таинственный незнакомец, заключивший с ними эту странную сделку, они готовы были о ней пожалеть. Первый подмастерье прочистил горло и собрался было заговорить, как тут раздался голос. – Потерпите еще немного, – произнес он. Троица обернулась, но голос исходил не от безумца, лежавшего на полу. Тот по-прежнему молчал, уставившись в пустоту, словно уже давно не принадлежал этому миру. Голос доносился из противоположного угла, находящегося дальше всего от крошечных окошек. Темнота была там гуще. Солнечный свет не проникал, из угла выступали какие-то тени. Оттуда шел голос. Было не разобрать, что таилось в темноте, но ни один из приятелей не решался подойти ближе. Они не двинулись с места и еще теснее сбились в кучу. На этот раз никто из них не заметил, что запахло серой. Да и как бы они могли учуять этот запах, если в камере так смердело нечистотами и гнилью? Однако подмастерьям было ясно, кому принадлежал голос. – Потерпите еще денек, и не выпускайте благосклонную судьбу из рук, – продолжал голос. – Ни один волос не упадет с ваших голов, обещаю. Голос умолк. Тишину страшной камеры нарушало только дыхание трех приятелей. Они не произнесли ни слова, да и нужды в том не было. Все трое знали, кто удостоил их визитом. Даже если и случилось когда усомниться, с кем на самом деле они заключили сделку, то теперь все сомнения рассеялись. Незнакомец был никем иным, как Повелителем Тьмы. К ним приходил Дьявол. И сделку они заключили с самим Дьяволом. И Дьявол собирался их спасти. * * * На следующий день, вскоре после восхода солнца трех арестантов вывели из камеры. Они зажмурились от света и вздрогнули, когда их вытолкали на площадь с лобным местом. Здесь стоял высокий столб, к которому привязывали преступника, а потом появлялся палач с кнутом. После преступника поднимали на самый верх столба, и там он сидел на потеху всему городу, пока ему не позволяли спрыгнуть вниз. Но к тому времени он обычно настолько ослабевал, что, приземлившись, ломал ноги. Если, конечно, ему везло. В свете утреннего солнца столб отбрасывал длинную тень, так что казалось, будто он пытается схватить подмастерьев. Но позорный столб был слишком мягким наказанием. Трех приятелей провели через площадь, вывели за городскую стену и привели на Воронью Горку, здесь их ждали судьи и виселица. Кругом на высоких шестах раскачивались отрубленные головы и повсюду валялись кости – для устрашения и назидания. В трех петлях виселицы казненным предстояло болтаться, пока их полуразложившиеся трупы не свалятся сами собой и не станут добычей стаи ворон. Отсюда и шло название местечка. Подмастерьев вытолкнули вперед, и они предстали перед судьями – суровыми господами в красно-черных одеяниях, с мрачными лицами и жесткими взглядами. – Это вы убили купца? – спросил самый старший. Стояла звенящая тишина. На Вороньей Горке собралась уйма народу. Пришел весь город. Стояли лавки, там продавались колбаски, селедка и пиво. Место оцепили лучники на случай волнений среди пришедших поглазеть на казнь. Но никто не проронил ни слова. Будто весь мир затаил дыхание. – Отвечайте же, – настаивал судья. – Вы убили купца? Троица подмастерьев переглянулась. В их взглядах сквозила тревога. Им было страшно. Они не забыли, что накануне сказал им голос из темноты. И тогда первый подмастерье поднял голову и взглянул на судью.