Меня этому никогда не учили. Никто не рассказывал, не показывал и не объяснял, что делать, когда купол трещит над головами и создания бездны готовы в любой момент проникнуть в наш мир. Когда никто в тебя не верит, и даже ты сама не знаешь, на что способна. Лишь надежда толкает вперед, прогоняя животный страх. Меня не учили... А вот мальчишек, которые были младше, да. Им-то это надо было по роду службы. Это они, достигнув совершеннолетия и освоив азы управления светлым даром, отправятся к сторожевым башням и будут нести вахту. Для Айрин Монрей изначально была уготована другая судьба — убить Коннора Хоторна. А для этого тактика и основные правила уничтожения трещин были не нужны. Но никто не мог помешать мне слушать и смотреть. Наблюдать. Конечно, я делала это тайком, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания. Дядя бы запретил... и даже наказал. Нет, он догадывался о том, что я интересуюсь прорывами и пристально наблюдаю за работой других. Не мог не догадываться. Но считал это блажью девчонки. Мол, пройдет время, и Айрин выбросит эти глупости из головы. Но Финне Монрей слишком плохо меня знал. Да, дядя несколько лет растил меня по своему усмотрению, лепя идеального и послушного исполнителя. А я старательно изображала покорность. В конце концов, притворяться другой я умела с рождения, как и добиваться своего. Как бы ни была благодарна дяде за шанс стать другой и показать себя, слепо следовать его советам и подчиняться не получалось. Даже в мелочах. Несмотря ни на что я училась работать с прорывами. Даже тренировалась в своей комнате, снизив мощность заклинаний до минимума. Каким-то чудом мне удалось стащить из дядюшкиной библиотеки старую потертую книгу с потемневшими страницами и бледными чернилами. Ею давно никто не пользовался, знания и навыки считались устаревшими и бесполезными. Но я думала иначе. Особенно когда на одной из страниц увидела истлевшую печать с инициалами "Эй. Ор. М.". Эйган Орел Монрей. Старший сын великого Орела Монрея, создавшего купол. Уж ему-то можно было доверять. Сама не знаю, зачем я это делала. Может... может, просто мечтала, что потом, когда долг будет выполнен, мне позволят остаться в сторожевых башнях и нести службу наравне с остальными. Глупая надежда. Хоторны никогда не простят мне смерть наследника и захотят отомстить. Дядя ведь никогда не говорил, что будет со мной потом. А я боялась спрашивать. Итак, план А. У меня было всего пять минут, чтобы добраться до трещин. Именно на пять минут маги останавливались. Вверх, вверх, под облака, когда дома становятся совсем крошечными, дороги напоминают извилистые линии, а людей вообще не рассмотреть. Ветер бил в лицо, Эфри тяжело и хрипло дышала, стремясь унести меня как можно дальше. — Я справлюсь, я смогу, — шептала сама себе, пытаясь хоть как-то приободриться. А трещины все ближе. Уродливые, угловатые, с острыми побелевшими краями и небольшими утолщениями, которые уже начали краснеть. Небольшие темные искры сыпались каждые пять-десять секунд, почти сразу растворяясь в воздухе. Я знала, как они были опасны для всех живущих. — Еще ближе, — прошептала я, наклонившись к Эфри и успокаивающе похлопав ее по шее. — Еще на пару метров. Искры становились все больше, а утолщения прямо на глазах наливались багряным цветом. Еще немного, и тьма начнет пробираться в наш мир, образуя причудливые и опасные формы. — Давай, сейчас, — приказала я своему пегасу, выпрямляясь в седле. Отпустив поводья, я позволила себе соскользнуть с тела Эфри и полететь вниз. Конечно, было страшно. Даже очень. Я все-таки зажмурилась, едва не оглохнув от ветра, который ударил по ушам, разметав волосы, больно ударившие по лицу. Свободное падение длилось всего несколько секунд, а потом Эфри нагнала меня, на ходу обратившись и вбиваясь в сердце ярким солнечным клинком. Я выгнулась, с трудом сдержав рваный вздох, больше похожий на стон, и крепко зажмурилась. Как же это больно. Что в первый раз, что в последующие. Ничего не меняется, сколько ни тренируйся, как ни старайся. Острая боль распространилась по телу, парализуя его на мгновение, показавшееся мне вечностью. Невозможно дернуться и даже вздохнуть, любое движение превращается в муку. Но проходит секунда, вторая, и ты вдруг понимаешь, что живешь. Да и боль ушла, осталось лишь тепло — обжигающее, горячее, но такое родное. Эфри — сейчас я чувствовала ее особенно ярко. Светлая сила так же эфемерна и многогранна, как и темная. Она не только дает способности, но и может принимать самый разный облик. Эфри могла быть пегасом, волшебным крылатым конем. А стоит мне пожелать, и она свернулась бы мягким котенком у ног. Но самое главное — Эфри могла дать мне крылья. В прямом смысле этого слова. Я чувствовала их за спиной так же ярко, как и огонь у сердца. Вперед, под облака! Треск стал громче и протяжнее. Одна из трещин, которая уже давно сменила цвет на алый, разошлась в разные стороны. Просвет был небольшой, всего десяток сантиметров, но этого хватило, чтобы сгустки тьмы стали пробираться в наш в мир. На этот раз они приняли облик больших бабочек. Совершенно черные, словно измазанные смолой, с темно-фиолетовой окантовкой и ярко-красными крохотными глазиками. Красивы и ужасны одновременно. Они закружили вокруг трещин, посыпая темной переливающейся пыльцой все вокруг но улетать не спешили. «Рабочие», — поняла я и невольно вздрогнула, когда вокруг неожиданно появился яркий свет. Это маги перешли ко второй стадии плана А и замкнули нас в защитном контуре. Надолго их не хватит, да и против более крупных созданий им не выстоять, но это тоже была помощь. А бабочки уже вернулись к трещине и принялись увеличивать ее, прогрызая защитный купол. Но они были слишком слабы. Две-три секунды — и бабочка умирала, осыпаясь горьким пеплом. Но ее место тут же занимала новая. И так по кругу, снова и снова. Коснувшись кулона на груди, я прошептала одно из заклинаний, которое нашла в старинной книге. Жар распространился по телу, ручейками побежал по венам и сосудам на руках, золотистыми искрами вспыхнув на пальцах. Прошло всего мгновение, и в руках потяжелели острые клинки. — А теперь можно повоевать, — прошептала я, глубоко вздохнув И едва не чихнула от горького привкуса пепла от погибших бабочек. Оставалось надеяться, что первая битва не станет для меня последней. Коннор Хоторн Его влекло на юг. Неудержимо. Непонятно. Постоянно. С того самого момента, как он заметил ту девушку на поле у небольшой станции. Конечно, это всего лишь совпадение, но... Эта тяга не проходила ни днем, ни ночью, превращаясь в настоящее наваждение, противиться которому становилось все сложнее. Стоило закрыть глаза, и Хоторн видел лазурную гладь Соленого моря, белоснежный песок и чистое небо над головой с единичными пушистыми облаками. Иногда Коннор мы поклясться, что чувствовал солоноватый запах воды и слышал шум набегающих на берег волн. Сумасшествие какое-то, природу которого мужчина понять не мог. Но инстинкты и внутреннее чутье редко его подводили. Он вспомнил себя много лет назад. Сопливый юнец, только недавно прошедший инициацию, дурак, бросивший вызов высшей твари. А после, несмотря на приказ отца, не уничтоживший ее, а приручивший. Первый Хоторн за много столетий, совершивший невозможное. Тогда инстинкты тоже кричали и вопили.