* * * Солдат хорошо поел и сладко поспал. И выполнил свое обещание. Прежде всего потому, что тут крылась какая-то тайна, и он решил выяснить, что к чему. Старуха явно была не из бедных – солдат удивлялся разным вещицам, способным ввести в искушение любого жулика, и все же повсюду веяло странным запустением. Дом напоминал торт, покрытый слоем пыли поверх глазури. Да и старуха была странная. Целый день солдат трудился в саду и все время чувствовал взгляд мутных глаз, впившийся ему в затылок. С другой стороны, она, казалось, следит не за тем, чтобы он не увиливал от своего занятия, устраивая незаработанные перекуры. Скорее она присматривалась к нему. Оценивала. Работа в саду была чем-то вроде проверки. Солдат копал с утра и до вечера. В сумерках он поставил лопату и потянулся, так что кости затрещали. Глядя на это, старуха закивала с довольным видом. – Ночь надвигается, пора заканчивать. Можешь снова остаться здесь переночевать, – молвила она и добавила: – При одном условии. Солдат утер пот со лба. – Выкладывай. Старуха открыла рот. И чуть помедлив, произнесла: – У меня стоит целый воз чурбаков. Нужно расколоть их на дрова. На этот раз солдат был абсолютно уверен: не это она собиралась сказать. Но в последний момент передумала. Что, черт возьми, она не решается открыть ему? «Она пока сомневается, можно ли мне доверять, – подумал солдат. – Но, может, завтра все станет яснее». Он улыбнулся и сказал, что с радостью выполнит и эту работу. Так прошел еще один день: солдат работал не покладая рук, пот градом катился с него. Он заносил топор снова и снова, развлекаясь тем, что представлял на колоде голову короля – как он раз за разом отрубает ее. Старуха все время маячила поблизости, не сводя с постояльца изучающего взгляда. Потом она принесла ему хлеб и пиво. Но солдат поблагодарил и отказался. – После отдохну. Сначала сделаю, что обещал, – сказал он и снова замахал топором. Старуха пошла назад. Уголком глаза солдат увидел, как она медленно кивнула, словно решившись на что-то. – Ты потрудился на славу, – похвалила его старуха, когда к концу дня был расколот последний чурбак. – Оставайся-ка у меня еще на одну ночь. – Наверняка еще при одном условии, – хмыкнул служивый. – Только вряд ли мое тело способно осилить еще какое-нибудь задание, но говори уж. – На этот раз задание будет совсем пустяковым. Видел старый колодец за домом? Он уже давно высох, да я ненароком уронила в него свечку. Достань ее оттуда, и мы в расчете. Солдат наморщил лоб: – Свечку? – Непростую свечку У нее синий огонек, и он никогда не гаснет. Впрочем, больше ничего особенного в ней и нет, – старуха старалась говорить непринужденно. «Что за черт? – подумал солдат и почувствовал, как сердце забилось быстрее. – Свечка. Так вот в чем дело. Все это время старуха не решалась говорить про свечку!» – С таким-то пустяком я точно справлюсь, – заверил солдат старуху. * * * На следующее утро старуха разбудила солдата, едва первые лучи солнца коснулись верхушек деревьев. Ей хотелось, чтобы служивый достал свечу до завтрака, все равно ведь это минутное дело. Старуха хотела казаться спокойной и невозмутимой, но солдат увидел, что глаза ее горят нетерпением, и рука, опиравшаяся на палку, дрожит сильнее обыкновенного. Они пошли к колодцу. Там лежала корзина, приготовленная старухой, чтобы спустить солдата на дно. – А ты удержишь меня? – спросил солдат, заглядывая в глубину. Оттуда на него пялилась тьма. Ни дна, ни синей свечи было не разглядеть. Уж не рехнулась ли старуха? – У меня сильные руки. А вот спина и ноги подводят. Иначе я сама бы полезла в корзину. Ну, давай, милок. Солдат примостился в корзине, с удивлением думая о перипетиях, которые иногда устраивает жизнь. "Три дня назад он стоял и наблюдал, как принцесса расстегивает платье. А сейчас он сидит в корзине, и какая-то старуха спускает его на веревке в колодец. Вниз. Вниз. Вниз. Наконец солдат оказался на дне. Здесь было ничего не видно даже на расстоянии вытянутой руки. Но кое-что он все-таки разглядел. Что-то лежало неподалеку, в сырой тени. В узкой галерее, сливавшейся с темнотой. Капелька света, словно одинокая звездочка на угольно-черном ночном небе. – Видишь ее? – прокричала старуха. – Вижу, – отозвался солдат, подходя к огоньку. Перед ним лежал огарок на вид обычной белой свечки сантиметров десяти, не больше. Но слабый огонек был не желтый, а синий, как северное море. Подобного он никогда не видел. Солдат поднял свечку. От этого задвигались тени в подземной галерее. И в этот миг он увидел что-то еще, скрытое во мраке колодца. Что-то блестящее и сверкающее. – Что бы это…, – прошептал солдат, держа свечку в вытянутой руке. Взглянул, и в горле у него пересохло. В паре метров от него тоннель переходил в небольшую пещеру. И там, прямо перед ним, лежала огромная куча золотых, серебряных и бронзовых монет. Гора. Хватило бы тысяче людей, чтобы жить безбедно до самой смерти. Но старухе зачем-то понадобилась свечка. И только она. – Ты забрал ее? – раздался сверху голос старухи. – Она у тебя? Чего ты молчишь? – У меня, – отозвался солдат, возвращаясь к корзине. Подал сигнал, чтобы старуха тащила его наверх. Он почти поравнялся с краем колодца, когда она перестала тащить корзину и протянула руку. – Отдай мне свечку, – велела старуха. – Охотно, – ответил солдат. – Как только окажусь на земле. – Когда отдашь мне свечку, я сразу же тебя вытащу. – А меня устроит обратный порядок. Она смотрела на него, он – на нее. Никто из них не шевелился и даже не моргал. – Я всего лишь желаю, – нарушил молчание солдат и улыбнулся самой вкрадчивой улыбкой, на которую был способен, – выполнить наш уговор, стоя на земле обеими ногами. – А рукой сжимая в кармане нож, или я ошибаюсь? – старуха фыркнула. – Зачем только я тебе доверилась? Ты хитрее и коварнее, чем хочешь казаться. Но, к несчастью для тебя, не в том ты положении, чтобы торговаться, – она стала опускать корзину обратно. – Голод и жажда рано или поздно одержат верх. Крикни, когда захочешь вылезти. Корзина резко ударилась о дно, и солдат выкатился наружу. Не успел опомниться, а до корзины уже было не достать. – Старая ведьма! – прокричал он и стукнул кулаком о землю. Еще и мерзкая. Пусть он хитрее, чем кажется, но и бабка оказалась не промах. Он разжал в кармане пальцы и выпустил нож Задумался, глядя на синее пламя свечи. Попробовал задуть, но старуха не солгала: хоть он дул изо всех сил, огонек только колебался. Значит, задуть свечку нельзя, но, видно, не только этим она хороша. Почему старуха так старалась ее заполучить и так боялась сболтнуть лишнее? На что годится этот странный огарок?