– Из-за этой груды стекла и бетона вся моя жизнь полностью изменилась. Если бы отец заранее знал, что произойдет после его смерти, он никогда не вписал бы меня в завещание. И я… – До сих пор работала бы в банке, – продолжил за нее Марат. – Каждый вечер возвращалась бы в пустую квартиру, плакала бы из-за своей безответной любви к Дмитрию… Правильно? – Да, – вздохнула Ирина. – Все осталось бы на своих местах. – И мы никогда не встретились бы. – Марат взял ее за руку и поцеловал в теплую ладошку. – Пора перестать думать о прошлом. Партия разыграна, нужно идти дальше. * * * Михаил Андреевич обнял друга за плечи и повел в дом. Гия, как всегда, ворчал из-за слишком высоких ступеней. – Старею, Миша, – сказал он. – Одышка появилась. Сердце чаще дрожит… Пора на пенсию. – Тебя не отпустят, – улыбнулся Михаил Андреевич. – Да ты и сам не способен сидеть без дела. – А что? Займусь розами, как ты. Научусь составлять букеты, открою цветочный магазин! Но еще лучше – уеду туда, где круглый год лето. – Гия недовольно посмотрел на густо сыпавшийся с неба снег и передернул плечами. – Каждый год для меня зима – большая неожиданность. – Виски? – Еда! – поправил друга Гия. – Хочу пообедать в кругу семьи. Михаил Андреевич, улыбаясь, посмотрел на часы. – Еще полчаса, – сказал он. – А в ожидании можно и стаканчик опрокинуть. Гия подошел к окну и с легкой грустью в глазах посмотрел на Марата и Ирину, гулявших в побелевшем от снега саду. Ирина что-то сказала Марату, он легонько толкнул ее. Ирина поскользнулась и, падая, увлекла Марата за собой. Громко смеясь, они рухнули на землю, подняв в воздух серебристое облако снега. Гия тихо вздохнул, глядя на эту беззаботную картину любовного счастья. Михаил Андреевич подошел к другу и протянул ему стакан. – Внуков хочу, – сказал он, отпив глоток из своего бокала. – Переквалифицируемся в дедушек и будем катать детишек на санках. Может, тогда наконец ты полюбишь зиму? – Полюблю, – сказал Гия и зажмурился от внезапно набежавших на глазах слез. – Черт с ним, с летом!